Когда я была маленькая, я часто отдыхала в деревне.... и на задах этой деревни стоял и ржавел, и ржавеет до сих пор, старый комбайн. Один посреди поля.... красный, как пожарная каланча, он возвышался над бескрайними полями - часовой ушедших времен. И я любила.... о, как я любила, проснувшись рано-рано, в тот дивный час северного лета, когда комары уже улетели, а слепни еще не прилетели, пойти туда, забраться на крышу нагретой утренним солнцем кабины, еще влажную от росы, лечь, закрыть глаза и вот так лежать, в какой-то томливой полудреме.
А вокруг меня шумели поля.... подобно морю, которого я на тот момент никогда не видела, но мне казалось, что оно шумит именно так, и через много-много лет я убедилась в своей правоте. Из деревни доносились звуки жизни: трещала бензопила, стучали молотки, отбивающие косьё после утреннего покоса, женские голоса на разный лад призывали цыплят ко второму завтраку.... кто-то перекрикивался с посада на посад, звякала цепь единственного в деревне колодца.. и под все эти звуки я мерно дышала полной грудью, и удивительное северное небо - то низкое, то бесконечно высокое - плыло перед моими глазами. Наверное никогда в жизни я не была так счастлива, как в эти невероятные утренние минуты.
"Пойти на комбайн" - это было символом моего детского счастья. Раскаленно-согревающий в утренней прохладе, прохладно-ветреный в дневном пекле, он манил меня на свою проржавевшую вершину....
Днем там всегда было ветрено. Какая бы сильная ни стояла жара - на вершине комбайна ветер практически сбивал с ног так, что, когда я направлялась в сторону поля, мама обязательно заставляла меня брать с собой ветровку. И я забиралась на знакомую крышу, вставала во весь рост, и начинала осознавать себя единственным властелином всего того, что расстилалось перед моими глазами - бескрайних просторов полей, темной кромки леса, колокольни храма соседней деревни, сверкающих солнечными бликами точек редких машин и даже миниатюрных людей, которые шли по дороге. Я закрывала глаза, и чувствовала, как во властных объятиях северного ветра уходил полуденный жар из моих волос, упорядочивались взвинченные бешеной скачкой юности мысли, унималось сердцебиение и неземной покой, и ликующая радость прочно завладевали моими мыслями и чувствами, и мне казалось, что по венам уже бежит не кровь, а терпкий и густой запах солнца....
И потом, в моей своенравно-тяжкой жизни, образ заброшенного алого комбайна, как образ неповторимой юности, манил меня, вытаскивал из тьмы сиюминутных событий, светил мне своим незабвенным алым покоем, запахом прожаренных под солнцем трав, ощущением уверенности в себе, и твердости зыбкого мира.
И больше этого нет. Мне некуда пойти. Не осталось на земле такого места, где я могла бы встать в полный рост и еще раз ощутить этот медленно наполняющий меня покой. Я ищу его... ищу-ищу-ищу, но кроме старого комбайна я больше так ничего и не встречала.. а он далек, как далеко детство, деревня и удивительная вера в будущее....