Воскресла ли горечь отцовства
В кончины глухие минуты
И шорох далекого детства
Тревожный, зовущий и смутный?
Фигурка поменьше гнома
В сдавленном горле улиц.
Красное пыльное солнце,
Как глаз умирающих чудищ?
... Ты ходил с ребенком от окна к окну
Он увидеть хотел «еще одно солнце».
И в руках твоих отходили ко сну
Твой ребенок и знойное солнце.
Ребенок был так пронзительно мал,
Он звенел звоном трав, он не был человеком,
Он забавной пичужкой по миру шагал
В ярко красном как солнце берете.
Ты боялся: не сможет малыш прорасти
Сквозь пушистость-пичужность, прямо в плоть человека.
Но не он, это ты смят и сброшен с пути
Не попав ни в варяги, ни в греки.
...Когда наливаются окна
Янтарной прозрачностью соты
И дышат медовые ульи
На улицы в вьюжном безлюдье,
Твое ощущаю отцовство,
Как повесть, что прервана грубо
И плачет извечное детство,
К тебе протянувшее губы.
(Последнее фото Абрама Левина -- из дела в Курской тюрьме. Он был расстрелян 26.10.1938 в Курске в урочище Солянка. Фото получила Элеонора Аркавина в 1992 году)