«Тогда Иисус сказал им прямо: «Лазарь, умер; и радуюсь за вас, что Меня не было там, дабы вы уверовали; пойдем к нему».
Тогда Фома, иначе называемый Близнец, сказал ученикам: «Пойдем и мы умрем с ним». (Евангелие от Иоанна 11: 14-16.)
Попробуем и мы умереть или другими словами отправиться в загробный мир.
«Потусторонний мир реальнее и ближе, чем мы обычно думаем, а путь к нему открывается нам через жизнь духовного подвига и молитвы, которую Церковь дала нам как средство спасения. Эта книга посвящена и адресована тем, кто хочет вести такую жизнь»,- из Предисловия книги иеромонаха Серафима (Роуз) «Душа после смерти. Современные «посмертные» опыты в свете учения Православной Церкви» http://www.pravoslavie.ru/put/shagi/rose_sad.htm)
По Православному учению умершая душа проходит мытарства, т. е. она проходит через легионы злых духов, которые преграждают ей путь и обвиняют в различных грехах, в которые сами же они ее и вовлекли. Согласно различным откровениям, существует двадцать таких препятствий, так называемых "мытарств", на каждом из которых истязуется тот или иной грех; пройдя одно мытарство, душа приходит на следующее. И только успешно пройдя все их, душа может продолжить свой путь, не будучи немедленно ввергнутой в геенну.
Ниже перечисляются мытарства или воздушные бесовские стражи:
Первое мытарство - грехи словом;
Второе мытарство - ложь;
Третье мытарство — клевета;
Четвертое мытарство — чревоугодие;
Пятое мытарство — лень;
Шестое мытарство — воровство;
Седьмое мытарство — сребролюбие и скупость;
Восьмое мытарство — лихва;
Девятое мытарство — неправда;
Десятое мытарство — зависть;
Одиннадцатое мытарство — гордость;
Двенадцатое мытарство — ярость и гнев;
Тринадцатое мытарство — злопамятство;
Четырнадцатое мытарство — убийство;
Пятнадцатое мытарство — волхование;
Шестнадцатое мытарство — блуд;
Семнадцатое мытарство — прелюбодеяние;
Осьмнадцатое мытарство - содомское ;
Девятнадцатое мытарство — ересь;
Двадцатое мытарство — немилосердие
(по книге Монаха Митрофана «Загробная жизнь»).
Нельзя оспорить Мир объективной реальности, который свидетельствует, что мы в нем есть, но виртуальный мир всех делает равными в своей реальности.
И вот, несколько авторов сайта отправились в путешествие загробного мира
(http://www.stihi.ru/2018/01/18/12151 ).
Ангел Света (http://www.stihi.ru/avtor/nosenko1) :
Когда Иисус сказал злодею:
«Со мной окажешься в Раю»,
То все нашли в нем лицедея,
Пришли, как к мнимому царю.
Дороги в Рай тут не водилось,
А куча мытарств на пути.
Но все ж, нашлась такая сила,
Что все смогла здесь разнести.
Из Ада в Рай создам дорогу,
Чтоб знали все, что Бог силен.
Мы к праотцам направим ноги,
Где был Данте и слышно стон ...
Яков Шенгарей (http://www.stihi.ru/avtor/petrovi458)
Тане Кайгородовой :
Несу свой крест я тяжеленный,
Душа моя, я не ропщу.
Пути не видно совершенно,
Слезами я его кроплю.
Знай, я свой путь преодолею.
Молитву сыну допою.
Земную жизнь не пожалею,
В аду суровом утоплю.
И пусть смеются иудеи,
Мешая чертову смолу.
Верь - домолиться я успею,
Чтоб с сыном встретиться в раю.
(«Несу свой крест» http://www.stihi.ru/2018/01/23/4383)
Дополнение 11.02.2018 г.
Предлагаю вниманию краткий конспект книги иеромонаха Серафима (Роуз) «Душа после смерти. Современные «посмертные» опыты в свете учения Православной Церкви» .
Из Приложения 1 Ответ критику.
Человек состоит из тела и души, независимая деятельность души после смерти - бесспорный вопрос согласно Православия.
В Св. Писании и святоотеческих текстах, где смерть метафорически называют сном, ничего не говорят о буквальной точности этой метафоры; на протяжении веков этому учили лишь немногие из христианских учителей, и это, несомненно, противоречит принятому Церковью учению.
Православная литература о жизни после смерти наивна и проста, но если взглянуть не нее внимательнее, то можно обнаружить, что на самом деле она весьма глубока и даже утонченна.
