Я разговаривал с богом,
С незапамятных времен мы с ним на ты,
У родного порога
Повстречался средь обычной суеты.
Я на работу, еще не проснулся,
С губ кофе не вытер,
Тут он навстречу,
Слегка осунулся,
А может выпил.
В стертых шлепанцах,
И несвежей майке –
Бомж, бомжом,
Ни кола, ни двора,
Шел по лужайке
И пил Боржом.
Ни сиянья, ни света,
Ни заумных речей,
Ни занудных фраз,
Ни ларцов Завета,
Ни толпы, вкусившей экстаз,
Ни риз тяжелых,
Ни звона колоколов,
Ни копченых, ни жженых,
Ни разрушенных потолков.
Ни туманного взгляда,
Ни наигранных взмахов рук,
Без безумной ****и
Было ясно, Всевышний тут.
Я узнал заразу,
По отсутсвию пустоты,
«Я голоден», – и сразу:
«У меня ни пруты».
Мы пошли в таверну,
Мне Эспрессо, ему салат,
А от мне: «Скверно,
Послушай, брат...
Здесь так убого,
Что сотворил?
Ваял так строго,
Что было сил...
Считал дотошно,
Все проверял,
А вышло...
Тошно...
Хоть был не пьян.
Ну черт попутал
Создать людей,
Они ж без стука
Теперь везде»...
Мы сидели за столиком
Напротив друг друга,
И разговаривали,
Посетители шныряли
Туда – сюда,
Не удивлялись ни толику,
Ну Бог, так Бог,
И не такое видали,
Никого не тыкали в бок,
Никого не толкали,
И вдруг он понял,
Наверно впервые,
Что, как во сне,
Он неприметен, хилый,
Такой, как все.
Без сверканья очей,
Без посоха и десниц,
Потерянный и ничей,
С влажной сеткой ресниц,
Не читает души,
Без громовых речей,
Ничего не решает,
Не строит, не рушит,
Не судит, не убивает,
Сидит в кафе...