У меня всегда при себе блокнот и авторучка. Не только для записи идей, но и для бытовухи, например, что надо купить хозяйственного, что надо сделать и тэпэ.
И вот шел я, здорово поддамши. Вспомнил о чем-то важном. Стал записывать. Пьян, темно, ветер дует.
Утром читаю, еле разбирая корявый почерк: "купить бумагу для пырков и уворочия". Гадаю вот теперь, чтобы это значило.
Кроме того довольно четко написано, что нужно купить "доску для гвоздей" и "компас".
Видимо, серьезные имел планы, вот только вспомнить бы какие
**
у меня несколько почерков и три разных подписи.
что-то со мной не так
**
Мне кажется, что "Преступление и наказание", это роман вовсе не о протоницщеанце, а о потенциальном серийной убийце. Ведь как становятся маньяками. Только психотравмами, это не объяснить, травмы есть практически у всех. Но не все становятся маньяками. Фантазируют об убийствах многие, но не все осуществляют эти фантазии. Ну, вот кто-то срывается, раз, другой, третий - и попросту входит во вкус. Может быть, вступает в силу какой-то механизм зависимости (как при наркомании). А религии объясняют это одержимостью некими демоническими сущностями: раз пошел у бесов на поводу - попал к ним в сети надолго или навсегда.
Раскольников перед тем, как убить, долго думал об убийстве. Затем убил да сразу трех: старуху, ее сестру, и ребенка в животе этой сестры. То есть, через некоторое время у Раскольникова должно было бы появиться желание убивать вновь и вновь. И уже не по идейным соображениям. Да и все эти идеи Раскольникова - "тварь я дрожащая или право имею" - кажутся мне высосанными из пальца. Он просто потенциально уже был натуральным чикатилой, а высокие идеи ему понадобились для самооправдания. А изображение Раскольникова (как в романе, так и в экранизациях), человеком симпатичным и хорошим, но заблудшим, кажется мне фальшивым. Достоевский вообще часто фальшивит. Что, конечно, не умаляет его сильных сторон.
Я уверен, что Раскольников изначально был прирожденным маньяком, вот почему: не способен обычный здоровый человек пойти и зарубить кого-то топором. Поясню на личном примере. Как-то я оказался на даче в женской компании. И в комнате появилась крыса, женщины заорали, крыса бросилась под кровать, забилась в угол. Одна из женщин протянула мне лопату, сказала истерично: "Убей ее!" Я сунул лопату под кровать, прижал штыком крысу к стене, и собрался уж было надавить, чтобы перерезать ее тушку, и тут крыса задергалась, эта дрожь передалась по древку моим ладоням, я бросил лопату на пол, сказал: "Сами убивайте!" - и вышел из комнаты.
Я какого-то грызуна не смог убить, а Раскольников человеков смог? Здоровые психически люди убийцами становятся или случайно, или по пьяне, когда психологические тормоза ослаблены, или на войне, когда стреляют, не видя врага, или когда враг зажал тебя в угол и другого выхода не осталось.
А потом это духовное преображение Раскольникова... Фуй, какой фальшак! Духовность аж зашкаливает... А вы когда-нибудь слышали о маньяках-убийцах, которые в реале бы духовно преобразились? (А вот сентиментальные чувства Раскольникова к матери, сестре и Сонечке - вполне натуральны: садисты нередко сопливы).
Самое правдивое и интересное произведение у Достоевского - "Игрок". Вот про азартные игры и игроков он все хорошо понимал
**
Стараюсь к неприятным ситуациям относится как к тренировкам. Все неприятное укрепляет мой дух. С таким отношением легче переносить тяготы жизни. Любые неприятные эмоции, это проблемы нашей нервной системы, а вокруг все прекрасно. Полагать иначе, значит, гневить Творца.
Все это банально и сказано не раз, но когда это проверяешь на личном опыте, и сам ощущаешь, как это эффективно работает, то хочется повторить еще разок
**
Прохаживался рано утром по рынку, меня окликнула женщина: "Привет". Женщина с опухшим синеватым лицом, в плохой одежде, заметно под хмельком, но, кажется, беременная. Чтобы узнать ее, мне потребовалось некоторое время.
