Абьюзивные, абразивные,
На хвосте ничего не несущие,
Заполняют собою все сущее,
Приставляют к виску пистолет.
И им, может быть, что-то не нравится,
Но об этом мы даже не спросим их.
Ни сегодня. Ни завтра. Ни осенью,
По прошествии множества лет.
Он пытается мне оппонировать,
Выражать несогласие глупыми
Равнобедренными Гваделупами,
Источающими эстроген.
Я же бью по нему рикошетами,
Гобеленами, балерунами,
Серебром и латунными струнами...
Я использую гематоген.
Я глотаю в несметных количествах
Полюса вместе с их диаграммами,
Пестрый шар, глазированный магмою,
И сердца искушенных подруг.
Не спешит признавать поражение,
Распушая хвостами павлиньими,
Выводя прихотливые линии,
Изолируя солнечный круг.
В покосившихся зеркалах
Я и то не встречала нелепее.
И за всем этим великолепием
Крючковатые и остроносые.
Дребезжит полинялая рукопись.
Забавляясь французской колодой,
Я рискую остаться голодной -
На сегодня. На завтра. До осени.
Я рискую попасться грабителем,
У кого-то держаться в заложниках.
И, баюкая истины ложные,
Они льются тебе прямо в уши.
И кичатся своими безликими,
Потерявшими стоимость жизнями,
Проживая их безукоризненно.
Без отдушек. И без потаскушек.
Ты не знаешь, к кому обращаешься,
Но земля на догадках и строится.
Ей, по слухам, заведует Троица -
На сегодня. На завтра. Всегда.
И поскольку нигде не описано,
Что бывает сокрыто кулисами,
Оставляю его недописанным.
Фантазируйте, господа.