Странный всем кто окрест и себе – неприятель,
опускаюсь на дно там, где не было дна.
Бездна сути страшна в поцелуе-распятье,
в поцелуе-объятье она не видна.
В каждом шорохе – страх, в каждой точке – молчанье.
Для чего это все заносил я в тетрадь?
Лишь измучил себя беспричинной печалью,
мне-то с ней хорошо, сколько слов тут не трать.