Боязливо выглядывая в окно, человек наблюдал неподвижные тени, замершие во внутреннем дворе жилой коробки. Недавно закончился дождь, но солнце не показывалось. Оно не являло себя Земле уже много месяцев: тьма поглощала всё и вся. Человек знал, что в огромном пространстве многоэтажного комплекса так же ютятся, словно затравленные звери, люди. И каждый раз они испытывают первозданный страх, бросая взор на то, что происходит за границей оконного стекла. Многие не выдерживали: закрывали окна плотной тканью, заколачивали досками, приставляли к стёклам листы железа, словно готовясь к ядерной войне.
И война разразилась. Но была она много страшней.
Идеологическая борьба уже переросла апогей: человечество вступало в эру личностных, ментальных расстройств. Надвигалось страшное: один больной разум стремился захватить другой. И вместе они стремительно шагали по пути морального истощения, а, следовательно, вырождения.
Прошло совсем немного времени с тех пор, как правительство, разработав новую программу, просканировало чипы всех жителей, вычислив умственных уродов. Эти люди, обладая подвижным, гибким умом, оказывали внутреннее сопротивление идеологической пропаганде, а значит, представляли серьёзную опасность. Они были экстренно изолированы в особые жилые блоки, окна которых выходили во внутренний двор с видом на такие же серые бетонированные здания.
Пока загнанный, начисто лишенный воли и свободы самовыражения человек ютился в оборудованных под тюремную обстановку метрах, жизнь в соседних кварталах бурлила, словно в адском котле. Широкие проезжие части, узкие тротуары, множество уличных фонарей, стаи бродячих животных, обилие наружной рекламы, и толпы, толпы богомерзких чипированных созданий, слоняющихся без осознанной цели.
Коллективная смерть - не самая страшная, но для людей, чьи чипы среагировали на запрос правительства, она будет крайне мучительной.