Накануне войны немецкое командование отвело на подавление пограничных застав СССР от 10 до 30 минут. Приняв на себя первый удар, пограничники не 30 минут, а в течение нескольких часов, а на отдельных участках — нескольких суток и даже недель самоотверженно защищали родные рубежи.
Застава у реки,
казарма, вышка, дом,
Синеют васильки
на клумбе под окном.
Солдатское бельё,
мотает на ветру,
У складов старшина.
меняет караул.
Суббота, банный день,
парок сегодня крут,
А после табачку,
на солнышке курнуть.
А вечером кино,
и танцы на селе,
В одиннадцать отбой -
спасибо старшине.
Суровый командир,
затянутый, в ремнях,
Серьёзно говорит,
напутствуя наряд.
Что немец за рекой,
на пакости горазд,
Вчера вон, со стрельбой...
и нужен глаз да глаз.
В секрете у реки,
засели в камышах,
Иван и Абакир, -
казах и сибиряк.
Неспешный разговор,
ведут два казака,
Из Запорожья - Пётр,
Федот из Темрюка.
И вывалив язык,
июнь, жара кругом.
Калачиком лежит,
пёс пограничный Гром.
Известен разговор,
быть или нет войне,
Как немец нападёт?
не зря в той стороне...
Уже который день,
там тесно от солдат,
И танки на заре,
моторами рычат.
Добро, что командир,
из кадровых частей.
И за бойцов стоит,
как за своих детей.
С таким не пропадём,
вояка, хоть куда.
Медаль за Халхин-Гол,
за финскую- Звезда.
Геройски воевал,
На финской командир.
-Семью вот зря позвал,-
вздыхает Абакир.
Рассветный соловей,
защёлкал в ивняке,
И полные людей,
поплыли по реке...
Десятки лодок. - Всё!
Сержант рванул затвор,
- Ракету, казаки!
Готовьтесь дать отпор!
Над головами свист,
распарывает рань
- Снаряды! Все ложись!
Удар, удар! Удар!
Застава поднялась,
застава под огнём!
Конюшня занялась,
горит в деревне дом!
Огонь не утихал,
а в небе, не таясь,
Огрузшая от бомб,
армада пронеслась.
Летели на восток,
кресты, кресты, кресты,
- Второй наряд полёг!
Захвачены мосты!
Хрипящий телефон,
заткнулся - связи нет
Горит со всех сторон,
дым застит белый свет.
Из дыма командир,
рука висит как плеть,
Рубаха вся в крови,
- Паниковать не сметь!
Вскрыть оружейный склад!
Гранаты! Пулемёт!
Нарядам - отступать,
К позициям, вперёд!
Жена за ним с бинтом,
- Перевяжу тебе...
Дом ходит ходуном,
как лодка на волне.
Повисла на плечах,
растрёпанна со сна,
Немой вопрос в очах,
- Алёнушка, война!
Алёшку собери,
в селе иди в лабаз.
Подвалы там - ого!
Схоронитесь на час.
А наши подойдут,-
- погоним немчуру!
Ну, веселей гляди,
вернёмся ввечеру.
Мальчонка лет пяти,
вцепился в рукава,
- Алёшенька, прости,
будь смелым, мне пора.
Не ведал капитан,
светла его звезда.
Прощаясь на часок -
прощался навсегда.
Что гаубичный залп,
придётся на лабаз.
И каменный подвал,
ловушкой станет враз.
Водицы - ни глотка,
от пыли - не вздохнуть,
В проломе потолка,
пороховая муть.
До вечера скреблись,
долбили, что есть сил,
Молчали старики,
младенец голосил.
А сверху слышен гром,
так бьются, не дай бог.
И что то не видать,
обещанных подмог.
Всю ночь земля тряслась,
наутро улеглось,
На помощь стали звать,
в душе оборвалось.
Забухали шаги,
чужие голоса.
Коптящий огнемёт,
нацелился в глаза.
Успела отвернуть,
сыночка от огня,
Спросоночку шепнуть,
- Не бойся, это я.
Багровая волна,
мгновенный, адский хор...
Весёлая война,
осклабился сапёр.
И в небо посмотрел,
на звук из под руки,
Четвёрками, на цель,
прошли штурмовики.
Вот где бы не хотел,
он оказаться вдруг,
Застава третий день,
дерётся как в аду.
Одиннадцать атак,
отбито, о майн гот!
