Чёрная молния режет зеркальный овал.
Льдины историй застыли в случайном наклоне.
Где-то в одной моя жизнь то всплывёт, то потонет…
Есть и другие, я их за своих не признал.
Змейки событий ползут, укрощая меня,
То затрудняя движение, то помогая.
Справа мрачнеет моё отраженье у края,
Слеп что ли я, поднесите побольше огня!
Лука головки слезою не раз обожгут,
Рушится прошлое, в память вонзаясь частями.
Нож на столе и свеча дарит радужный пламень,
Ну, а вторую, возможно, другие зажгут.
Греет Никола души маловерную стынь,
Греет буржуйка кусок накренённого дома.
Там, за разломом, обманчивый свет Гастронома,
Там, за руинами неги сонливой полынь.
Сквозь паутину – в окне острый серпик луны.
В дальнем углу - светляками кошачьи два глаза.
Много людей, свет которых не встретил ни разу,
С разных сторон мы живём возле общей стены.
Смолк телефон не с того, что оборвана связь,
Просто осколки бликуют в иных направленьях,
В этих осколках борьба, и умиротворенье,
Если в них свет, им во тьме никогда не пропасть…
В детстве я «зайцев» метал в потаённую тьму,
Дерзко пронзая зевак отражённым светилом,
Вот незаметно и пенсия в дом прикатила.
Зеркала нет. Так не треснуть бы мне самому.
Как я разрозненность чувств под уздой удержу?
Как мне собрать свой характер протИворечивый?
Век двадцать первый несёт ухищрений извивы,
Прежде бы тени изжить, как главу положу.
30 января 2018 г.
картина исполнена автором в 1981 г.