Смерть отвергает беспечность жизни?
Или жизнь наполняется предвестием смерти
и её неизбежностью?
Неужто осознание скорой кончины, то есть, скорее,
отказ от беспечности времяпрепровождения,
возводит существование в оптимум
и наполняет существом живой универсум?
Знать бы, что проще расставить локти
и не бороться с явлениями не по весу,
открыв авангард с арьергардом
на откуп железного окончанья копья.
Закупиться книгами, деловыми нарядами,
чтоб сверкала под ногами земля,
и обязательно шляпу остроконечную,
что при первой опасности сглаживает свою остроту.
Человечность обменять на бесчеловечную
простоту, пустоту, наготу
и безжизненную беспредметность
энгельсова "существования белковых тел".
И самый обычный статистический показатель "смертность"
обнаружит противоречие в определении танатолога Биша за тем,
что противиться смерти не то чтобы глупо и бесполезно;
сегодня такая деятельность неактуальна и чересчур бескорыстна,
и разве что клеится с бессознательной жаждой существовать.
И что же тогда с самоубийцами? Ведь, как писал "курносый" Камю,
самоубийство разрешает абсурд, возводя, всё же, в него, саму смерть.
Возможно ли, не покидая квартиру, в ней комнату, а в ней кровать
и без чьей-либо помощи, исключительно самому
себя сквозь века воспеть и пронесть?
Ведь кроме смерти физической страшнее всего по-настоящему умереть.
И.С.