ч. 3 из записок белой вороны
Были у меня в то время три подружки, тёзки мои – этой дружбе я отдавалась со всей душой, не заботясь о взаимности. Очень разные были они, - три Людмилы – и по внешности, и по характеру, и по семейному укладу.
Подружка детства моего Людка-1 жила в соседнем подъезде в коммуналке с несколькими бранчливыми соседями, но на первом этаже, что весьма облегчало наши коммуникации прямо через окно комнаты, где жила их семья – мама, папа и младшая сестрёнка Наташка. Кроме вредины Наташки, к нашей дружбе они относились с пониманием; даже наши экзерсисы под музыку радиолы у большого зеркала в громоздком шифоньере, с примеркой пуантов и придирчивым разбором длины ног и высоты «подъёма» (в пору увлечения балетом) воспринимались вполне благодушно.
Маму Люды, худощавую женщину приятной наружности, я почти не помню, она где-то служила и вечно была на работе, а отец, молчаливый, скромный, хоть и немалый чин из «органов» на транспорте, и когда после дежурств бывал дома, готовил обед и кормил всю компанию. Нам он не мешал – похоже, и мы ему тоже…
Запомнился его благородный профиль с покатым лбом над заваленным книгами и бумагами столом у окна; был он книгочеем, но не трясся над своими сокровищами, позволял и нам не только рыться в них, но и давал мне книжки домой без нудных наставлений и причитаний, что редко бывает у библиофилов…
В седьмом классе Людка стала «притчей во языцех» и удостоилась обструкции со стороны учителей и большей части школьного стада за своё «вызывающее поведение».
Вызов материализовался в виде общем-то скромной и жиденькой чёлки над дерзкими от природы зелёными глазами и точёным веснушчатым носиком. Но такая «пощёчина общественному вкусу» моментально очаровала меньшую, но «прогрессивную» часть и породила подражательниц, правда, спустя месяцы и годы...
Надо ли упоминать, что среди них была и я, и ореол Людкиной гонимости отнюдь не повлиял на мою верность в дружбе; скорее, наоборот – нечто эдакое было, наверняка, и мне присуще.
Вот ясно помню – стою в валенках, по колено в снегу под окном Людкиной палаты на третьем этаже горбольницы – жду от неё подтверждения – получила ли она мою «передачу» - главное в ней были книги, конечно… Так я отпугивала, наверное, от неё жуткий вердикт медицинский – «ревмокардит»! Что сработало – Бог весть! – но подружка моя вскоре параллельно со мной оставила тягомотину у балетного станка и стала (но уже без меня) чуть ли не чемпионкой города по бегу с барьерами. А впоследствии и известной манекенщицей ( слово «модели» тогда не в ходу было), а потом, годы спустя, и видным профи по части оздоровительной гимнастики…
В так называемом зрелом возрасте мы уже не виделись, хотя и жили обе в Москве.
Люда-2 – моя подруга по 9 классу - была моей наперсницей по части сердечных томлений, и не только – но ни разу не предала! Мы подолгу сидели в опустевшей после уроков классной комнате, не замечая сгустившихся сумерек, - наговориться всё никак не могли…
Была я и у неё дома - быт его был совсем другой, в отличие от нашего «Пентагона», даже запах особенный – семья жила не в квартире, а в своём небольшом доме, без особых удобств, но опрятном, хоть и небогатом. Такой запах присущ многим уцелевшим и сейчас деревенским домам.
Семья была еврейская, но никакой особости ни в убранстве, весьма скромном, ни в житейском укладе я не заметила.
Когда приходил с работы уставший, но вполне приветливый Людин отец в рабочей спецовке, пропахшей то ли машинным маслом, то ли «железом», мы с подружкой тихонько смывались и отправлялись гулять и разговаривать на улицу - в «своём» доме ванной комнаты предусмотрено не было…
На двадцатилетии нашего школьного выпуска мы с Людой радостно встретились, но прежней тяги уже не возникло –по разным городам нас жизнь разметала…
Зато у Люды-3, моей новой подружки, жившей в соседнем доме в нашем Городке, был полный порядок с удобствами. Отдельная большая квартира, где жили родители (мама домохозяйка, представительный отец, чуть ли не генерал), двое младших братьев, а у Люды была даже своя просторная комната, но было там как-то неуютно при всём самом добром ко мне отношении. А поскольку подружка моя была постоянно загружена домашними поручениями и присмотром за малышами, в отличие от меня, имевшей бабушку-домоправительницу, времени и места для задушевных разговоров было не так уж много. Зато наш уютный двор и его окрестности в любую погоду были в нашем распоряжении.
Родом семья была из Челябинска, но Люда-3 по праву своего рождения считала себя москвичкой, поскольку появилась на свет во время учёбы отца в московской Академии МВД. Это обстоятельство производило известное впечатление на одноклассников – в девятом-2 к моменту появления новенькой из другого района нашего же города народ уже начинал разбираться, что к чему. И хотя особой внешней привлекательностью Люда в ту догламурную эпоху не отличалась, без внимания мальчиков, полагаю, тоже не оставалась.
Я же, эгоистически поглощённая своей фантомной любовью, больше всего ценила её за внимание к моим переживаниям (это с ней мы зимой тайком бродили по тускло освещенным улочкам за пределами Пентагона в предполагаемом месте жительства моего «предмета»). И на многое в характере подруги не обращала внимания. Правда, был один случай, заставивший меня с новой стороны узнать Люду.
Был морозный январский вечер, и чуть ли не за воротами двора мы наткнулись на лежащего в снегу мужчину, - он поскользнулся и никак не мог встать на ноги, одной рукой держась за сердце.
Я подскочила к нему, пытаясь как-то помочь, - тяжело одной-то, но напрасно ждала помощи от подруги. Учуяв «запашок», она брезгливо скривилась
– Да брось ты его, он же выпил.
- Ну и что, ему же плохо, на приступ похоже… Я побуду тут, вызови скорую!
- Вот ещё! Я лучше милицию вызову.
- Так там его и побить могут! А вдруг сердце…
- В нашей милиции не бьют! А надо – сами и вызовут…
Девочка специфического воспитания с правоохранительным уклоном «моя милиция меня бережёт» по-другому и думать не могла – а у нас-то с Нелькой был уже свой опыт по «спасению утопающих» - причём успешный, за что нас благодарили и врачи, и родственники персонажа, коего мы на санках то ли прямо к дому, то ли или к больнице отволокли…Да и жизнь в Городке кой-чему научила.
Наша дружба с Людой-3 после этого случая не прекратилась и продолжалась ещё долгие годы, но …с учётом такой вот разницы во взглядах, скажем так. И интересовались мы разными вещами, впрочем, как и с другими двумя Людами, что дружбе. как ни странно, никак не вредило.
Ещё в школьные годы Люда-3 увлеклась горными лыжами, благодаря (и вопреки!) нашей групповой памятной лыжной вылазке в зимние каникулы на дивное озеро Тургояк. Вернулись очарованные новизной впечатлений, красотой горных заснеженных склонов, поросших высоченными соснами...(Ну да, поросших - неточное слово, скорее утыканных в аккурат по ходу крутой и извилистой лыжни. Поэтому вместе с впечатлениями почти каждый из нас привёз охапку сломанных деревянных лыж - для отчёта физруку, добрейшему Ивану Ивановичу).
А в выпускном десятом классе нас всех так захватила школьная жизнь, что ни времени, ни желания на прежнее задушевное общение с подружками просто не стало!
Продолжение следует