Давным-давно, когда я еще училась в медицинском институте, соседка попросила помочь ее подруге. Совсем юная девочка, студентка, родила ребенка от взрослого преподавателя своего вуза, в которого влюбилась «на картошке». Собирались ли они оформлять свой неравный брак, мне неведомо.
У новорожденного были проблемы со здоровьем и наша общая знакомая решила, что я смогу помочь, ведь «ты же учишься на 5 курсе!»
- Ларисочка, сказала я ей, - но у меня не было практики, вдруг я даже не смогу поставить диагноз?
- Тамара, у них совсем нет денег, чтобы пригласить домой опытного врача, а ты - отличница , очень внимательная и обязательно поймешь, в чем дело! К тому же, они живут в нашем районе, на соседней улице, я тебя сама отведу.
О самонадеянность недоучки! О безрассудство несведующего! О желание помочь, не имея представления, как это сделать!
И я согласилась. Это была моя первая частная консультация. Пропади она пропадом.
Мы пришли в малограбартную квартиру в Кузьминках. Все «свободные» площади в ней были заняты книгами и вещами типа байдарок, лыж и велосипедов для людей разных возрастов и половой принадлежности. В маленькой комнате на импровизированном пеленальном столике лежал, ожидая меня, младенец.
Я поздоровалась с мамой – сосредоточенной тоненькой девушкой, похожей на подростка, и отцом малыша - невысоким тихим человеком лет пятидесяти с невыразительным лицом, и спросила, что их беспокоит.
Даже мои первые самостоятельные вызовы на дом на практике, которая будет еще через 2 года - не были такими мучительными, как этот. К тому же Лариса представила меня опытным педиатром, со мной разговарили, как с профессионалом, а я чувствовала себя самозванкой.
Перед визитом я повторила рефлексы новорожденных, перечитала пропедевтику, уточнила частоту средцебиения и дыхания у младенцев… нормативы прибавки веса и роста, грудное вскармливание и прочие основы педиатрии.
Симптомы носили неврологический характер, еще до осмотра напрашивался диагноз пресловутой «перинатальной энцефалопатии с легкой внутричерепной гипертензией», которой тогда очень часто ставили врачи.
Замирая от неуверенности, я проверила рефлексы, оценила родничок, прослушала легкие и сердце, пропальпировала животик, и как мне сейчас помнится, посоветовала пригласить детского невролога (тогда они звались невропатологами). Никаких препаратов не назначила.
С коробкой конфет «Ассорти», абсолютно недовольная собой, со стыдом выслушив дважды произнесенное «спасибо, доктор», я вышла из темной квартиры на улицу.
Чувство, что я обманула ожидания людей не покидало меня, ведь настоящий опытный педиатр сам назначил бы лечение легкой внутричерепной гипертензии. А я испугалась возможной ошибки.
Эта история имела продолжение в зеркальном изображении.
Года через два я поссорилась с мужем. Жестоко, на смерь, на разлуку. Поженились мы рано и никто из нас не знал, как надо вести себя в таких случаях. В случаях раннего брака. Муж ушел жить к родителям, я осталась в нашей съемной квартире. От моих родителей наш разлад пришлось скрывать. Как жить дальше?
Другая моя подруга посоветовала: «У меня есть знакомая, она - ученица старейшего московского психолога и сможет договориться о консультации у нее на дому!» Надо сказать, что в психологию как науку я тогда не верила, но решилась на визит.
Квартира, в которую я попала, находилась в центре города. Старый дом, высокие потолки, вдоль стен – открытые полки, с несметным количеством фигурок, безделушек, сувениров, покрытых толстым слоем пыли. В голове щелкнуло, что это какой-то симптомчик. Встретила меня статная старуха с накинутым на плечи пледом, пригласила войти и сказала, что ей надо уйти, а тесты проведет ее ученица.
Ученица явилась из-за спины своей гуру. Это была та же девочка – подросток, к которой я приходила 2 года назад смотреть малыша.
Мы сделали вид, что не узнали друг друга, потом уселись сбоку у огромного овального стола в центре гостиной. Я заполнила несколько анкет, потом прошла многочисленные тесты с рисунками и пятнами Роршаха. Девушка сказала, что через несколько дней, когда она все расшифрует, то позвонит и мы встретимся еще раз. О конкретной проблеме меня никто не спросил.
Прошло несколько недель, девушка не звонила, а подруга, которая направила меня в этот дом, сказала, что я и сама могу понять, пройдя тесты, в чем причина моих неприятностей.
Я действительно, кое-что поняла сама, но моя жизненная ситуация развивалсь сама собой и привела в конце концов к примирению сторон.
Я не стала сама звонить той девочке, потому что еще чувствовала некую вину за свою прошлую пустую консультацию и решила, что заслуживаю симметричного ответа.
Кроме того, я вдруг поняла, что девочка – подросток совершенно не разбирается в психологии, а ее гуру с миллионом пыльных безделушек, возможно самой требуется психологическая помощь.
Я успокоилась и стала жить дальше.