Лежат остывшие орудия труда.
Висят поблёклые наряды и портреты.
Пройдя сквозь долгие, как океан, года,
Глядят в глаза музейные предметы.
Когда меня касается их тень,
Вокруг мерещится воды тяжёлый шорох,
Покой зерна в дощатой тесноте
И о московском рынке разговоры.
Ходили в давности по Зуше корабли,
Нагруженные щедрым здешним хлебом,
И люди вырастали из земли,
Любуясь липами, луной, февральским снегом.
Их жизнь текла размеренной рекой,
И, как плетённый мценской кружевницей,
Легко и нежно окружал собой
Красивый край – родной, румянолицый.
Невзгоды. Войны. Боль. И кровь. И пот.
Бывало, вспенит волны сильный ветер.
Но всё прошло, как всё опять пройдёт,
Покорно канет в океан столетий.
И только то, что вынесет прибой,
Хранится экспонатами в витринах.
Я вспоминаю по пути домой
Невиденного прошлого картины.
На улице как будто чуть светлей.
Смотрю на древний город осторожно,
Ведь столько жизней было до моей,
И кажется, свою прожить несложно.