Стал я недобр, нелюдим и уже не надеюсь,
что хам через годик-другой перестанет быть хамом,
сам или с помощью чьей; что мечты и идеи
свойства иного, чем выпить и съесть запорхают
в ровной его голове. «Ох, не любишь людей ты!» -
скажут мне. Что возразить? Я пытаюсь! Пытаюсь!
Впрочем – такими, как есть, а без тщетной надежды,
что через годик-другой негром станет китаец…
Кроме того, очень важно в любви расстоянье:
лучше, чтоб хам мой любимый не смог бы доплюнуть.
Видя при этом. Иначе же ни вразумлять я,
ни раздражать не смогу, выводя его в люди
фактом наличья, речами, очкастою рожей,
горем в глазах, отразивших барханы безвкусья…
Да, хам есть хам. И ничем стать другим он не может.
Но… не пытаясь расхАмить его, хамом сам становлюсь я.