Подбит четвёртый танк,
и слышно, как орёт,
В железном сундуке,
сгорая, экипаж,
Опять штурмовики,
заходят на вираж,
От бомб в глазах черно,
давно потерян счёт.
Но командир собой,
прикроет пулемёт,
По мёртвым, и живым,
в окопе теснота,
Пройдётся разрывным,
небесная коса.
Облитый кровью ран,
цепляясь на руках,
пополз на танк Иван,
с гранатами в зубах.
Два бравых казака,
отбили миномёт,
Наводчиком - Федот,
Пётр - мины подаёт.
- Чего я не левша?
неловкая рука.
А правая лежит,
в воде у бережка.
- Пустое говоришь,
левша, - бурчит Федот,
рукою обхватив,
распоротый живот,
- Дурная требуха,
в Христа и душу мать!
Лежали бы внутрях,
чего им вылезать?
Вновь немец голосит,
на русском языке,
Грозится и сулит,
зовёт сдаваться в плен.
Ответом из руин,
как на футболе, свист,
и кукиш не один,
в бинокль узрел фашист.
Сегодня вы сильны,
Но ты, собака, врёшь!
Граница - это мы,
границу не убьёшь!
И снова артналёт
и воет бомбовоз,
Гранат - наперечёт,
патронов - пять на нос,
Сквозь чёрные дымы,
на разных голосах
граница - это мы,
границу не сломать!
Очнулся - день восьмой,
подняться нету сил,
- Эй, кто ещё живой!
он в пустоту спросил,
Поднялся, сплюнул - жжёт,
в ушах звенит - оглох,
Разбитый пулемёт,
щиток в крови засох,
Застава как вулкан,
очнувшийся от сна
Горел сухой бурьян,
дымилась высота.
Оплавленный кирпич,
скелетины стропил,
И трупы тут и там,
лежали без могил.
Звенел мушиный рой,
зловоние всё злей,
От смешанных с землёй,
окопов и траншей.
Обходит капитан,
- Живые? Отвечай,
Обуглены ремни,
сползают по плечам,
Измотанный от ран,
срывается на стон.
Но в пятерне "наган",
а в нём один патрон.
Шевелится кругом,
из пепла и трухи,
С винтовочным штыком
поднялся Абакир.
Безногий старшина -
повязки, жёлтый гной,
Тянулся на руках,
пихал перед собой
Изломанный "дегтярь"...
Два раненных брели,
винтовкой сообща,
толкались от земли,
Две головы в бинтах.
И прихромал на зов,
В кровавых сухарях,
пёс пограничный Гром.
- Застава - становись,
и четверо бойцов -
застыли, глядя ввысь,
закаменев лицом.
- Застава, мы своё,
свершили до конца,
Покажем немчуре,
натуру погранца,
Себя не посрамив
идём в последний раз,
Граница - это мы,
граница - это в нас!
А немцы у реки
заняли целый дом,
Картошки напекли,
купались голышом.
За столиком в тени,
с породистым лицом,
Расселся офицер,
потягивал винцо.
Старался позабыть,
недавний, страшный бой,
и карточку жены,
держал перед собой.
Упрямый капитан,
прокрался вдоль окон,
Меж глаз ему вогнал,
последний свой патрон
Не подвели зрачки,
не дрогнула рука
А Гром сомкнул клыки,
на горле денщика.
Могучий старшина,
метнул гранату в дом,
Простреленный в упор,
проколотый штыком...
...но всё таки достал
последнего врага
Корёжил и ломал,
австрийского* стрелка.
Поднялась суета,
бежали от воды
разбросана еда,
нацелены стволы.
Истошное "Аллярм"!
летит во все концы
И заползает страх,
ожили мертвецы...
Ожили и пришли,
убийцам отомстить,
И кто то вдруг спросил,-
- Да можно ль их убить!?
Бомбили восемь дней,
всё, что горит, сожгли!
Своих вон, сотни две,
в могилы уложив.
Да раненных не счесть,
и это первый бой!
Большая вышла честь
заставе рядовой.
В Европе в города,
входили без потерь,
- Эй, пулемёт сюда!
Живей, живей, живей!
И пулемётчик бил,
кипело всё кругом...
Прыжка не завершив,
свалился верный Гром.
Сражённые свинцом,
два раненных легли,
И ловкий Абакир,
склонился до земли,
Плач, Родина, но знай,
что я не посрамил.
Алёнушка, прощай,
Алёшка, сын, прости.
Мы первые - полечь,
нам суждена стезя.
Границу можно сжечь,
но победить нельзя!