«Балагуру смотрят в рот,
Слово ловят жадно.
Хорошо, когда кто врёт
Весело и складно.»
А. Твардовский «Василий Тёркин»
ГРАЖДАНСКИЙ В ГИМНАСТЁРКЕ
(автобиографическая поэма)
1.
Служил в Германии солдатом
В особой части ГэРэУ,
И разговоров перехватом
Я занимался потому,
Что так судьба распорядилась-
Пришел «купец» - я был здоров,
и по-английски бодро шпарил -
Имел запас активный слов.
Я в детстве греблей занимался,
Упорства мне не занимать,
Был слишком мелким, но упорно
Я грёб, чтоб остальных догнать.
Потом на матах кувыркался,
Потом служил, там изучал
Бой для победы в рукопашной -
По морде часто получал.
В спецшколе в городе Торгау
Учили нас военспецы,
Премудростям своим стандартным
Военных будней суеты.
Военной лексикой долбили,
Английских слов шеренгами,
Полгода быстро пролетели,
Хотя тянулись медленно.
В спецшколе каждому была
Своя специализация,
И общие, конечно, были
Предметы обязательные.
Учили слушать и писать,
Учили карты рисовать,
Учили Морзе понимать,
Учили сутками не спать.
Учили бегать и стрелять,
Гранатою в окоп кидать,
Штыком колоть и вынимать,
Прикладом бить, ногой пинать,
Как в поле кабель отыскать,
Пленным вопросы задавать,
Химзу на время одевать,
Окопы правильно копать,
Терпеть, когда захочешь ссать.
И, как верблюд, мешки таскать,
Ночами уголь разгружать,
Укрытия сооружать,
Приказы точно выполнять!
Лечь, встать, лечь, встать, лечь, встать!
Хотелось лишь пожрать и спать.
Занятья спортом поощрялись,
армейский рукопашный бой,
Там в тесных коридорах дрались,
О стенку били головой.
Ножи так и не научился
У всех партнёров отбирать,
Нунчаки я умею чётко
И эффективно применять.
Через полгода посадили
Меня на пост - Давай инфу!
Спать вовсе, суки, не давали-
Гоняли вечно на плацу.
Боевое дежурство –
Это не шутка,
Шесть через шесть,
Каждые сутки.
/Но, если военные действия -
На посту должны не ждать смерти,
А информацию передавать
И распоряжения выполнять.
Нам 20 минут на посту отмеряно
в случае военных действий,
и, если ещё живой,
а информация передана,
то в бой – вперёд, черти!/
Шесть часов должен «эфир мослать»,
И разведданные добывать,
«Инфою» их называли,
Анализировали
И прямо в Москву передавали
шифровками длинными.
Потом шесть часов должен отдыхать,
И на пост заступать опять,
Только отдыхать нам редко давали,
Вместо сна попусту гоняли.
Если удавалось поспать
три-четыре часа в сутки,
то это за счастье,
в любую минутку
готов засопеть
и увидеть сон,
но офицеры-шакалы
со всех сторон.
Их было 300,
Солдат - 500,
Тот, кто служил,
Тот поймёт.
Короче, мне довелось служить,
На станции спутниковой разведки «Орион» -
Этот секретный комплекс
способен прослушать любой телефон
Каналов спутниковой связи,
Военных, гражданских –
Там их, как грязи.
В головных телефонах
Квакает передача,
Это переключаю нах,
Другая моя задача.
ищу разговор телефонный
с терминами военными,
чтобы добыть разведданные
желательно очень ценные.
В отпуск домой хочется,
Есть возможность одна:
Сильно отличиться
И наградит страна.
На дежурстве я – главный,
Я – переводчик,
Остальные техники,
Слушай мою команду!
Я отвечаю за последствия.
Много помех – подстроим
Мы антенну по спутнику,
Будет поразборчивей -
Шум растаял как будто бы.
Там попадались разговоры
на русском, типа: « Я богат!
везу с собою кучу денег,
и шубу, да, вернусь назад -
Мы купим всё, что ты хотела,
А что ты думала - мужик!»
И офицер особого отдела
Туда-сюда глазами вжик.
Потом такие разговоры
На дросселе уничтожал
И больше не было позора,
Чтоб на простых людей стучал.
Не понимал тогда, что нужно,
Какую и про что инфу,
Прослушивал всё, что угодно,
Пока не понял, что к чему.
Упорно избегал на русском,
Я разговоры разглашать,
И спутник выбирал военный,
Чтоб лишнего не записать.
Помог мне военспец хороший
Чего-то в штабе нашептал -
Мне дали доступ к разведсводкам,
Чтобы я больше понимал.
