Здесь храм стоял. Величественный храм.
Сверкал он золотыми куполами.
Открытый людям, далям и ветрам,
Построен был умелыми руками.
Богат и строг был внутренний убор,
где воедино собрались святые.
Берёг он память памятник-собор
И подвиг чтил, и воинство России.
Сплелись в узорах камень и гранит
В гармонии, что виделась с порога.
А звон колоколов, что уходил в зенит,
Был откровеньем, прославлявшим Бога.
Не выносил напрасной суеты,
Он выше был и блуда, и навета,
Нёс людям мир духовной красоты
И слово Божье Нового завета.
Ему стоять бы долгие века,
Во здравии встречать тысячелетья...
Но как коварна времени река,
А вместе с ней и подлость лихолетья.
Кто ниспослал на землю страшный суд?
Спустил на землю беса-Вельзевула?
О память, память! Годы не сотрут
Того, как вдруг ты заходил от гула.
И рухнул в одночасье, застонав...
Стон многократно повторило эхо...
Кто разрушал, не прятал нос в рукав,
Грудь распирала радостью потеха.
Доволен был. И трубкою пыхтя,
Презрев Христа, он сеял зло повсюду.
Вождь походил совсем не на вождя -
На изверга, антихриста, Иуду.
18.12.1992 года
И есть такая концовка:
Грузин был рад. Исполненный обет
Сулил ему большие перемены.
Грузин был рад, что храма больше нет:
Взрывной волной он сброшен был со сцены.
В волнении усами шевеля,
Не мог унять в руках он мелкой дрожи.
Владыка, первый властелин Кремля,
Он потирал восторженно ладоши.