В Японии существовало понятие авторского права, но поэты страны восходящего солнца умышленно применяли образы, а то и целые строфы из произведений своих предшественников. Создавая расширенный ассоциативный ряд и тем самым расширяли культурный фон нового художественного произведения.
Называется этот приём хонкадори и встречается уже в антологии Манъёсю затем перетекает в Кокинвасю и очень широко используется в Синкокинвакасю и надо заметить: чем ближе к нам по времени, тем большее распространение этот приём получает. В чём особенность приёма?
Хонкадори - переводиться следовать изначальной песни.
В нём широка используются текстуальные заимствования из оригинала, либо используются общие с произведением мотивы, образы фразеология. Мы этот приём знаем, как реминисценция, и надо заметить, очень хорошо знаем, сюда же можно отнести аллюзию, аппликацию, контаминацию, конечно это не равноценная замена японским приёмам, но всё же расширяет наше представления о танка, хайку, верлибрах и границы нашего творчества расширяются многократно. Хонкадори очень многоуровневый приём, но в ранг высокого искусства был возведен несколько позже в трудах известных поэтов Фудзивара-но Сюндзэй и Фудзивара-но Тэйка.
Другой поэт Хуан Тин-цзян предлагал:
1) использовать поэтическую идею старого стихотворения, но изложить ее своими словами. Японские же теоретики хонкадори были категорически против прямого повторения идеи и содержания;
2) из прежнего произведения следует заимствовать образы, лексику, фразеологию, грамматическую структуру строки (это то единственное, что допускали японские ученые поэты), а содержание может быть оригинальным.
Первым обратил на него внимание Фудзивара Кинто и в своем трактате «Синсэн дзуйно» высказал некоторые соображения по его регламентации. Прежде всего, он считал, что заимствования не должны касаться содержания внутренней сути песни (кокоро), а ограничиваться лишь сферой формы. Он полагал также, что целесообразно заимствовать художественные образы, фразеологию и т.д. из произведений известных поэтов, с тем чтобы аллюзии были легко узнаваемы.
Существенным моментом китайской поэтики реминисценций было широкое привлечение фольклорного и анонимного материала. В Японии это требование выдвигал только Тэйка.
Например, если прототип представляет собой песню любовного содержания, то аллюзия может быть использована в песне странствий, в песне природе, но не в песне любви. Так, сам он, используя в качестве прототипа любовную песню знаменитого поэта «Манъёсю» Хитомаро:
Словно хвост фазана с гор,
Долу свисающий, —
Долгую-долгую
Эту осеннюю ночь,
Видно, один проведу...
создает песню зимы:
Уснул одинокий фазан,
Хвост его,
Долу свисающий,
Иней покрыл.
Сверкает в сиянье луны.
В противоположность Фудзиваре Кинто, Тэйка призывал шире использовать для аллюзий произведения неизвестных авторов, считая, вероятно, что и среди них немало шедевров. Кроме того, в его время образованная часть японского общества уже достаточно хорошо знала свою родную поэзию, в том числе и произведения, авторы которых остались неизвестными. К тому же этот материал мог внести определенную новизну в произведение, созданное «по образцу»
Так стихотворение неизвестного поэта из «Кокинвакасю 192» почти без изменений воспроизводит танка из «Манъёсю 1701».
Вот уж полночь близка
Сгущаются тени ночные
Краткий сон мой спугнув
Под блуждающей в небе луной
Перелётные гуси кличут.
***
Наверно полночь –
Ночь спустилась
И видно, как плывёт луна
В далёком небе, где слышна
Гусей, летящих жалобная песня.
По мнению Е.А. Серебрякова, сунским авторам они давали прежде всего возможность обогатить дополнительными ассоциативными связями поэтический текст, ограниченный в своем размере, что стало стимулом для развития приёма.
Важным источником приёма «классической» реминисценции была узнаваемость источника, гарантия того, что читатель узнает произведение и вспомнит слова, ситуацию историю его создания, и это рождало ассоциации, которые, дополняя содержание стихотворения, углубляли его смысл.
Это же было и изначальной задачей японских приемов такого рода.
Если целью хонкадори являлось прежде всего воссоздание атмосферы поэтического прошлого, то в китайской классической поэзии вообще и в ци в частности во многих случаях представляют собой обращение к истории своей страны, к традициям в области идеологии и культуры. Поэтому особо важное значение имели заимствования из исторических сочинений (например, из «Исторических записок» Сыма Цяня), а также философских изречений Конфуция, притч Чжуан Цзы.
Это позволяет нам использовать «Слово о полку игореве», «Повесть временных лет».