Взамен бумаги подписал
О тайн неразглашении,
Тогда я не предполагал,
Что это свободы потеря.
Всё постепенно стало ясно,
И кто есть кто, и что – куда,
Что важно, что пустяк какой-то,
А что и вовсе ерунда.
Послал я «лесом» особиста,
С его вниманья соскочил,
И занялся разведкой только
Чужих вооруженных сил.
Висел там спутник над Европой,
Военный, зашифрованный,
и несколько простых каналов
Инфой нафаршированных.
Со спутника стационарно
Узконаправленным лучом
Шли пачками радиограммы,
Инструкции шли косяком.
Солдат на посту перехвата
Буквопечатающих передач(БП)
Таскал со склада бумагу,
Чтоб аппарат снабжать.
Рулоны таскал ящиками
И аппарат заправлял,
Чтобы не прерывался
Грохочущий карнавал.
Шумная эта машина
Сложный стучала ритм,
Слушать сперва мешала,
Ну, а потом, привык.
Били иголки по ткани
Буковки выбивали,
Стучала каретка,
И жужжала лента.
Лезла из аппарата
Разведданных змея -
Переписка Госдепа,
Сведений разных струя.
Целых четыре месяца
Принтер инфой срал,
А потом враг скумекал
И канал убрал.
Больше такого счастья
Не попадалось нам,
Но, переписка Госдепа!
Бумаги целый подвал.
Снабжение и логистика,
Посольства и военные,
Имена и должности,
Сводки откровенные.
Личности и факты -
Там целая вселенная,
Ценность каждого листика
Просто здоровенная.
В тех документах разведчики
Годами потом копались,
Всё изучали, расписывали,
выучивали на память.
Лишь пять телефонов обнаружила наша станция,
А это совсем немало, господа иностранцы!
Звонили все в Рамштайн, на базу
Американских ВВС.
Никто не подозревал наверно
Про спутниковый наш прогресс.
У нас – «тарелки» по шесть метров,
Два кунга, всего пять солдат,
И все под сеткою пятнистой -
Такой вот странный разведбат.
Про телефоны поподробней
Я рассказать сейчас хочу.
Я тридцать лет, что пролетели,
Молчал, теперь уж не смолчу.
Желаю страстно тайны выдать,
И выбросить, как мусор, в свет,
Хотя, какие это тайны?
Им уже скоро тридцать лет!
По первому сержант из Штатов
Звонил в Европу и давал
Он точные координаты,
Где дозаправка, добавлял
и дополнительные точки,
для дозаправки, он давал
и номер миссии, и номер самолёта
открытым текстом называл.
Второй канал был тоже рядом.
Уже звонил там офицер,
Про истребители, зараза,
И про какую-нибудь цель.
На третьем было интересней
всего, там полканы
друг другу тайны выдавали,
не знали – слушаем их мы.
Однажды ночью с кружкой чаю,
Сидел я на своём посту
И ни на что не обращая
Внимания, жрал колбасу.
Внезапно ожил вдруг динамик,
Сказал, «Привет, я Джонсон, брат,
Сегодня я такое слышал,
Послушай, будешь «очень рад».
Наш новый генерал бригадный
Мак Карти, должен я сказать,
Внезапную назначил вздрючку
На август, хочет он послать
По пять Б-52 из Штатов,
В Морон, Инчирлик, Роттердам,
И в Англии, как его - Фэйрфорд,
Ну, всё, братан, с тебя сто грамм.
Да, чуть не забыл про то сказать,
Как это будут называть -
Ученья «Майти Вориор»,
От смеха чуть не помер.
Он думал вас врасплох застать,
Теперь об этом будешь знать,
Готовиться и непременно
Всех остальных предупреждать.»
За этот краткий разговорчик
Домой я в отпуск поскакал,
И к маме на 8 марта,
Никто меня не ожидал.
Короче, эти три канала –
Штабные: MAC, и TAC, и SAC,
а два – логистика-снабженцы,
что тоже вовсе не пустяк.
Ну все, мне даже полегчало,
Всё, что хотелось, рассказал,
Я сбросил груз военной тайны,
И как-то даже легче стал.)))
(Дык, с облегченьем!)
Отец был жив, его увидел
в последний раз. Привёз ему
сигары в жестяной коробке -
купил в Торгау, знал – ему
понравится такой подарок.
Не прогадал – был очень рад.
Не пил тогда, и был невесел.
Ползла ужасная беда.
Когда-нибудь, но не сегодня,
О нём смогу я написать..
Об этом отпуске приятно
Отдельно мне повспоминать:
Я съездил на свою деревню,
Был снег и солнце – красота,
Там вечером на дискотеке
Свободной жизни суета.
