Чтоб выбиться в медиа-сферу:
Мир моды, кино и кулис,
Свою начала я карьеру
С обычных, дешёвых актрис.
Играла в замызганных пьесах,
Судьбу потихоньку кляня,
Но как-то продюсер-повеса
Заметил в спектакле меня.
Сказал, что актрису такую
Впервые узрел наяву;
И, будущность в красках рисуя,
Позвал переехать в Москву.
И там, наконец, как хотела,
Проникла на фабрику грёз –
Мой шарм и роскошное тело
Имели достаточный спрос.
Играла всё больше гулящих,
Забывших про стыд чаровниц,
А также воровок курящих,
И наглых, стервозных девиц.
Моих героинь поведенье:
Интриги, корыстность и блуд,
Растили девчат поколенья
Что праведность вовсе не чтут.
И так были спонсоры рады,
Что роли пошли чередой,
А с ними – успех и награды,
И денежек дождь золотой.
Потом я на телеканалах
Ток-шоу вела про разврат,
Измены в семье поощряла
И радость запретных услад.
И, будучи светскою львицей,
Любила хмельной эпатаж –
На жёлтых мелькала страницах,
Имевших громадный тираж.
Когда же мне стукнуло тридцать,
Всё стало намного сложней –
Хотелось порою укрыться,
От глупых и жадных людей.
Хотелось не страстности пылкой,
Не женщиной быть роковой,
Не чьей-то минутной подстилкой,
А просто любимой женой.
В постели изведав немало
Известных вполне визави,
Ни с кем до сих пор не познала
Тепла настоящей любви.
Меж тем я всё прежние роли
Играла; и рос мой успех,
Но сердце сжималось от боли –
Я плакала, скрывшись от всех.
Но вот на одном фестивале
Любовь удалось повстречать,
И вскоре мы свадьбу сыграли,
Мне было тогда тридцать пять.
И с мужем зажили в достатке,
В любви утопая своей,
Одна лишь случилась накладка –
Никак не рождалось детей.
Но здесь помогла медицина,
И мне удалось, наконец,
Родить долгожданного сына,
Здорового, как и отец.
Вернулась в кино; и на сцене
Играла блудливеньких жён,
И редко – не склонных к измене,
Почтенных, но глупых матрон.
Прошло семь счастливых годочков,
И схлопнулась счастья звезда,
Поскольку с любимым сыночком
Случилась большая беда.
Бабуля пошла в воскресенье
С ребенком за ягодой в лес,
Но там отвлеклась на мгновенье,
И мальчик куда-то исчез.
И днями его и ночами
Искал волонтёров отряд,
Обшарили всё патрулями,
Но поиск не дал результат.
В разделе газетных сенсаций
Мусолили долго вопрос,
Куда мог мальчонка деваться,
А я задыхалась от слёз.
А вскоре был пойман столичный
Лощёный маньяк-педофил,
Поведавший с миной циничной,
Что мальчика он задушил.
Сказал, что давно с упоеньем
Смотрел передачки мои,
И вкус приобрёл к извращеньям,
И всякой запретной любви.
Конечно, тот гибельный случай
Широкий имел резонанс,
Рыдая и горестью мучась,
Я впала в губительный транс.
Стеная в бессилье от муки,
Я видела перед собой
Истерзанный маленький трупик,
Присыпанный сверху землёй.
Со мною с тех пор лишь немая,
Давящая сердце тоска,
И прядь серебристо-седая,
Что вьётся в районе виска.