Убить! Убить в душе живое,
Но кто же в молодость вносил,
В сознанье ровными рядами
Сырое скопище могил.
Стоял на плачущем погосте
У свежевыкопанных ям.
Внимал с опаской чьи-то кости,
Как жёлтый, высохший бурьян.
И на кладбищенском убранстве
Слезою оживлял цветы.
Сиренью юности оставил,
Среди крестов, свои мечты.
Смотрел, в безволие впадая,
В провалы черные глазниц.
Стремился, в иступленье страха,
К немой толпе умерших лиц.
И окропив надгробный камень,
Духами ладан размешав,
Свечи нагаром оплывая,
Средь плит могильных затихал.
Распятьем загнанного Бога,
Над впредь истлевшими до тла,
Отрёкся от земного счастья.
Любви, и ласки, и добра.
Убить! Убить в душе живое.
Не в попыхах, не с горяча,
Измучить молодое тело,
С жестоким чуством палача.
Не наш удел иконных бликов,
В Богонамазанье таком.
По углям к счастью пробиваться,
Себя заставим босиком!
А от минутного несчастья
Не стоит голову ронять!
Ведь рождены от чуства к чуству,
Так нужно'ль душу убивать.