У клуба ты тогда стояла,
на лыжах, палкой снег гребла
и вдруг присела и из снега
достала. - Ты часы нашла.
Такие – луковицей. Странно,
Как ты ТАКОЕ тут нашла?
Да тут валяются окурки.
Теперь давно моя жена.
С тобою с детства мы знакомы.
Твой брат мне лучшим другом был.
Я летом был у вас, как дома,
Домой поспать-поесть ходил.
Я на тебя не обращал вниманья,
Ты была маленькой совсем,
А тут красавица какая,
Такую я тебя бы съел.
**** Пара страниц ****
**** ВЫРЕЗАНА ЦЕНЗУРОЙ ****
Вернулся в часть - опять я слушал,
Таскал инфу и получал
Глубокое удовлетворенье,
Что наш противник прозевал
Такие важные каналы…
Я верил, что там враг, работу
Свою, как надо исполнял,
мечтал стать переводчиком военным
я был знаком с одним, узнал,
что «это всё совсем не сахар,
Ты будешь вечный офицер,
от всяких ёбнутых военных
терпеть дурацкий беспредел.
Пошлют в какой-нибудь Алжир,
И будешь бегать там в сортир:
Легко там можно подхватить
Дезинтерию, гепатит…
Ну, а ещё там негритянки,
В картонных ящиках живут.
Красивые, но все с заразой,
К себе в картонный рай зовут.
Там триппер, сифилис и шанкр!
Там СПИД и всякая херня!
Я палкой без презерватива,
Целый букет добыл, друзья.
(((Щас покажу..
Шучу, конечно)))»
Да ну их на хер! я подумал,
Домой поеду – там родней,
Там буду дальше обучаться-
Намного буду здоровей.
И на посту полтора года,
Почти безвылазно сидел
За вычетом ротных нарядов
И гауптвахты, я успел
За это время девять раз,
Как в поощренье, поднять флаг
На построении всей части,
Как отличившийся солдат.
Раз в неделю проводили,
Такое мероприятие,
Я флаг поднимал заслуженно,
И сухие рукопожатия.
Кроме меня там было трое
Солдат - переводчиков
Высшего класса,
Разведданных было много,
И поэтому,
Каждый может похвастаться.
Ну, а пришло пополнение,
Перед демобилизациеи.
И фонтан разведданных
Забил из нашей станции.
Пригнали парней головастых
Прямо из институтов,
Я их сперва понатаскивал,
А потом больше музыку слушал.
Тоска на меня напала,
Но в отпуск я не хотел,
Домой отсюда хотелось,
Молчал и мало ел.
Всё это было при Союзе -
Страны, которой больше нет,
Секреты эти все протухли,
Всем сослуживцам – мой привет.
Со мной служили россияне
С Сибири, Питера, Москвы,
И очень много украинцев,
Из Львова, Киева, Херсона,
Тогда не звали их «хохлы».
И земляки, конечно, были
Из Минска и Борисова,
И все вокруг друзьями были,
Делились лишь по призывам.
Да, дедовщина там была,
Но я не стану плакаться,
Такая же была херня
В любой военной части.
Пришлось там за себя стоять
И за друзей-товарищей,
Ебло разбитое сшивать,
Ногами расхуяченное.
Вот под губой четыре шва,
Под бородой не видно,
Тогда на гауптвахту я попал,
Но мне совсем не стыдно.
Я никого не выдавал
Шакалам-офицерам
Твердил, что «с верхней кровати упал
На тумбочку во сне я.»
Я три недели просидел
В камере с дезертиром,
И кардинально поменял
Своё понимание мира.
Он ночью прыгнул за забор
И месяц по Германии
Ходил, скрывался, водку пил
С германскими парнями.
Потом полиция его
Обратно притащила,
Кто-то из немцев сдал его…
Но говорил он сильно:
«Свободы, говорит, хочу,
Домой хочу на родину,
Мы здесь для местных – пугало
И мерзкие уродины,
Мы «русиш швайн» и «хендехох»,
Мы никому не нравимся,
И это никогда, поверь,
навечно не исправится.
Слыхал, насильно мил не будешь?
Вот то-то и оно,
Они хотят избавиться,
От нас давным-давно.
Там в ФРГ народ живёт
При капитализме,
Как нам не снилось в лучшем сне,
Увиденном в жизни.
Здесь люди думают о том,
Как им вернуть свободу,
А мы на их пути с ружьём,
Дебилы мы, ей-богу!»
Уехал он в Улан-Удэ,
Подальше от Германии,
Не в разведбат - в сапёры,
Говорят, отправили.
