Расцарапав словами изъеденный ржавчиной мир,
Воспарив над бездушьем во всём понимающих судеб,
Можно странно почувствовать кожею телеэфир
Открывающий вечное: любит- не любит.
И пройдя в сантиметре от глыбы сметающей ложь,
Пожалеть, что великое мимо промчалось с дыханием мига,
Оставляя следы по которым тебя не найдешь,
На страницах, уснувших от нужности книгах.
Под дождем не промокнуть, от жажды уйдя под песок,
Отвернувшись с гордыней прошествовать мимо улыбки,
И закрывшись, в ладонях опять нагревать кипяток,
Чтоб испить завершенную чью-то большую ошибку.
Всё не так! Оступившись лететь не к земле, а летать, как дышать,
С безнадежностью ввысь заманить червяков перед казнью,
Перебрав все возможности просто и громко сказать,
Пару слов, пред которыми тают маразмы.
Сколько звезд собралось поприветствовать новый разврат,
И не болью ведь созданы, что же плохого в картинах?
Но опять кто-то будет во всем и у всех виноват,
И распятьем грозит мир на сонных витринах.
Разбросали весь жемчуг, затоптано в грязь бытие,
С визгом трепетным все опустело, блеснув парой фраз,
Где же то, без чего, ни твоё, ни его, ни моё
Не исчезнет в прекрасный стотысячный раз.
Но достаточно, в точку свернулся тоннель и раскис,
Растеклись белой краски размывы в мышиной норе,
И в печально густом откровении весь мир наш повис,
Растерявшись в фонтанах «священной» крови в янтаре.
Как простить миллионы бесцельно прожитых веков,
Обессмыслить страницы, когда всё так близко уже,
В сотый раз не увидеть громадных и хрупких оков,
Раздразнив мирный сон льющих с неба прокисших дождей.
И серебряных нитей сплетение жжёт пустотой по глазам,
Безответных вопросов на небе сплошной лабиринт золотой,
Ну, зачем так всё страшно, что больно уже и слезам…
В нищете подготовленной плещется глупый отстой.
Не попасть на высокий приём, как ты солнце не пей,
В чем беда в этот раз, почему гром гремит странно грустно,
И откроет свой день криком сов удалой соловей,
А в раю тишина… Там всегда было пусто…