Пока ночевали, земля — при обновке —
Бела и чиста, как в палате больных.
И голый вчера — каждый куст в упаковке,
И варежки снега в ручонках кривых.
И глядя задумчиво в даль городскую —
Печальную, снежную, в дымке машин,
Я вспомнил деревню, сельчанку простую,
С которой в санях оказался один.
Она по-хозяйски расправила вожжи,
Негромко прикрикнув на шалость коня.
Она в полушубке на бабу похожа,
Хотя и была помоложе меня.
Я был в той деревне годков этак в двадцать,
Свободный и юный, с надеждой на всё.
И я без конца торопился влюбляться,
Лишь стоило встретить с улыбкой лицо.
Мне девушку ту захотелось взять в жёны
И в город умчать, подгоняя коня:
Я был этой девушкой заворожённый —
Она ж по пути подвозила меня.
Я имя забыл, что спросил на прощанье,
Когда на вокзале садился в вагон.
Она же ни весело и ни печально
Сказала и губы прикрыла платком.
Я долго живу. Видно, так не годится:
Устала душа и от жён, и детей.
Я вспомнил сегодня девчушку-возницу
И снежный простор оренбургских степей.
И стало на сердце до боли морозно
В высотной квартире, где свет и тепло.
Но что-то в судьбе переделывать поздно.
Уже не догнать то, что мимо прошло…