Хотел бы я увидеть всех,
С кем на постах сидел,
Вот только офицеров
Бы видеть не хотел.
Я их условно разделил
На две, блин, категории,
Шакалы и военспецы,
Или на три, не более.
Шакалы - просто мудаки
И властью упиваясь,
Над всеми рядовыми,
С упоеньем издевались.
Военспецы, те – молодцы,
Им не до издевательств,
Не слышал я от них ни разу
Ни оскорблений, ни ругательств.
Им разведданные важны,
А не садизм шакалий,
но попадались среди них
отбросы и фекалии.
Чтоб разговоры понимать,
Английские военные,
Недостаточно знать
Слова сокровенные.
Когда плохая слышимость
Нужен слух музыкальный,
Чтобы смысл разобрать,
И это совсем не тайна.
А если нет музыкального слуха,
(У многих такая непруха),
То будь ты хоть дважды генерал,
В слухачи не ходи – полный провал.
Без слуха музыкального
Шипенье, треск и бульканье,
Сбивают концентрацию -
Мешает эхо гулкое.
А у хорошего слухача -
Слух специфический:
Звуки он как бы видит
И тут нет комического.
/Я слышу, а он нет, вот чёрт,
Да как же заебал ты,
Медведь на ухо наступил?
Вообще меня задрал ты!/
Зачем ты прячешь перевод,
Ты мне не веришь, дядя?
Помехи солнце нам даёт -
Отдай в Москву не глядя.
И прятали в стол офицеры убогие,
Мои донесения недоверчиво,
И информации очень много угробили -
Пропала ценнейшая инфа навечно.
Но перехват про Кристед Игл,
Мне удалось тогда спасти,
Хоть направленец был в обиде -
Пришлось другому отнести.
А в целом должен Вам сказать,
Что перестал я уважать,
Всё офицерство в целом,
Конечно, есть там смелые
и умные, не спорю…
Но только – все они калеки,
Моральные…
Их покалечили в училищах,
Они пошлют тебя на смерть,
Без сожалений и печалей,
Поверх тебя положат жердь
И мост из тел соорудят,
И всё завалят трупами,
Чтоб только отрапортовать,
Дадут приказы глупые.
Там жизнь не стоит ни гроша,
Там звёзды на погонах,
Важнее, чем своя душа,
И заповедей ворох.
Не честь демонстрируют,
А свои извращения,
Над солдатнёй издеваясь
В мирное время.
Наверное, это месть за то,
Что с ними делали в училищах,
Забрав свободу и пальто,
За годы в том псевдочистилище.
Нет у меня доверия
К людям в погонах -
Подставят обязательно
Без лишних разговоров.
И в целом, честно Вам скажу,
Что больше интеллекта,
Я наблюдал в простых ребятах,
Шатающихся от ветра.
Кормили нас там так себе –
Бигус и каша с жиром,
По воскресеньям котлеты
И пять пачек «Памира».
Давали ещё «Донские»,
«Гуцульские», «Охотничьи»,
Всё сигареты без фильтра,
Вонючие, крепкие очень.
В роте – шакалы,
На посту – спецы,
Нам спать не давали
Эти подлецы.
Прямо со смены
мы шли на обед,
а потом в роте –
полный привет –
стройся, подшиву свою показывай,
всё убирай, гуталином намазывай,
бегом на хоздвор, уголь грузи,
бочки катай, огурцы соли…
После смены положено спать,
А не по части мешки таскать!
Все как один на посту спали,
Чем бы там нам не угрожали.
Спали по очереди и скопом,
Зависит от дежурного остолопа,
Но это всё на приёмном центре (ПЦ),
Там офицер сидел чуть ли не в метре.
Без офицеров на станции мы сидели,
И ночью по спутнику кино смотрели,
Офицерам было в падлу в тесном кунге сидеть,
Дышать спёртым воздухом, потеть и пердеть.
Тесновато было в кунге,
Вдоль стен стояли стойки
С разной аппаратурой,
Но было тепло и не дуло.
Могли и с солдатами сидеть,
Но не хотели,
Начальству жопу тут негде лизать,
А слушать офицеры не умели и не хотели.
Пару переводчиков-офицеров на всю часть,
И то все эти спецы,
На точки из части сваливали,
Такие вот молодцы.
Конечно, лучше по Германии
Посвободней перемещаться,
Чем под постоянным контролем
Непосредственного начальства.
О возможности смотреть кино,
Офицеры не подозревали,
А, если бы знали,
Точно бы телевизор изъяли.
Телевизор под видом монитора стоял,
И, якобы, БП передачи отображал,
Периодически мы его так и настраивали,
А ночью - кинопросмотры устраивали.
