Если у нас все-таки есть какая-то связь,
если сердечный ком внутри нас шевелится
и с него прядутся нитки из вен-сосудов,
а спицы-крючки – ноготками по светлой коже,
тогда нам обоим становится ясно все:
вот, сейчас – эта красная ткань расстелется,
станем и ты, и я – одной рукодельницей,
разбросаем сосудные нитки повсюду,
слезы-иголки польются-поскачут наружу.
Это значит, что существует связь.
Это значит, что с тобою когда-нибудь
мы о б я з а т е л ь н о встретимся.
Мы когда-нибудь обязательно встретимся!
Встретимся.
Встретимся и непременно поймем,
зачем каждый день неустанно просили:
«Верните, верните, пожалуйста, кто-нибудь –
те вечера, те бесконечно длинные и
навечно теплые, наши с тобой вечера»;
зачем каждый день задавались вопросом:
«Ты помнишь? Помнишь хоть вечер, хотя бы чуть-чуть?»;
сами потом друг за друга мы отвечали:
«Конечно. Конечно, я помню. Мы представляли,
что в это тепло – не чувствуя ног, напролом,
сломя голову, стрелою, прыжком, кувырком...»
Как потом вспоминать будем первую осень,
километры вот эти – нить паутинную,
и родинки, родинки – звездные россыпи.
Ну скорей бы, скорей бы за нить потянуть!
Утянуть, завязать бы покрепче узел
за рукоятку грудины, за кость ребра
и бросить, швырнуть на терзания музе.
Ещё представляли, как в нашем доме
эта любовь откровенно сплетется,
вытянет самое сокровенное –
сокровенное, сокрытое в венах,
сплетется, спрядется, и не порвется,
и свяжется в красный свитер огромный.
Я его никогда не сниму.
И знаю – ты тоже.
Но сейчас... сейчас нам придется сказать – прощай.
Прощай на неопределенное время:
на неправдашние «когда-нибудь», «навсегда»,
«может быть», «ни с того, ни с сего», «вдруг», «невзначай».
Когда-нибудь,
все-таки, мы поймем, что – теперь!
И что выдержал годы наш с тобой календарь.
Но сейчас... Да и действительно – прощай
навсегда-навсегда до нашей встречи.
Я пока распущу эти нитки, вплету их
в буквы, в слова, в предложения, и все – в стихи.
А потом, из всех этих слов и бумажек,
(когда с тобой встретимся…
обнимемся) – свяжем
настоящий свитер
нашей любви.