Практика поэтических заимствований широко использовалась в классической арабо-испанской поэзии, как об этом свидетельствуют исследования А.Б. Куделина, хотя её цели, были несколько иными: превзойти прототип. В Европе поэтику реминисценций широко использовал в свое время латинский поэт Вергилий, делая извлечения из Энния, Гомера. Более того, в русской словесности реминисценции употребляли Г.Р. Державин, А.С. Пушкин, Е.А. Баратынский, А.А. Блок, Игорь Северянин и другие поэты.
Так что, во-первых, едва ли стоит считать хонкадори национально-специфическим приемом японской поэзии, наряду с какэкотоба или дзё, а также, с другой стороны, относить его исключительно на счет китайских заимствований.
В хайку по-русски Хонкадори может иметь множество лиц:
Например, писательница Сэй Сёнагон в «Записках у изголовья» выбирает в качестве образца песню:
Промчались годы,
Старость подошла.
Но на цветок взгляну -
И грустных дум
Как не бывало.
Кокинвакасю, № 52,
автор - Фудзивара-но Ёсифуса
И почти весь ее текст вставляет в свою песню:
Промчались годы,
Старость подошла.
Но лишь взгляну
На государя - грустных дум
Как не бывало.
Пер. В. Марковой
Аллюзия – художественный приём цитирования, использующий отсылку к хорошо известному факту, событию, поговорке, цитате из всем известного произведения.
Выбор источника аллюзий зависит от времени, в котором живет автор, от его идей.
В романе «Мастер и Маргарита» присутствуют иносказания, тонкие намеки на библейские образы и сюжеты. Произведение Булгакова порождает множество вопросов и загадок. Но ссылки автора культового произведения XX века на «Фауста» Гете очевидны.
Имя главной героини – основная аллюзия
Хоть это и заброшенный пустырь,
Где скошена трава,
Сюда пришли мы, в память о тебе,
Что нас теперь покинул навсегда
Отцвёл навек, как лист пурпурный клёна.
Манъёсю 47
(имеется в виду отец Кару, принц Хинамиси,
Который обычно охотился в этих местах)
Аппликация – приём цитирования, художественный приём включения в текст стихотворения прямой цитаты или цитаты в слегка изменённой форме. Строка с прямой цитатой не берётся в кавычки, а органическим образом входит в текст стихотворения, зачастую являясь опорной строкой, из которой следуют какие-то выводы по поводу заявленной мысли, причём, нередко не подкрепляющие, а наоборот, опровергающие цитату. В таких случаях прямое цитирование обязано использовать действительно всем известное произведение знаменитого классика или поговорку.
Пример Сэй Сёнагон хорошо подходить в виде примера для приёма аппликации.
А вот пример из более близкого времени.
Саша Черный
Вчера мой кот взглянул на календарь,
И хвост трубою поднял моментально,
Потом подрал на лестницу, как в стар,
И затянул тепло и вакханально,
Весенний брак! Гражданский брак!
Спешите кошки на чердак.
По мотивам
Арике Амая
Смотрит котик в календарь,
Наступает месяц март,
Вот хозяин ляжет спать,
Буду песни распевать,
Местных кошек ублажать,
Бегите кошки на чердак.
Контаминация как художественный прием представляет собой включение в текст стихотворения известного выражения не в виде цитаты, а в виде органически уместной детали, намёка, отсылки к оригиналу «в имени моём», «имя твоё – птица в руке», «имя твоё – пять букв». Или «я спросил у неё, но гардения не отвечает» - «я спросил у ясеня, ясень не ответил».
Имя твое птица в руке Марина Цветаева
Имя твоё - птица в руке,
Имя твоё - льдинка на языке.
Одно-единственное движенье губ.
Имя твоё - пять букв.
По мотивам
Всего пять букв,
Но что скрывается?
В имени моём,
И кто же мог сказать тебе,
Об азбучной реформе.
А может быть наоборот популярная современная песня написана по мотивам танка. Хотя кто знает может быть песня «я спросил у ясеня» прозвучала в фильме «Эльдара Рязанова Ирония судьбы» могла быть написана по мотивам несерьёзного танка или на худой конец это хороший пример для аппликации и контаминации.
Я спросил у ясеня,
Где моя любимая.
Ясень не ответил мне,
Качая головой.
Я спросил у тополя,
Где моя любимая.
Тополь забросал меня
Осеннею листвой.
"Друг ты мой единственный,
Где моя любимая?
Ты скажи, где скрылася?
Знаешь, где она?"
***
Я спросил у неё
Чей наряд цвета роз-ямабуки
Там желтеет в саду?
Но гардения не отвечает –
Ведь цветы, к сожалению, немы.
(Сосэй)
И так хонкадори очень многоплановый приём расширяющий нашу поэзию до бесконечности.