Не ревную, как прежде, неверную фифу-рифму,
не горю ожиданием в темя стучащих строк.
Видно, время прошло... Проскользнуть бы меж мыслей-рифов
и не мучить сверхсрочным сидением стул и стол.
Но привык: как пьянчуга за водкой, за словом лезу,
если хочется походя строчку метнуть плевком.
Что ж не льются слова? В них ни капельки нет поэзии -
голосуют молчком за негласный сухой закон.
Карабас одиночит - стишата сбежали, сплыли,
их другие подмостки сманили к себе играть.
Безмальвинный, побитый молью, покрылся пылью
мой театр с черновыми запасниками старья.
Я в партере один, оглушённый бесстишьем будней,
недвижим и задумчив, похожий на манекен.
Лишь натянутый купол звенит на ветру, как бубен,
и надёжен, и цел: с ним пока ещё всё о’кей.
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
Что-то нужно менять... Но чего я хочу? Как быть мне?
Я под куполом этим почти что под колпаком,
и шевелится мысль в направлении: как мне выйти...
А другая — напротив, о прежнем грустит тайком.