Себе представить не могла я,
Ну как, в селе с собачьим лаем,
Средь шума, гвалта, разговоров,
(Не верю собственным глазам),
Вдруг появился рыжепёрый
Не гусь, не лебедь, а фазан.
Он шёл вдоль изгороди нашей,
Чуть-чуть к забору прижимался,
Шажками дробно измеряя, мою межу и огород.
Ему наверно было страшно, но улететь он не пытался,
Скорей всего, что поиск пищи его толкал идти вперёд.
Не слишком был велик собою,
Но длинноног и, в общем, строен,
На солнце отливало медью его роскошное перо.
Для нас он был, почти жар птица,
Что лишь во сне могла присниться.
Каким его чудесным ветром в наш двор сегодня занесло?
Возможно, он отстал от стаи,
Что где-то рядом обитает,
Или его природный компас вдруг дал не исправимый сбой,
Причиной стало что? Не знаю,
Но это чудо шло сверкая,
Ну, до безумия потрясной своею птичьей красотой.
На завтра снова появился, идя проторенной тропою,
А мы с надеждой ожидали, оставив мисочку зерна.
Он вокруг миски потоптался, вертя прекрасной головою,
Освоился и торопливо всё выклевал почти до дна.
Он в посещениях был точен,
Мы привязались к нему очень.
Уже подумали – жар птица,
Что к нам пришла сама собой,
Захочет рядом поселиться.
Ну, чтоб хоть как-то перебиться
Такой холодною зимой.
Так и ходил он к нам всю зиму,
Уже, как свой и без жеманства,
Без напряжения и страха, под крылья, подбирая пух,
Он был почти неотразимый,
Собою занимал пространство,
Красивый, жгучий, рыжепёрый, мечта фазаночек - петух.
Но вот, когда весна настала,
В один из дней его не стало.
Осталась в миске на дорожке совсем не тронутой еда.
Здесь был его приют, но всё же
Свобода для него дороже
И без неё он жить не сможет.
Он не вернётся никогда.