Разговоры писали на магнитофоны
И слушали только днём,
А ночью - кино смотрели
и про гражданку трындели.
Техники наши сделали мудро:
Когда дверь кунга открывается –
Телевизор автоматически отключается –
Офицер появляется
и видит:
Сидят солдаты в наушниках
и в пустой экран пялятся.
Ни разу никто не догадался,
Секрет от призыва к призыву передавался.
Поставил телевизор легендарный
Полковник Белобородов,
По слухам дядька достойный,
А не шакал убогий.
Я там посмотрел из первых,
Премьеру Терминатора,
Чужого и, наверное,
Штук сто кино занятного.
Когда дежурный - конь педальный
И в морду тычет «аусвайс»,
Ему мы на его дежурстве
Устраивали «минимайз»:
На ПЦ разведданные херили и скрывали,
А мы разговоры другому дежурному предъявляли,
Да хоть бы и через неделю,
Все равно никто не проверит.
Всё равно они, чтобы выслужиться,
Придумывали «дезу»,
В Москву отправляли таблицами
Полную ерунду.
Врали в Москву, как бешенные,
Всякую разную хрень,
Придумывали разное,
Детали не помню теперь.
Но, если хотите – вспомню,
Рефорджер и Отэм Фолл,
И как составляли таблицы,
Куда какой самолёт пошёл.
Там больше половины ячеек
Заполнено наобум,
Лично офицерами,
Которых был целый табун.
И точки назначения,
Маршруты, номера,
Из пальца повысасывали
Не зная нихера.
Зато вся таблица заполнена,
Красиво и безупречно,
Информация полная
И все молодцы, конечно.
Такая у них манера,
Красиво доложить,
Наврать хитро и умело
И звание заслужить.
Имея доступ к информации,
Не строят картину мира,
По служебной лезут лестнице,
Толкаются там нехило.
Друг друга подставляют,
Карьера им важна,
Погоны свежие добывают
И похер им страна.
Там за мою информацию,
Один получил звезду,
Погоны капитанские,
А меня послал в ..зду.
/Ко мне попить чайку,
Не раз он заходил,
Пока ему переводил -
За жизнь мне говорил./
А тут вырвал мне
три пуговицы,
И оторвал воротник,
Сказал, что к панибратству
На службе не привык.
Что развалившись за столом,
При нём нельзя сидеть,
И что таким поведением
Я оскорбил его честь.
/В чём причина бешенства
Не могу понять,
Бери, не жалко – пользуйся,
Ещё смогу поймать.
Честь твоя поруганная,
Вовсе не причём,
Совесть тебя мучает,
А морда кирпичём./
Я помню, как смеялся,
От удивленья я,
От смеха не удержался
Под стол упал, друзья.
Он постоял озадаченно,
Молча постоял,
Сказал, что письмо моей матери,
Он злобное послал.
Писал, что сын Ваш неправильный,
И недостоин наград,
Достоин лишь гауптвахты -
Шантажировал гад.
И с этого момента
Заставил он строевым
К нему подходить шагом,
Придирками, гад, травил.
Шакал ты неблагодарный,
Нету других слов,
В морду твою мерзкую,
При встрече плюнуть готов.
Наш разговор неприятный
Был наедине,
Мне вообще не понятно,
Как можно такое мне
Наговорить и зачем
Было мне форму рвать?
За что такого офицера
солдату можно уважать?
Верхом на солдатах выедут,
Себе припишут заслуг,
По-предательски мозги вые..т,
И на гауптвахту сдадут.
Я до сих пор, как вспомню,
От ярости весь киплю,
И этот плевок мне в душу -
Камень в карму твою.
И кто, скажите, их так учит?
Где их воспитывали? Как?
Чтоб добиваться саботажа,
демотивировать солдат?
Со мной не единичный случай,
Да ты любого расспроси -
Найдётся случай и похлеще…
С такими мне не по пути.
Чтоб быть справедливым, добавлю
- достойные там тоже есть,
Но лиц их уже не помню -
в памяти сверху жесть.
2.
На дембель шёл – не предполагал я,
Что нужен буду снова им,
Я думал: Всё, весь цирк закончен,
И сам себе я господин.
Я ошибался, не отпустят
из вида ни на год меня.
Им наплевать на всё
Им служба
важнее, чем моя семья.
Сперва упорно вербовали
В шестое управление ГРУ,
Я отказался и отстали,
Ну не хочу я на войну!
Он мне сказал, что может им
Специалист понадобится,
А я не согласился с ним –
Пошли они все в задницу.
Он говорит, но ты не смей
ни кем другим связаться.
