И вот она уже на заветной опушке. Рябиновые ветви согнулись почти до земли, словно говоря девушке: «Бери нас, Шура, бери. Освободи от груза ягодного». Она сняла с плеч берестяной бехтерёк, достала из него матерчатый мешок – в него она потом наберёт беломошника. Полюбовавшись на деревья, девушка стала осторожно срывать рябино-вые грозди и неспешно укладывать их в бехтерь. Освобождённые от ягод ветки, вздрагивали и неспешно поднимались вверх.
– Что, легче вам стало? – спрашивала, улыбаясь, девушка.
Степан Гагарин по прозвищу Елуха неторопливо шёл напрямик по лесу. Он нёс в шалгаче приличное количество рыбы, выловленной в езу, который стоял у него поперёк реки, ниже по течению, но недалеко от деревни. Река Ольшанка почти половину своего пути бежала лесом, а вторую – лугами и впадала в могучую Северную Двину. Конечно, у Степанова отца, покойного Василия Степановича, есть в районе деревни родовой ез, доставшийся ему тоже от отца, латаный и перелатаный, а вот сын сделал свой ез, но в лесной местности, и теперь он поочерёдно проверяет то один, то другой.
Степану очень нравилось ходить туда, на реку через лес – и грибов, ягод по пути наберёшь, и рыбки наловишь. Молодой, весёлый, силушка в жилушках играет, он как медведь и пёр напрямик через чащобу, откидывая ветки и поминутно отирая рукой с лица надоедливую липкую паутину.
Выйдя на опушку, Степан привычно оглянулся и застыл на месте. Что за чудо? В свете осеннего солнышка тоненькая девушка срывала полновесные красные грозди. И как срывала: грациозно, неспешно, любуясь каждой кистью рубиновых ягод. Он попытался узнать её, но девушка стояла к нему боком. Степан решил подойти поближе. Да это же Шура Полякова. Никогда не замечал – какая она красивая.
– Шура, – тихонько он окликнул её.
Девушка вздрогнула и повернулась на голос.
– Здравствуй, Степан.
– Здравствуй, Шура. Давай я пособлю тебе, ветки понаклоняю.
– Дак они и так низко.
Но Степан не ушёл и помогал девушке рвать ягоды. Набрав полный бехтерёк, она закрыла его крышкой.
– Спасибо, Степан. Мне ещё надо беломошника талашку набрать.
– Ну, дак я тебе тоже пособлю.
– Как хочешь, – ответила смущённая девушка.
Обратно они шли вместе, хотя Шура стеснительно отказывалась.
– Степан, я одна пойду, что люди про меня подумают?
– Дак пусть они думают, что хотят. Шура, я сватов зашлю. Пойдёшь за меня замуж?
Девушка покраснела до корней волос.
– Что молчишь? Не по душе я тебе?
– Ещё как по душе.
– Пойдёшь?
– Пойду, коли ты не обманываешь.
– Тогда завтра-послезавтра жди сватов.
Но, ни завтра, ни послезавтра сваты не появились. Шура ходила неприкаянная и расстроенная, сама не своя от обиды. Выходит: посмеялся над ней Степан. Наверняка знал, что ни разу не были сваты в их доме. Смеётся теперь с парнями над горе-невестой. При этих мыслях у девушки непрошено наворачивались на глаза слёзы.
Через три дня, мать глянула в окно, услышав гармошку.
– Охти, смотри-ко, батько, Елухи свататце идут, ишь, как жених-от, наигрывает. Куго-то ощасливит? А когды-се нам-то сватов ждать? Шурка, Шурка, смотри какой жених мимо идёт.
– Да мне-то что от этого? Идёт и пускай идёт.
– Охти, девка, да они к нам свернули.
Девушка метнулась к другому окошку. Так и есть: к ним сворачивают.
– Шу-у -рка! Слава те, Осподи!
Мать заметалась, не зная за что и схватиться.
– Хватит дичать,– осадил её муж. – Идут и придут. Шурка, уйди с глаз, надо будёт, позову.
Девушка ушла в свою горенку, пала перед образами, и горячо стала молиться, чтобы сватовство состоялось. Когда мать заглянула к ней, и позвала показаться сватам, она спокойно сидела на лавице, готовая к любому исходу дела.
Свадьбу играли на Покров. Александра была безмерно счастлива. На церковном крыльце Степан подхватил её на руки на зависть всей округе и сойдя вниз по ступенькам аккуратно поставил на землю. Видя, это старухи зашушукались:
– Ишь, как Елуха испотачивает невесту. На веку эдак никто не де-лавал: штобы невесту на руках нести. Обождите, сядет она нему на шею, поймёт тогды Степан: почём фунт лиха, – с неприкрытой завистью гудносила бабка Тимохина.
– И не говори, девка, испотачит, дак смаетце. Надо жёнку в ежовых рукавичах держать, а не в охапке таскать, – вторила ей беззубая Олёна Васькина.
–А какого шикарного жениха-то отхватила, первой парень на де-ревне. Досидела в девках, выждала своё.
Услышавший этот разговор, Василий Степанович одёрнул старух:
– Заткнитесь сейчас же. И штобы ноги вашей на свадьбе не было.
Сконфуженные старухи тут же умолкли. Но Глафира Петровна шепнула им, чтобы попозже зашли, Василий приостынет малость и не обратит на них внимания.
– Жёночки, на свадьбе никому отказу не бывает, так што заходите. У Степана это силушка в жилушках сыграла, вот он и удивил всю деревню. Приходите.
Старухи понимающе закивали головами.
В семье мужа Александру приняли доброжелательно. Свекровь оказалась приветливой и спокойной женщиной, а свёкор хоть и мог вспылить, но был отходчив и к молодице он относился по-доброму. Да и разве можно было относится иначе к трудолюбивой, уладчивой, всегда готовой прийти на помощь, молодой женщине. Александра старалась угодить родителям мужа во всём. Иначе она просто не могла, так воспитали её родители. И молодой муж души не чаял в жене. А про неё и говорить нечего – любила без оглядушки. И вот уж скоро двадцать пять годков, как они вместе живут. За все эти годы слова худого от мужа не слыхивала, ни чем не пообидел. Вот бы и детям повезло в семейной жизни. Тут уж как Господь управит. Кому что на роду написано – не объехать, не обойти.
Продолжение следует...