(из мемуаров Полины Ивановны Гречишиной,
капитана медицинской службы,
Полтава, 1910 – 2001гг.)
В кино всё красиво, герань цветёт
Простынки, кроватки в ряд,
Посмотришь, и комом в горле дерёт,
Наружу рвущийся мат.
Кино, оно тоже… волшебный миг,
По Ленину – всех важней,
А как в перевязочной… дикий крик?
Разрезать! Сорвать! Скорей!
Бинты заскорузлые в панцирь! Гной,
Под гипсом клубки червей.
На стол… в дезинфекцию… на покой,
Отпарить! Промыть! Живей!
Концлагерь отбили. Ходячий труп,
Скелет с глазами Христа.
Из вшей, шевелящийся, серый струп,
В провале чёрного рта.
В столовой таращатся на бульон,
Полсотни таких доходяг!
Не голос, ни слово, - звериный стон,
Вой старых, больных собак!
Ни мысли, ни памяти – бред, провал.
Обрывки дурного сна…
И мрут постоянно… шагнул, упал,
У смерти рука длинна.
Без устали, люто война жуёт!
Азартно хрустит людьми,
Нелепо, возвышенно автор врёт,
Зачем только, чёрт возьми!
Ожоговый, липкий, вонючий бред,
Гангрены пурпурный жар,
Страшнее других госпитальных бед,
контузии данс макабр.
Вот только письмо домой диктовал,
Блеснула в глазах слеза ,
Нелепо задёргался, закивал,
Мычит, закатив глаза,
Дугой выгибает и мнёт в комок,
Все нервы обнажены!
Оскалом-улыбкой распялен рот,
тягучая плеть слюны.
Девчонка растерянно голосит,
Не хочешь, а будешь груб!
Как тряпка искусанная, висит,
язык между синих губ.
Танцульки, роман... Про любовь завёл.
Какие там вальсы, в мать!
За смену наломишся, что твой вол,
А ночью бомбят опять!
Пикируют «юнкерсы»! Липкий страх,
высасывает мозги,
С носилками длинными на руках,
Мотайся, спасай, беги!
Какие свидания, что за дурь!
Нет силы, выйти за дверь,
Имелось, конечно, десяток дур,
Всё прыгали, где теплей.
Всё ёрзали, подле чинов больших,
Любовь превращая в лесть,
Шалавами, грелками звали их,
Я резала – так и есть!
Гонять расфуфыренное дурьё,
Глядишь, поубавит пыл…
Я их отправляла стирать бельё,
На копку новых могил.
Любили… её не искоренить,
Достойных и вахлаков,
- Ты знаешь, ведь могут его убить?
- Так ведь и меня… - нет слов.
Войне на любовь глубоко плевать,
Лишь брызги из под катка.
Случалось, в кровавых бинтах узнать,
Супруга или сынка.
Румянец, задорный огонь в глазах,
В табачном дыму прокис,
Мы ямочки видели на щеках,
У этих, твоих актрис.
Мои побледнее, телесых нет,
Косынки, у глаз мешки,
Моим, большинству - по семнадцать лет,
От школьной, считай, доски.
На серых от стирки халатах – кровь,
Не кудри, а стрижка «бон»*,
Какая к собачьим чертям, любовь!
Сюда бы твоих матрон.
Достаточно, хватит на год вперёд
Оглядываюсь назад,
Вповалку мой сестринский, первый взвод,
Девчата сладко храпят.
Сморило… А может, киношник прав?
На простыни пьют вино...
Войну победить, красотой поправ?
Возможно только в кино.
22. 08. 2016г. Пятаченко Александр.
Примечание
Стрижка «бон» - очень короткая женская стрижка прямого строя, нечто вроде усечённого боб-каре с укороченной чёлкой.