только холод мой знает, насколько далек от тебя
с тех пор, как зима превратилась в дрожащие устья.
а ты все такая же - та же христова раба,
и каждый на пару с тобой примечательно грустен.
а ты до сих пор надеваешь старинный платок,
дошедший не то от прабабки, не то того больше.
а я до сих пор все терзаю тетрадный листок,
вбирая все комплексы - вплоть до комплекса гольджи.
я так же брожу пустырем, доходя до пределов земли -
или так только кажется, когда завершается город
со всеми заводами, зданьями, и бегают лишь кобели
за суками вдоль одного заброшенного забора.
я так же хватаю от солнца блики, как ты в сачок
своих бабочек, что обитают в одних лишь деревнях, в которых
ты ставишь в углу своей комнаты маленький маячок
из оберега гадалки и прячешь его за шторой,
надеясь, что кто-нибудь (в том числе, скажем, я)
не сможет держать расстояние между тобой и ними.
и в этой чреде слепого бездумного самовранья,
течет тишина годами средь всех телефонных линий.