Везет лошадка стог пахучий,
летит снежок из под копыт,
деревня запахом встречает,
дымком из печек, ввысь струит.
Там твое прошлое в деревне,
там твоя первая любовь,
туда я милый не поеду,
ты привези сюда свекровь.
Встречает лаской, как всегда,
в кастрюле, вкусная лапша,
вот только водки не нальет,
да и сама теперь не пьет.
Свой пулемет с последней лентой,
я глажу раненной рукой,
давай покажем этим фрицам,
что не уйдем с земли родной.
Водяной в дворце зеленом,
в толще булькающих вод,
поджидает непослушных,
очень вредных пастухов.
Предаю свою я душу,
презираю свой народ,
уезжаю, в мир понятный,
где никто уже не врет.
Плачет у калитки бабушка яга,
внучка с пирожками утром не пришла,
неужели волк, внученьку поймал,
пирожки с повидлом сам один сожрал.
Бог зовет мои страницы,
погостить, поговорить,
денег на машину,
картой подарить.
Плотину старую прорвало,
потоп ночной сносил дома,
смешались: бревна, кони, люди,
пустынным стали берега.
Мост от тяжести весь в стоне,
и в машинах гадкий страх,
мамонт думает: где джунгли
в этих крупных городах.
Сразится он с любым врагом,
на этой полосе,
он охраняет поросят
по утренней росе.
Острой иглой,
умертвлю свою страсть,
ведь я наркоман,
и никчемная мразь.
Все тот же проулок,
лавки и пыль,
степной на холме,
седовласый ковыль.
Тот же барак
и гармони распев,
та же угрюмость
и выпимший смех.
Как-то стыдливо,
входит она,
все изменяет,
хмельная жена.
От жизни устал,
хмельной паренек
и путь до петли,
уже не далек.
Пушкин бухает,
Есенин сердит,
Лермонтов пьяный
с крестьянкою спит.