Мне часто видится отец мой:
Худой подросток, торба за спиной.
В ней что-то из еды, из снеди,
Что подали родные и соседи,
Несчастному сиротке на прокорм...
Бредет мальчонка, не поев с утра,
Спешит он из соседнего села
К сестре и младшим братьям,
Чтобы к обеду к тетке в дом добраться,
К столу добавить то,
Что Бог послал и поделились люди...
Спасибо им!
Добра не позабудем!
Шел сорок первый...
Лето знойное кончалось...
Война взрывной волной и заревом пожаров
К родной деревне приближалась...
Смоленск еще держался. Но фашисты
Рвались на Духовщину и Пречистый...
Уж канонада фронта слышалась,
Особенно ночами...
Сельчане,
на лучшее надеясь,
В тревоге и печали,
Справляя быт свой,
Красноармейцев,
чем могли,
встречали...
Войска, отряды наши отступали
Уже к Москве поближе,
На защиту
Столицы.
Сельчане видели измученные лица
Бойцов и раненых обозы,
И беженцев евреев слезы...
Полдень. Земля под ясным небом.
Поля, беременные хлебом,
Уже желтеющий покос...
Все ждали крепких рук и вострых кос...
Хозяйки-бабы у деревни коров доили,
Детишки рядом пасли коз.
Война недалеко, но мирным был рассвет,
Здесь,
в родной округе...
Уж есть так хочется,
что мочи нет...
Вдруг, зноя марево
и тихий деревенский быт
Взорвал "на бреющем"
немецкий Мессершмитт.
Плеснула очередь свинцом
по бабам и коровам.
Пролилась кровь в подойник с молоком...
Сквозь подлый шепот пуль -
Стенанья, крики женщин,
предсмертный хрип коров...
Слезы...
Мне не хватает слов...
Мальчонка на дороге застыл
от ужаса и удивленья...
Немецкий самолет несется темной смертью
навстречу мальчику...
Вмиг,
как будто кто-то...
Ангел! Кто же?!
Толкнул сиротку обземь... "Да поможет
Господь!
О, Господи, спаси!" -
Взмолился отрок из последних сил,
Руками в пыль дороги зарываясь...
"Взынь- взынь" - пропели вражьи пули,
Свинцом дорогу поливая...
Фонтанчики песка отец увидел рядом -
в двух шагах от рая...
Хранил его Господь...