Да понял всё – ни с кем другим,
Давай навек прощаться.
Потом учёба и друзья,
И сын - росла моя семья,
Об этой интенсивной службе
Заставили забыть меня.
Но тут нежданная награда.
Ко мне пришла средь бела дня,
Домой мне принесли повестку
Из райвоенкомата, бля.
И там мне вежливо сказали:
«Пиши, что с этого ты дня,
Как гражданин сознательный,
даешь спецслужбам право,
любые твои контакты
и подозрительные действия,
отслеживать самостоятельно.
Желаем, с этого вот дня,
Тебя пасти, как мормыля.
Отказ от тайны личной жизни,
Ты добровольно напиши.
Не хочешь? Сам ты выбрал это.
Пришлём повестку – не пищи!
Пойдёшь на переподготовку:
Гранатомёт иль пулемёт,
Дадим тот, что потяжелее,
А может даже огнемёт.
Ты пару месяцев в казарме,
Отлично время проведёшь,
Тебе по среднему заплатят.
Гранатомётчиком не хошь?»
Пришлось подписывать бумаги,
И знать, что лезешь «под колпак»,
И знанье это сильно давит,
Что ты - обманутый дурак.
Что ты теперь под наблюденьем,
Что кто-то ходит по пятам,
Что точно слушают и пишут,
и цедишь мысли по словам.
И регулярно вызывали,
Поставить подпись поновей,
И в папку толстую совали,
С фотографией моей.
«А кто вот этот иностранец?
Зачем он в гости приглашал?»
Следите сами раз вам надо,-
Я зло и нагло отвечал.
Мер никаких не принимали,
Кривились-улыбались, бля,
Но чувство личной несвободы
Всегда я ощущал, друзья.
Всю жизнь свою, как в гимнастёрке,
Всю жизнь свою я ощущал,
Что кто-то слушает меня,
Как слушал и писал всех я.
/Жучок поставить можно везде,
В квартире, машине и офисе,
В пальто, куртку, шапку воткнуть,
Но через телефон ещё проще./
Это реально угнетает –
Я фильтровать привык базар,
Держал подальше телефоны,
Друзей, как мог, оберегал.
Вы меня знаете, ребята,
Немножко странноватый я,
Но моей жизни обстоятельства
Вам объяснят – чудил не зря.
Внезапно принесли повестку:
Явиться завтра в семь ноль-ноль,
И я, дурак, пошёл проситься –
Приставили ко мне конвой.
Их не волнует моя работа,
И малолетняя дочь,
Военком сказал твёрдо –
«Ничем не могу помочь,
У нас тут репетиция
Военного положения,
Ты под №1 в списке,
Какие у тебя сомнения?
Законом установлен
Приоритет военной службы
Перед любой другой деятельностью,
Ступай, не дури голову,
У меня тут персональная ответственность.»
Некоторых из списка
привели менты,
вооружённые автоматами,
наверное, для красоты.
Многих, кто не явился
На работе ловили,
И почти всех из списка
Без вещей приводили.
Сказали – ничего не надо
Выдадут всё на месте,
Одежду свою сдайте,
В мешок и на гвоздь повесьте.
Размеры все записаны,
Но, если кто растолстел,
Подберём заново,
Вперёд, очень много дел.
Всучили железную кружку,
Всучили каску, автомат,
Зимой в палатке на опушке,
Жил снова, как простой солдат.
Штык-нож понравился мне новый.
Вполне так ничего баланс.
И сталь, и лезвие с пилою,
И рукоять так манит глаз.
Мне показался он удобным,
Его в сосну я пошвырял,
Всего лишь пару раз легонько
И, слава богу, не сломал.
Таким, наверное, удобно
По горлу быстро резануть,
И жилы резать под коленкой,
И даже просто в грудь воткнуть.
Нет, я бы не хотел такого
С ним делать, но заворожил…
И по сравнению со старым,
Ловчей гораздо бы служил.
А старый был, какой-то странный,
Не нож – полено, ерунда,
С массивною такою ручкой,
В руках был, как сковорода.
/За эти годы никому я
Не причинил вреда.
Ни разу никого не бил,
Хотя хотелось иногда.
Держать себя необходимо в руках,
и помнить, что человек не враг.
Имеет право думать, что угодно,
И действовать совершенно свободно,
В рамках закона, конечно,
Таков мой принцип навечно.
И, если всё законно,
то пусть говорит,
что угодно.
А если он преступник,
То это дело милиции,
Если что, то туда
Надо обратиться.
Пусть они разбираются
-это их дело.
Морды бить
мне давно надоело.
Никакой из меня боевик,
Мирно решать вопросы привык.