Главным источником этого материала служат аскетические творения святых отцов, где это учение изложено трезво и прямо, а не в виде историй. ( Глава 6 раскрывает)
В частности на основании разъяснений св. Григория Двоеслова и других православных авторитетов, занимавшихся этим вопросом, приводится различие между духовной реальностью, с которой сталкивается душа после смерти, и фигуральными или толковательными приемами, используемыми иногда для того, чтобы выразить эту духовную реальность.
( Нужно духовное понимание (не буквально), эта реальность сильно отличается от реальности земной).
Многие отцы (и Церковь в целом) предупреждают против принятия бесовских видений (и иногда, в зависимости от обстоятельств, делают это в весьма категоричной форме), ни в коей мере не противоречит тому, что многие подлинные видения Церковью принимаются.
Когда, например, св. Иоанн Златоуст в своих "Беседах на евангелиста Матфея" (28:3) утверждает, что "невозможно разлученной с телом душе продолжать странствовать здесь", он ясно высказывается против языческой мысли о том, что мертвые могут стать демонами и бесконечно оставаться на земле.
Как показывают многочисленные православные свидетельства, многие души действительно остаются после смерти вблизи земли несколько часов или дней, прежде чем отправиться в иной мир.
В том же самом отрывке св. Иоанн Златоуст добавляет, что "после исхода отсюда наши души уводятся в некое место, не имея больше силы самим снова вернуться сюда", – но это тоже не противоречит тому, что по повелению Божию и для Его целей некоторые души действительно являются живым.
Злые духи, которые все еще находятся в воздухе, вызывают многие фантазии и искушения.
Учение Церкви заключается в том, что тогда как до нашего искупления Христом никто не мог пройти через воздух на небо, потому что бесы преграждали путь, и все люди шли в ад, то теперь стало возможным людям проходить через воздушных демонов, и их власть ограничивается людьми, которых обвиняют их собственные грехи. В то же самое время мы знаем, что даже, хотя Христос "адову разрушил силу" (кондак Пасхи), любой из нас все же может очутиться в аду, отвергнув спасение во Христе. И опять же то, что наша духовная битва против "начальств и властей" идет в этой жизни, ни в коем случае не противоречит тому, что эта битва происходит и тогда, когда мы покидаем эту жизнь.
Тому неоспоримому факту, что наша посмертная участь зависит от нашей жизни, ни в коей мере не противоречит другой столь же неоспоримый факт, что молитва об умерших может облегчить их участь и даже изменить их состояние, согласно православному учению, изложенному св. Марком Эфесским и вообще Православной Церковью.
Св. Марк Эфесский учит тому, что «души усопших по молитвам освобождаются от заключения в аду, как бы из некоей темницы».
Не следует слишком буквально, приземленно читать православные тексты о загробном мире и загробной жизни, потому что эта реальность сильно отличается во многих очевидных отношениях от реальности земной.
Апостол Павел, описывая в самых общих словах свои духовные опыты, с осторожностью говорил: В теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю: Бог знает (2 Кор. XII, 2). Св. Иоанн Златоуст в своем толковании этого отрывка проявляет такую же осторожность, говоря: "Ум ли только и душа были восхищены, а тело оставалось мертвым? Или и тело было восхищено? Этого нельзя определить. Если не знает сам Павел, который был восхищен и удостоился столь многих и столь неизреченных откровений, то тем более не знаем мы...».
Подобным же образом св. Андрей Христа ради юродивый, описывая свое состояние после своего опыта неба, говорит: "Я видел там себя как бы без плоти, потому что я не чувствовал плоти. По-видимому, я был в теле, но не чувствовал тягости телесной; не чувствовал никакой телесной потребности в течение всех двух недель, пока продолжалось восхищение. Это приводит меня к мысли, что я был без тела. Не знаю, как сказать достоверно: ведает это сердцевед Бог".
Епископ Феофан Затворник говорит по этому вопросу так, что лучше, вероятно, и сказать нельзя: "Внутри и в глубине зримого мира сокрыт мир иной, столь же действительный, как и первый; духовный ли он, утонченно материальный, ведает Бог, но то несомненно, что обитают в нем Ангелы и святые».
Православная Церковь в своих богослужениях, в творениях отцов, в своих аскетических трактатах и в житиях святых ясно учит, что душа после смерти деятельна и бодрствует (этот вопрос расходится со свидетелями Иеговы, адвентистами седьмого дня, которые учат о «сне души»).
