На зелёном покрывале
Свежескошенной травы
Ночью заёзды ночевали
Под покровом синевы.
И была такая нега,
Неиспытанная сласть,-
Словно не было три века
Как природа родилась.
Рыже-рыжая девчонка
Наступила на росу,
Отодвинув с лентой тонкой,
Набок рыжую косу.
И меняет лик природа,
И пока издалека
Осень видно. Непогодит.
И идут за ней снега.
И однажды, оставляя
На снегу полозьев след,
Входит с паром, предъявляя
Почтальон семье пакет:
«Я, признаться в этот список,
Ясно дело не попал.
Но поедешь ты не близко –
Прямо на лесоповал.
И уже не надо плакать,
И не надо слёз и слов…
Победили, Бога ради!
Поубило мужиков».
Лес стоит под снежной шапкой.
Бригадир опять ворчит.
Сучья колкие в охапку.
Без размера кирзачи.
Только голову повыше,-
Закружит и дрогнет ель,
И мороз снежком подышит
Будто вьюжная метель.
Так и день, и ночь проходят.
И работают во сне.
По палатке кто-то ходит
С рюкзаками на спине.
А на утро- минус тридцать.
И работать сорок дней.
И исчезли рукавицы.
Шаль, и сахар вместе с ней.
Через поле мчаться сани
Вьюга белая вдогон.
Лейтенант сидит с усами.
Мёрзнет золото погон.
Побыстрее, побыстрее,
Видно спиленные пни.
Вот костёр делянку греет.
И палатки и огни…
Лейтенант в тулуп укутал
Несравненную свою,
И приехали под утро:
« Гриша, звёзды! Я в раю?»
Мимо дома проезжают-
Знамя, лозунг. Сельсовет.
Председатель ковыляет,
И готов уже ответ:
«Я про то. и знать не знаю.
Говорить вам всем легко.
Ну, ошибочки бывают,
А начальство далеко!»
«Как же ты, руководитель
Допустить такое смог,-
Ты же сам отец, родитель,
Ей рожать,- и в «воронок?!»
В дом её едва живую
Вносят, где она живёт.
Всю промёрзшую, босую.
Греют ноги и живот.
И девчонка улыбаясь,
Греет руки у огня…
С печки искорки взлетают.
Долетают до меня.