синица скачет за окном
по перекрестку сухожилий
ольховых, скован и прижимист
преклонный дядюшка бином
морозным утром января,
когда, не допросившись снега,
ты отпускаешь альтер-эго
и, ничего не говоря,
инициируешь полет
невзрачной журавлиной птицы,
река помалу серебрится,
затвердевая хрусталем,
чуть ниже болевой порог,
чуть невесомей, чем обычно,
душа в диковинном обличье,
роняет легкое перо.
---