Моей сестре Индире Черджиевой
Черное платье в пол балахоном,
Голос с больной хрипотцой,
Лебедем белым рука с микрофоном,
Блик в волосах золотой.
Сумрак подмостков ярость софита
Жгла, разрушая покой.
Взгляд в бесконечность тверже гранита…
Кто ее видел такой?!
Реквием тяжестью рвался со сцены,
Прорванной дамбою в зал.
Слог гениальный манящей Сирены
В клочья сердца нам порвал!
Горечь, сгустившись, явила мятежность,
Болью пронзая эфир.
Небытия осознав неизбежность,
Вздрогнул испуганный мир.
И пошатнулись небесные тверди,
Снег раскидав по песку.
В райских селениях вспомнив о смерти,
Боги познали тоску.
Только бессмертные души младенцев,
Путь начиная земной
В вечных скитаниях переселенцев,
Все излучали покой…