В главе 10 приводится учение св. Амвросия, что душа по освобождении от тела "более деятельна", слова св. аввы Дорофея, что душа "все помнит" по выходе из тела, и притом лучше и яснее, как освободившаяся от "земного тела", и учение св. Иоанна Кассиана, что души после смерти "еще живее становятся".
Все православное благочестие и практика молитв об усопших с несомненностью предполагают, что души в ином мире бодрствуют и что участь их может быть облегчена. Обращение православных в молитве к святым и их ответ на эту молитву немыслимы без сознательной деятельности святых на небесах, огромная православная литература о явлениях святых после смерти не может быть отброшена просто как басня.
Благочестию и опыту православных христиан известно живое общение земной Церкви со святыми, пребывающими на небе, а иногда даже и с другими умершими, и здесь не требуются точные определения; но делать это отсутствие точных определений предлогом для того, чтобы учить, что даже святые находятся в состоянии "покоя", что исключает любое их внешнее общение с живущими на земле, – это, конечно, выходит за границы дозволенного в православной христианской вере.
Первое поколение христиан знало без всякого сомнения, что, "уснув" во гробе (как говорится в ексапостиларии Пасхи, кондаке Великой Субботы и т. д.), Христос и находящимся в темнице (аду) духам, сойдя, проповедал (1 Петр. III, 19). Это тоже "аллегория"? Церковное предание также утверждает, что еще до этого св. Иоанн Креститель "радуяся благовестил... и сущим во аде Бога явльшагося плотию", как сказано в тропаре на праздник Усекновения его главы. А что же такое видели на горе Фаворской трое учеников, когда им предстал Моисей, если не его душу, которая явилась им вполне внешним образом? (Мф. XVII, 3). Это явление на самом деле как бы подтверждает неуверенность апостола Павла "в теле" ли он имел видение неба или "вне тела" – ибо Илия находится на небе в теле, ибо он не умер, а Моисей там пребывает вне тела, которое находится в могиле; но они оба явились при Преображении Христовом. Итак, образ «сна» принят в Церкви как метафора смерти.
В течение 16 веков отцы Церкви говорили о мытарствах как о части православного аскетического учения, окончательной и решающей стадии "невидимой брани", которую каждый христианин ведет на земле. В то же время многочисленные жития святых и другие православные источники описывали подлинный опыт православных христиан, – как святых, так и грешников, – которые проходили мытарства после смерти (а иногда и до смерти). Всем, кроме детей, ясно, что понятие "мытарства" нельзя брать в буквальном смысле; это метафора, которую восточные отцы сочли подходящей для описания реальности, с которой душа сталкивается после смерти. Всем также очевидно, что некоторые элементы в описаниях этих мытарств метафоричны или фигуральны. Но сами эти истории – не аллегории и не басни, а правдивые рассказы о личном опыте, изложенные на наиболее удобном рассказчику языке. Если же некоторые описания мытарств кажутся слишком наглядными, то это, возможно, потому, что современные люди не знают истинной природы невидимой брани, которая идет в этой жизни. И сейчас нас непрерывно осаждают бесовские искусители и обвинители, но наши духовные глаза закрыты, и мы видим только результаты их деятельности – грехи, в которые мы впадаем, страсти, которые разрастаются в нас. После же смерти глаза души открываются для видения духовной реальности, и душа (обычно впервые) видит тех существ, которые преследовали человека в течение его жизни. В православных рассказах о мытарствах нет ни язычества, ни оккультизма, ни восточной астрологии, ни чистилища. Эти мытарства, скорее, учат нас тому, что каждый человек отвечает за свои собственные грехи, тому, что после смерти подводится итог его успехов и неудач в борьбе с грехом (Частный Суд), и тому, что бесы, искушавшие его всю жизнь, в конце ее предпринимают свое последнее нападение, но имеют власть только над теми, кто при жизни недостаточно подвизался в невидимой брани.
Учение о мытарствах в православных источниках никогда не определялось как догма, что, однако, не означает, что оно есть нечто неважное или относящееся к личному мнению. Его знали в Церкви везде и во все времена, где бы ни передавалось православное аскетическое предание. Если этот предмет находился вне сферы интересов многих православных богословов последнего времени, то это лишь потому, что они в первую очередь принадлежат к академическим кругам, а не к аскетической традиции.
Учение о мытарствах именно для того и дано нам, чтобы мы трудились сейчас, боролись с воздушными демонами в этой жизни, и тогда встреча с ними после смерти будет нашей победой, а не поражением!