Облепиха

               
Озорное лето с осенью разумной
Повстречались на исходе ночи лунной,
Для беседы уголок избрали тихий:
Наступило время жаркой облепихи.
Не клубника, не садовая малина,
Не черёмуха и даже не рябина,
Облепиха-тайна-ягодка с секретом,
Только вряд ли кто задумался об этом.
Терпкий вкус её особенный, полезный,
Помогающий от множества болезней,
Щедрость солнечная зреет без шумихи
В золотисно-рыжих  каплях облепихи.
Между тем она ранима и капризна,
Чуть не то движенье – сразу соком брызнет,
Обращаться с нею надобно умело.
Облепиха – не простое это дело.

                I

В старом городе, за речкой, где плотина,
Одиноко проживала Алевтина.
Домик маленький, но чистый и опрятный:
Полисадничек, ухоженные грядки.
Утром рано, только небо прояснится,
Убегает Аля в детскую больницу:
В процедурном кабинете не до скуки –
Всем нужны её заботливые руки,
Чтобы дети легче боль переносили –
В одиночку им такое не по силе, -
Беззащитные и хрупкие созданья
Ничего ещё не знают о страданьи.
Ночь не спать, выздоровление приблизив
И расслабиться, когда минует кризис,
Например, у годовалого Алёшки, -
Можно дух перевести, взглянуть в окошко.
Вот на дерево слетаются галчата
И галдят, как непоседы-малышата:
- Аля! Аля! – на колени залезают,
Повисают на руках, халат терзают –
Весь измяли – ой, скорей, - пятиминутка! –
Надо свеженький надеть: главврач – не шутка,
Он посмотрит как-то так, что не захочешь
Показать ему следы бессонной ночи.
Но ребята свое дело знают туго:
Так облепят, что не выбраться из круга.
Как-то раз идёт Петровна повариха:
- Да ты, Алечка, совсем как облепиха,
Урожай не растеряешь, - и смеётся –
Щас Лев Палыч с совещания вернётся –
Не будите лихо, пока оно тихо.
Ну, счастливо! Будь здорова, Облепиха!
И с тех пор не стало имени у Али:
Облепиха – по-другому и не звали,
Приросло – не оторвать – вторая кожа:
Крепкая, рыжеволосая – похожа.
Только злые языки (смотри поэта),
Пулемётом надо, где уж пистолетом,
Чего стоит бабка Груня «Мать Моржиха»:
- Дык была вчера у внучки Облепиха:
«Не плачь, Верочка, давай завяжем ручку,
А тихонечко, не бойси…»
                - вот ведь сучка
Где-то в области таскалась и скоблилась,
Своего бы родила, дык нету силы.
- Скажешь тоже, баба Грунь, кто будет с нею?
Облепиха с мужиками … не умеет.
Сколько лет она уж здесь? – пятнадцать вроде,
А видали её только в огороде:
Джинсы старенькие, хвостик на резинке…-
Это влезла чернобровая Маринка.
Ей поддакивает продащица Рая:
- С Облепихой рядом мужиков сажают,
А у ней на фронте личной тихо-тихо…
Вековуху называют Облепихой…
Но вмешалась санитарка тётя Лена:
-Ты б хоть Бога побоялась Аграфена,
Да я видела, какие там ожоги –
Поклонилась бы ты Облепихе в ноги,
Ведь услышала, как девка заревела:
Подоспела – метеором прилетела
И теперь вот перевязывает, лечит,
Слава Богу, стало маленькой полегче.
… Ладно, эти трясогузки-пустобрёхи,
Прости, Господи, безмозглые дурёхи!
Мы ведь старые с тобой, смерть ходит рядом.
Что же ты змея змеёю дышишь ядом…
Утюгом-то этим твой язык прижать бы…
А у Альки, чует сердце, будет свадьба:
Облепиха вам не ягода малина
Или, скажем, черноплодная рябина.
В этих пупырышках цвета апельсина
И здоровье есть и молодая сила,
Как говаривал покойник мой, учитель,
Так что знайте, вкуса редкого ценитель
Даст Господь, отыщет нашу Алевтину.
… А, дану вас всех… пора кормить скотину.
Пересуды, сплетни улетали выше,
Оседали пылью далеко за крышей,
Где жила судьбой хранимая от лиха
Аля Гришина, она же Облепиха.

