Лицо решало у Арбата,
Но не с Кавказа,
Лишить себя того, что свято
С седьмого раза.
Клонилось солнце ближе к шпилю
На зданьи МИДа,
А он еще живой и стильный,
Похож на Рида.
Ещё вчера она сказала:
- «С тобой – навеки,-
Твои,- прощаясь на вокзале,-
Закрою веки».
Он помнил – было три вокзала,
Бутылка водки,
Глядело на неё ползала
С надеждой кроткой.
Он сразу понял – по наводке:
Мол, жаждут Варьку,
Ан, оказалось, что по водке,
По жалкой «Старке».
Они давай ему все «тыкать»
Запанибратски,
А у него одна бутылка –
Ещё из Братска.
Как оказался на бульваре,
Уже не помнил,
Но без бутылки и без Вари
И в горле с комом.
Она его не предавала –
Хотелось верить,
Она посуду собирала –
Числом не смерить.
Но исповедовала веру
Какую Варя,
Джавахарлар не знал сам, Неру –
Такая харя.
И вот случилось – удавилось
Лицо на рейке -
Народности какой не снилось –
За две копейки.
Лицо синело на бульваре,
На той скамейке,
В любви клялась ему где Варя,
На той же рейке.
Оно синело, превращаясь
Из лика в морду,
Играющих детей стращая
Монгольской ордой.
Знать, этот лик монголоидов,
Не веря Варе,
Свёл с жизнью счеты рядом с МИДом –
Трюк, ясно, старый:
Привлечь орды всех СМИ вниманье
К проблеме рака
И, заодно, к отсутствию бани
В бомжей бараках.
По нем давно пенька рыдала
С дегтярным мылом,
Пока она его «кидала»
С каким-то «рылом».
Он – ветеран междоусобиц –
Чечня, «афганец»,
А тот – известный из пропойц
И рвань, поганец.
Он записался в демократы,
Тот – в либералы,
И все, казалось, были рады,
Хотя б морально.
Она внедрилась нелегально
В ряды компании,
Но имя было столь банально,
Что звали «пани».
Она освоилась мгновенно –
Пила, курила,
Подкожно, даже внутривенно –
Такая сила!
Ему такое и не снилось
В Афганистане –
Чтоб мусульманка материлась?
Ни в жисть не станет!
У ей иное воспитанье,
Не что у «пани»:
Та, если бракосочетанье,
То в общей бане.
Он понял, что ему, короче,
Не жить на свете,
Что органы закроют очи
Ему «во цвете».
Ему же светит отлученье
От Церкви Божьей
И несказанные мученья,
Возможно, тоже.
О том надысь вещала Псаки –
Госдепа рупор,
Что подхватили все писаки,
Вводя мир в ступор.
…А на бульваре тихой сапой
Подкралось лихо,
И только ель укрыла лапой
Кого-то тихо.