Наука мордобойская
Ни разу не пригодилась -
Остались травмы только.
Болят - прогноз на сырость.
Плечо болит вывихнутое,
Ноет ломанный нос,
Колени, выбитые пальцы,
В хребет, как забили гвоздь.
Травмы физические бесследно не проходят,
Пишу, чтобы знали,
Что со временем происходит.
Да и депривация сна – тоже,
Нет для здоровья сна дороже.
Травмы вылезают после сорока,
А, когда молодой, не тревожат пока./
На полигоне постреляли
Из непристрелянных АК,
Пристреляться патронов не дали,
Сказали – сойдёт и так пока.
Присягу дал не сомневаясь,
Читал, там в тексте ничего,
Ни слова нет про президента,
Не стал бы защищать его.
Достали технику из боксов,
Расконсервировали для
«Предпродажной подготовки»,
На ней отправили в поля.
Мы слушали «чужие» танки,
На русском – что блин за фигня,
Да вы зачем меня призвали?
Учил английский я не зря?
«Теперь другое назначенье,
Учись теперь пеленговать,
И если танк к тебе вдруг едет,
стрелой антенну убирать
И съёбывать, как на пожаре.
Спецназ вас будет прикрывать.»
И в день посты свои меняли
В лесу по сорок раз подряд.
Дальность пеленгации
Тридцать километров,
Пока танки едут, можно
Точку сменить наверно.
Аппаратура военная
Работает, хоть и старая,
Контакты только окислились,
Мы штык-ножами управились.
Инструментов мало –
Отвёртки и плоскогубцы
Лежали в ящиках с ЗИПами -
В остальных ячейках пусто.
Танкисты стреляли из пушек,
По радио был обмен,
Голос давал указания,
Позывной не сказал совсем.
Кричит: Вперёд на позицию!
Для ночной стрельбы
Из полевого укрытия.
Дуло, бля, береги!
Кричит: «Опусти дуло,
Ниже, ещё, стоп,
Куда ты целишься, дура?
****ец! Какой остолоп!
Ты что там?! Совсем ****утый?!
А если бы ты стрельнул?!
Направо, ещё правее,
Да, правильно повернул.
Агонь!!! Ба-бах! Вторая!
Ба-бах! Стой! Назад!
Дурак, поверни башню!
Приём, Каскад, Каскад.»
И так – круглыми сутками,
Стреляли, взрывали, жгли,
И на морозе тушёнку
Совали в костра угли.
Там многие коллективно бухали,
Тайком сговорились и скрытно пили,
Водку пятилитровиками таскали,
Но все задачи свои выполнили.
Партизаны вам не срочники,
Нам мозги ****ь не надо,
Мы - не подростки задроченные,
А жизнью битые дяди.
Ты объясни задачу
И скройся - не мешай,
Всё быстро захуячим
И будем пить чай.
Спецназ – все с детскими глазами,
Обвешанные, как ослы, оружием.
Сержанты страшно их гоняли –
Мозги долбали, как козлы бездушные.
На полигоне позабыли
Они резервный пулемёт,
в окопе где-то проебали -
всю ночь веселился взвод.
Бегали, как угорелые,
Слониками в химзе,
Пулемет нашли на рассвете,
Хоть ночью искали везде.
Наш лейтенантик был мальчишкой,
Всех уважал и не дурил,
И не похож был на шакала,
С людьми на равных говорил.
К нему претензий не имею.
Кормили здорово там нас,
и повара из вольнонаёмных,
котлеты, мясо – высший класс!
Февраль две тысячи тринадцать
Меня встряхнул, как ураган,
Который был попозже в марте -
Еще и снега покопал.
Теперь мне вся «подписка» похер,
Мне пятьдесят уже, я рад,
Открыто жить могу, свободно,
Знать, что ни в чём не виноват.
Что я уже стране не нужен,
Что автомат мне не всучат,
И не пошлют чужие танки
В меня какой-нибудь снаряд.
Я - состоявшийся мужчина:
Есть сын, три дерева и дом.
Ещё воспитываем дочку -
и песни с ней поём вдвоём.
Я никаких теперь секретов
Знать даже мельком не хочу,
Засуньте в жопу все ракеты
И не забудьте про свечу.
3.
Сегодня праздник у меня -
Пробил мой полтос,
Я - не военнообязанный!
С собою всего принёс,
Водки вроде достаточно,
A закуси навалом,
Давайте столы сдвинем
И всё на них расставим.
Всё – я теперь свободен
От ментальных оков,
Нет причин волноваться,
Остерегаться слов.
За это надо срочно выпить,
Сегодня праздник или как?
Всё, что написано – то правда -
Военный не люблю бардак.
