Здравствуй, сын!
Я пишу из еврейского гетто.
В день, когда ты получишь письмо, знай,
меня уже нет.
Мне так радостно, что ты сейчас далеко,
в безопасности где-то...
И печально и больно, что рядом тебя сейчас нет...
Я еврейка, жидовка теперь, хоть с рожденья в России
И не знала еврейского быта и там не своя…
Только в эти ужасные дни вдруг с неистовой силой
Материнской любовью к гонимым исполнилась я.
Очень многих людей изменила война – не узнаешь...
Словно с прежде приветливых лиц вся сошла шелуха...
Кто-то с той шелухой всю свою человечность теряет
И при этом при всём за собой не находит греха...
Много жадных, трусливых людей, тех, кто выпачкан ложью
И предательством. Нет, не евреев, а целой страны...
Но сейчас не о том... я скажу о другом, о хорошем...
Здесь все души людей до исподнего оголены...
Раньше я по глазам у людей лишь симптомы болезней
Узнавала. Сейчас – вижу выплеск души
Через край.
Посмотри, приглядись – никуда не уйдёт, не исчезнет...
И хорошей души!
Здесь и радость, и боль, и печаль...
Обречённость... порой пораженье насилием
И над этим насилием тут же души торжество!
Доброй, чуткой души! Сильной! В слабости сильной!
И богатство надежды! Бездумной! Во всё естество!
Гетто – это фашистский загон для пленённых евреев.
И как скот мы пойдём на убой. Сами выроем рвы...
И от ужаса скорой судьбы всё внутри леденеет...
Я боюсь.... я – боюсь! и не спрятать нигде головы...
Нелегко оборвать разговор. Перед вечной разлукой
Знай, сыночек, любимый, что все эти страшные дни
Ты был рядом со мной, моей радостью, светом и другом...
Ты прости меня, милый...
Целую...
… Живи!
25(27).01.2018г.
*(по мотивам письма Екатерины Савельевны Гроссман, матери писателя Василия Семеновича Гроссмана, автора романа «Жизнь и судьба»)