(Написано после прочтения книги Л. Баумбах и Дж. Лэньон "Мексиканская жара").
Замогильный прищур из-под пышных ресниц
На тебе оступается.
Бог придумал случайные ночи, mi alma,
И мы в них купаемся.
Ни к чему усложнять. Впереди много ран,
Огнестрельных и колотых.
Твоя кожа, амиго, меня не смутит
Полированным золотом.
Содрогается в рюмках монарший нектар –
Опрокинута первая.
Импонирует приз? - Придержи лошадей.
Не так быстро. Espera.
Не показывай зубки. Вот видишь, gatito,
Как быстро ты учишься!
Карамельная грудь перемазана лаймом,
А мякоть измучена.
У ацтекского пойла загадочный привкус,
Но вид не товарный.
Разжигаешь в груди ненасытное пламя;
Худой и коварный,
Увлекаешь мятежным неоновым светом,
Петляя без устали…
Я наутро не выдам свою увлеченность
Ни взглядом, ни мускулом.
Безнадежно влюблен. Эти мысли несутся
Ко мне бумерангами.
Бог придумал тортилью и ради забавы
Язвительных ангелов.
Проседают матрасы и жалобно стонут
Под нами пружинами.
Возжелало вендетты разбитое сердце
Красавицы-Джины.
О приходе гостей сообщает грунтовка.
Проклятая свора...
Океан не позволит расслышать, как вальтер
Снимают с затвора.
Мы протянем до Судного дня и в итоге
Утешимся титрами.
Различаю твой шепот: “Te amo, te amo…”
Te amo, gatito.