И вот уже дудочка снова играет,
А жители Гамельна оцепенев,
Причудливым звукам недвижно внимают
В сковавшем их странном и тягостном сне.
Не слыша ни топота маленьких ножек,
Ни звонкого смеха своих пострелят,
Ни хлопанья розовых теплых ладошек...
К гнетущим виденьям прикован их взгляд!
А детки бегут, позабыв про игрушки,
Орешки и сласти зажав в кулачки.
Вихры и макушки, банты, завитушки...
"Скорее! Скорее!"- стучат башмачки.
Бегут безоглядно к таинственной сказке.
А солнце слепит их июньским лучом!
И дочь бургомистра бежит с ними, наспех
Успев натянуть лишь один башмачок.
Бунге'лозенштрассе. Счастливые лица!
Сплошной вереницей идут до ворот.
За городом - поле, дорога пылится,
И вереск пахучий так душно цветет.
Бегом и впрыпрыжку, смеясь и танцуя,
В упавших чулочках идут малыши.
Их солнышко нежно в макушки целует.
В глазенках распахнутых небо дрожит.
А взгляд чародея острее, чем бритва:
Жестоко накажет он жадный народ!
Для жалости наглухо сердце закрыто.
На дудке играя, на Коппен идет.
К горе близ Кальварии, страшной и мрачной.
Там гиблое место. Там змеи кишат.
Там зыби трясинные чавкают смачно.
А детские ножки за дудкой спешат.
Все так же счастливо и завороженно
Детишки идут по опасному склону.
Заходят под своды огромного грота,
И... Вход навсегда закрывают ворота.
Уж так повелось почему-то на свете,
Что платят за мерзости взрослых их дети.