В 96-ом мы познакомились, в рижском Доме печати. Инга получила художественное образование в Петербурге, вернулась в Ригу, работала дизайнером в СМИ. И рисовала забавные картинки: зубастых (хищноватого вида) зайцев. А я публиковался, как внештатник, в газете "СМ" (бывшая "Советская молодежь"). У меня только что опубликовали рассказ в малотиражном сборнике и даже выдали небольшой гонорар. Это была моя первая публикация прозы, потому меня распирало от радости и гордости, я протянул Инге сборник со своим рассказом, хотел похвастаться. Она вскоре вернула мне книжку, выдав самую смешную рецензию, какую я когда-либо получал: "Я думала, что будет хуже".
У нее все было в порядке: хорошая внешность, хорошая работа, муж - рекламный и фэшн-фотограф. Потом я перестал сотрудничать со СМИ, и связь с Ингой потерял. Какими путями она дошла до своего теперешнего состояния, мне неизвестно. Впрочем, история банальна, таких миллион.
Инга попросила у меня два евро, я дал. Она стала колотить ладонью в металлическую ширму киоска, которую еще не успели поднять, и требовательно восклицать: "Хочу курить!" - а я предпочел удалиться
**
Я всегда иронично относился ко всяким "союзам писателей". Не понятно, зачем в них вступать. В советское время, понятно зачем - для карьеры. А сейчас? Члены Союза художников имеют право бесплатно ходить в музеи, члены Союза театральных деятелей бесплатно ходить в театры. А членам СП какие льготы? Библиотеки и так бесплатные.
Издателям и читателям до лампочки членство в СП, им нужны только тексты. Издатели на своих профессиональных форумах высмеивают писателей, которые предъявляют какие-то членские удостоверения или грамоты за победы в конкурсах, и требуют, чтобы их издавали. Издателей интересует только одно: "Рукописи где? И только такие, которые можно превратить в выгодный товар!"
А что касаемо неформальных лито и всяких литгрупп, то участвовать в них имеет смысл: 1) если авторы помогают друг другу расти профессионально и карьерно и 2) если им интересно друг с другом общаться.
Но официальные СП сейчас не дают авторам ничего.
Я гордился тем, что никогда не пытался никуда вступить. Думал: разве можно представить, например, Набокова членом Союза писателей?! Да, его бы перекорежило от одной мысли об этом.
И вот как-то дружище М уговорил меня: "Дам рекомендацию. Еще рекомендацию дадут К и Ц". Я спрашиваю: "А на хрена мне это?" М отвечал: "Непрерываемый рабочий стаж. Плюс сейчас разрабатывается закон о "статусе творческих работников", возможно, будут какие-то налоговые льготы и тэпэ".
Вобщем, уговорил. Я написал К и Ц с просьбой дать рекомендацию. Ц не ответила вообще, а К ответил: "Я человек старой закалки. У тебя не издано ни одной книги. Издай хотя бы за свой счет маленькую дешевую книжечку, тогда посмотрю".
Я фыркнул. Во-первых, с 90-х годов - изменения в правилах: в СП можно принимать и тех, кто не имеет бумажных книг, но имеет лишь публикации в периодике. А у меня публикаций в профессиональных бумажных изданиях (и с выплатой гонораров) - несколько сотен (да и сетевые публикации сейчас юридически приравнены к бумажным). Во-вторых: неужели для К писатель не тот, кто пишет, а тот, кто издается, пусть он и графоман. Если в СП такие, как К, то что мне в этой компании делать. То же мне - масонская ложа.
Это я и написал М. М ответил: "К - идиот. Я сведу тебя с другими, которые рекомендации дадут..." Но я отказался. И все равно, теперь моя литбиография чуть подпорчена: я изъявил желание вступить в СП, теперь я не могу строить из себя гордого одиночку: я ПРОСИЛСЯ в эту контору.
А ведь, помнится, меня позабавило, что бездарный П просился в СП (у него, кстати, бумажная книжка уже была). И все вроде были за, но З завалил П во время заседания. З тряс книжечку П перед другими литераторами, приговаривая: "И вот с таким говном принимать в Союз писателей? До чего ж мы докатимся!"
И П завернули. А зря: ему в этом Союзе писателей - самое место