Я мир люблю,
Люблю работать
И я люблю свою страну.
Я присягал не президенту.
Я за детей и за жену
И за друзей и за соседей,
За речку и за летний сад,
За лес и поле с небесами,
И за рассвет и за закат..
И, если, вдруг, какая сволочь,
На мою землю нападёт,
Там где родился я и вырос,
Нашёл жену, строил завод,
То, знайте, я ещё не дохлый,
Могу стрельнуть и наподдать.
Я просто-запросто не сдохну,
И Беларусь не дам просрать!
Но я, надеюсь, не придётся
По людям из АК стрелять,
И никакой войны не будет.
Прошу стаканчики поднять!
Ну, что? За мир!
На закуску:
Примечания к тексту и ссылки
ГРУ (Главное разведывательное управление (СССР)
https://ru.wikipedia.org/wiki/()
ОСНАЗ (6-е управление ГРУ) –
http://xn--80aa2bkafhg.xn--p1ai/article.php?nid=13515
Часть в Торгау – https://torgau.ru/?p=100
82-я отдельная Варшавская Краснознаменная ордена Александра Невского радиотехническая бригада, ныне передислоцированная в г. Вязьма Смоленской области.
Участие военнослужащих части в захвате Крыма и военных действиях России против Украины на Донбассе подтверждается в открытых источниках.
MAC
https://en.wikipedia.org/wiki/Military_Airlift_Command
TAC
https://en.wikipedia.org/wiki/Tactical_Air_Command
SAC
https://en.wikipedia.org/wiki/Strategic_Air_Command
Рамштайн – база ВВС США, штаб ВВС США в Европе, Германия
Морон – База ВВС США, Испания
Инчирлик – база ВВС США, Турция,
Сарагосса - База ВВС США, Испания
Фэйрфорд – база ВВС США, Великобритания
Б-52 – бомбардировщик, предназначенный для доставки ядерного оружия
Шакал – строевой офицер (как правило, не специалист либо специалист низкой квалификации), отвечающий за личный состав.
Военспец (направленец) – офицер, профессиональный разведчик (например: аналитик, узкий военный специалист, переводчик, инструктор, диверсант, шпион).
Рефорджер (Reforger - from REturn of FORces to GERmany) – учения ВВС США (аналог дембеля для военнослужащих США), имитирующие массовую переброску войск США в Европу и обратно. Лично отслеживал более 100 грузовых самолётов в сутки.
https://commons.wikimedia.org/wiki/REFORGER
Отэм Фолл (Autumn Fall) – то же, что и Рефорджер, но осенью.
Кристед Игл (Creasted Eagle) – учения ВВС США, отработка взаимодействий без применения ядерного оружия.
Майти Вориор (Mighty Warrior) – учения стратегической авиации армии США, отработка переброски ядерного оружия и доставки его в цели на территории Европы.
Минимайз – 1) режим радиомолчания, 2) саботаж дежурного офицера солдатами, сокрытие разведданных до смены дежурного (посты, отслеживающие ядерное оружие, в минимайзах не участвовали).
Пеленг – определение местонахождения источника электромагнитного излучения (радиопереговоры, радиопомехи от работы стартера и генератора двигателя танка либо другой техники, другие источники электромагнитного излучения).
Дроссель – устройство для мгновенного уничтожения записей на магнитной ленте, электромагнит.
P.S. Для товарища майора
Это не мистификация,
А отображение реальности,
Возможно кому-то неприятно
В какой подаётся тональности.
Но это моё ощущение
Как художника
И гражданина,
Просить не буду прощения,
Правдива моя картина.
Поделился щедро,
Как видите, наболело,
Делиться полезно опытом,
Особенно бесценным.
Возможно кому-то неприятно,
Тем, кто правду увидел,
И тем, кто простого солдата,
Уже ни за что обидел.
Но, если голова не лопнула,
Значит будешь жить,
Помни про свободу,
Служба – это не жизнь.
Видел офицеров настоящих,
Специалистов стоящих,
В общении без закидонов,
И с настоящим достоинством.
Нету у них там будущего,
Будут таскать каштаны,
Пока не сожгут пальцы,
Для большой обезьяны.
А потом на помойку
Догнивать на пособие,
Если совесть не мучает,
То неплохие условия.
Не надо пачкать совесть,
Она ведь не простит,
Военный ой не даром
На пенсии грустит.
Спиваются
И на дно,
Или грехи замаливают.
Может бог простит?
Об этом не разговаривают.
Кто виноват? Вы не знаете?
Да, ладно! - Маньяки-политики,
Их действия обезьяньи
Достойны детальной критики.
***