Я пишу, хотя, наверно, никто
в круговерти этой не дал мне слова.
Словно хищник, рот отворяет стол,
этот ящик – гроб для стиха любого.
Я пишу, наискось, не в цвет, не в масть,
нарушая идиллию ровных кромок.
Этот лист не позволит стиху упасть –
как служака верный мой Таймс Нью Роман.
Даже белым по белому будет стих –
белый, полный безликой боли.
Я не знаю, нужно ли донести:
в этот стол
мне себя хоронить
доколе?
26.01.2018