                II

А весна, она всегда чуть-чуть шальная:
По садам уж птицы парами летают,
А какие всюду запахи цветенья –
Голова кружится до изнеможенья.
Молодежь – что говорить, и так всё ясно,
Золотое время грех терять напрасно,
Да и нам, уже в годах пенсионерам,
Лёгкий флирт адреналином лечит нервы.
Вот в один такой погожий  вечерОчек
Заседало сразу несколько девОчек
На одной весьма уютненькой веранде.
Что-то бабье пела Кадышева Надя.
И тоска была у всех под песню эту,
Не спасало ни вино, ни сигареты.
Задавала тон Маринка, хмуря брови:
- А я думала, хороший малый Вовик…
- Ой, да брось ты! – в разговор вступила Светка,
Молодящаяся полная кокетка, -
Наши местные как братья все похожи –
До чего мне надоели эти рожи! –
Поработаешь с моё в автоколонне…
- Девки, знаете, - сказала тихо Тоня, -
Появился тут какой-то интересный
То ли Юра, то ль Валера… неизвестно.
Говорят красивый, стройная фигура,
Мальчик тот ещё, столичный…
                - Точно, Юра,
Юрий Латышев, рождён в семьдесят первом,
На работу заходила вчера Верка
Паспортистка из ментуры. Её Стасик
С Юрой вроде бы учился в одном классе.
Будет в пятницу (в рукописи автора неразборчиво)!
                - Ты чо, дура,
Мне ж в ночную…
                - Облепиха подежурит,
Первый раз как-будто. Не мели впустую! –
Всё равно в больнице днюет и ночует.
И потом: Одной-то ей что дома делать? –
Хоть бы Ваньку Полторашкина пригрела.
- Ой, Раиска, уморила, ой, заплачу!
- А давайте лучше вздрогнем!
                - За удачу!
- И за Юру, чтоб кому0нибудь достался!
Ночь пришла. Междусобойчик продолжался.
… В тот же день ( а было так… ещё не вечер)
Смена кончилась, освободили печи,
Юрий Латышев домой усталый,
И всё думалось о разговоре с Аллой.
- Вот же бабы! – потихоньку злился Юрка.
Как шарахнуло тогда у Сержень-Юрта,
Где чужие, где свои? Холодных много,
А его нашли в отключке, но живого.
Уж сестре сказали, мол, готовьтесь, скоро…
Но Всевышний не одобрил приговора:
Приземлился самолёт и взмыл стрелою –
Недовольная ушла мадам с косою.
Это там уже в Москве его латали,
Снова резали и снова зашивали,
А когда прощались, Янкельсон профессор
Головой качал и тёр ладонью пейсы.
Санаторий, костыли да сила воли.
Час за часом, год за годом выл от боли,
Но вперёд, едрит-гранит, к нормальной жизни,
На коленях жить – позор для организма!
 И поднялся в полный рост, пошёл без палки.
Вот тогда и объявилась снова Алка:
- Ой, ошиблась, испугалась. Юра! Юра!
Хорошо не спела «Я такая дура»…
Да сгорело всё огнём и хрен с ней, с Алкой.
Жить здесь можно, нормалёк… Антоху жалко.
Снится часто, как запомнился, в коляске,
А теперь мужик солидный, первоклассник.
Мысли грустные невольно подтверждая,
Показалась вдруг цыганка молодая
И мальчишка с ней в лохмотьях, точно в саже,
А сама грязна – словами не расскажешь.
Ох, Расея! – Неохота материться.
Только что-то там неладное твориться,
И народу собирается порядком,
А старушки мелко крестятся украдкой:
- Ох, ты, Матушка Небесная Царица…
- Петька, тут недалеко, давай в больницу,

