И сквозь чёрную боль, череду чёрных полос,
Когда не было в жизни услад и прекрас,
Дал сам Бог тот мотив, гипнотический голос,
Убаюкивать и успокаивать нас.
В преисподней звуча — из невиданной сказки,
Даже девы нежней, всех несчастий сильней,
Он врачует мне раны добром или лаской,
Даже немилосердный смолкает злодей.
Словно знает — не тысячи древних преданий,
И не вычурный страх, и не чёрный сюжет, —
В сердце тысячи ран или море страданий,
Или солнечный, чинный и тёплый рассвет.
Белым яблоком в тишь, деревенским и сладким,
После боли ночной расцветает заря,
Или плещет вода родниковая в кадке,
Или шепчет: страдания были не зря.
Не мерещится боль над алеющим градом,
И ты полон любви, хоть ещё одинок.
И твой вопль не звучит над дымящимся адом,
И как будто с тобою навеки сам Бог.