Облепиху позови!
                - Уже сказали,
Вон она бежит!
                - сюда!
                - скорее!
                - Аля!
- Ну, пройти-то дайте. Господи помилуй
Тут не справиться одной – не хватит силы.
Парень! Парень! Я тебе – иди, поможешь,
А ещё-то есть мужчины помоложе?
Так. Держите крепко здесь и здесь немножко.
Подбородок. Хорошо. Попала ложка.
Чтоб язык не прикусил. Пошло лекарство.
В вену нет, но всё же надо постараться
(Разверни плечо вот так!) ввести второе.
Мама рОдная! Ну ничего, отмоем.
Затихает он, не плачь. И вы потише!
Звать-то как его?
                - Михаем.
                - значит Мишей.
Тихо, Мишенька, поспи…, и гладит, гладит,
Нежность с жалостью мешаются во взгляде.
- А носилки… верно, молодцы ребята,
Осторожненько несём его в палату.
Когда Юра шёл назад из той палаты,
Всё никак не мог припомнить, что когда-то
Где-то видел он лицо и голос слышал,
И она шептала так же:
                - Тише. Тише.
Я с тобой. Ты будешь жить!
                - друзья пытали,
Мол, колись, давай старлей, какую Алю
Звал в бреду? Вот жох – не проходите мимо:
А он сам не знал: у благоверной имя
Алла…
              Не такая получается картина.
Значит вот она какая Алевтина.
Та, которая зовётся Облепихой,
Тоже чувствует в душе неразбериху:
В суматошной повседневности больничной
Появился этот парень симпатичный.
Хлеб разгрузит – к цыганёнку с калачами,
Смотрит серыми, чуть грустными глазами.
И вернулась снова юности забота,
Заглушаемая столько лет работой,
Заявила о себе с такою силой:
В каждой клетке, в каждой жилке милый,
И забилось в сердце дорогое имя:
«Если он меня когда-нибудь обнимет…
Только это вряд ли – там к нему в столице,
Словно бабочки, слетаются девицы,
Разве я… А если все-таки… быть может…
Помоги мне, помоги, Великий Боже!» -
И молитва жарче и поклоны чаще:
- Матерь истинная, Радость всех скорбящих,
Ты моли Его, Того, Кто всех нас выше,
Может он меня в любви моей услышит!..
И услышал, потому что щеголихи
На своей веранде снова Облепихе
С наслаждением перемывают кости,
А Маринка просто плавится от злости:
- Я и так и сяк, ваще хожу кругами,
А он к этой рыжей Нюше с трудоднями.
Ну скажите, может вы чего найдёте…
От меня всегда все мужики в улёте:
И фигурка, и мордашка, и в постели…
Да она же!.. Еле-еле душа в теле…
Сигареты дай. Не видишь блок на полке!
- Что ты сопли распустила, хрен ли толку?
Надо дело делать, чтобы знали место,
Блин горелый, перезрелая невеста!
- Наливаем и айда решать проблему!
А проблема в том, что светлая поэма
Совершилась между Юрою и Алей,
Только в городе об этом не прознали.
Есть у Юрки верный друг Разгон, кавказец,
Он давно во всё врубился и – не скажет.
Поздний час. Луна куда-то упорхнула.
Аля прямо на руках уснула.
Юрка сам ещё нездешний, весь во власти,
Не поймёт никак, за что такое счастье.
Дышит ровно, улыбается открыто,
Льнёт доверчиво, по-детски беззащитно?
- Долгожданная, желанная, родная,
Не обманет, не предаст и не сбежит, - я знаю.
Надо же какие длинные ресницы…
На дворе… Кажись, Разгон… Ну что не спится?
Показал кулак в окно, присвистнул тихо:
- Место! Фу! Ещё разбудишь Облепиху –
Ну, держись тогда…
                Ан нет, не тут-то было:
Голос громче и уже с недоброй силой
«Гнать волну зазря он сроду не обучен,
Выйти, глянуть самому – оно бы лучше,
Но тогда придётся потревожить Алю…
Ладно, фиг с ним.…не замёрзнет в одеяле,
Заодно себе прикрыть…костюм Адама…»
- Тьфу ты драма «Пиковая дама»!
Только вышел на крыльцо – ясна причина:
У калитки попой вверх лежит Марина
И какие-то фигурки в отдаленье –
Так сказать, синьору бросили дуэньи.
Вот и «главный террорист» с хвостом поджатым,
Блики лунные на морде виноватой.
«Ох, заржать бы на весь мир! – но Аля…
                Аля
Ворохнулась, как ребёнок в одеяле,
Обняла за шею, шепчет:
                - Юра… милый…
И, как-будто просыпаясь:
                - Что случилось?..
- Ненаглядная моя, ещё так рано,
Спи, у нас с тобой надёжная охрана.

                ___________________


Так и щли они любви аллеей главной
Прямо к храму Божьей Матери «Державной».
Исторический момент, столпотворенье.
Звон-то был какой богатый на Успенье.
А «(в рукописи неразборчиво) гряди» весь город слышал –
От души старался цыганёнок Мишка,
Он поправился за лето, даже вырос,
Его взяли сразу аж на правый клирос.
Проходили по живому коридору
Из сердечной теплоты и взглядов добрых.
И смотрели люди и не узнавали:
- С этим бравым офицером наша Аля?!
- Гляньте, гляньте, он фату ей поправляет,
Не иначе облепиху обирает!
- Правду бают: не родись красивой…
Всё подвластно Божьей длани справедливой.

             _______________________


Среди нежно-пряных ароматов лета
Облепиха вызревает неприметно.
Сладкой ягодкой уста свои наполнив,
Облепиху-то, как правило, не помним.
А прихватит соматическое лихо –
Знаем: к осени поспеет облепиха.
Терпкий вкус её особенный, полезный –
Облегчение при множестве болезней.
Облепиха обирается с терпеньем,
Осторожностью, особенным уменьем,
Потому что эта ягодка с секретом,
Душу радует здоровым жарким летом.

                Сентябрь 2007 – Март 2008.