ЛИДИЯ
Ждали миром печь с Емелей – и монарх был на пределе, аж почёсывал он руки – чай избавит от докуки, возвернёт дочурке ум – ведь сказал глухой Наум, наяву видал он сон – отбивался от ворон, палкой бил по черепушкам – а потом пальнул из пушки, разбомбил он их косяк – рассудил тогда двояко, ведь вороны всё к несчастью – их хоть известью накрасьте, а побои и пальба – поменяется судьба, перестанет рёва плакать – разводить в их царстве слякоть, женишка тогда приветит – может новенького встретит, вон несутся во весь дух – ведь прошёл по странам слух, что царевну и полцарства – коль избавить от мытарства, рассмешить её до колик – под венец тогда соколик. НА кого царю глядеть – и Емелю надо бдеть, но и принцев вновь наплыв – прискакал кто, кто приплыл, страсть смотреть на панораму – распевает француз гаммы, панталоны распушил – а жилет в боках подшил, шляпа мальца с плюмажОм – пьёт с кувшинчика боржом, прочищает свою глотку – всё идёт тут в обработку, яйца бьёт, белок вливает – сам чечётку отбивает, на подбитых каблуках – и шпажонку мнёт в руках! Грек с нарЯженным халдеем – басом грянет, овцой блеет, лошадь в яблоках при нём – а слуга рыгал огнём, из-за пазухи жар-птицу – вынимал как ту тряпицу, не смеётся тольк принцесса – никакого интереса, к тем фиглярам, только вздохи – по губастенькому охи. Эфиоп к крыльцу пробрался – белозубо улыбался, сам в чалме, при шароварах – рассуждал о гонорарах, что получит за Забаву – поработавши на славу, мол корону отдавай – сам на лаврах почивай, так словами захлебнулся – генерал аж навернулся, заскользил на черевичках – поскользнулся на яичках, и отплясывал уж джигу – и от пота видел фигу. Ничего себе царёк – иноземный тот зверёк, положил уж глаз на трон – заиграл знамо гормон! Хто ж отдаст такому власть – на банан сейчас же влазь, обезьяна, а туда – где бояре-господа!
АЛЛА
Обезьяна та, в нирване - всех катает на банане - власти в джунглях маловато - к Несмеяне шлёт он свата - тока год, как с пальмы слез - атавизм хвоста ищь есть - шерстью весь зарос по брови - а туда же, за любовью! - шуганули эфиопа - с пендалей скраснела попа - брысь мол быстро на кокос - ищь женильник не отрос! - щас скачи по кипарисам! - рассыпаться мелким рисом - негритянским бушь нимфеткам! - вон шныряют тож по веткам! - А в дворце царя - культура! - там француз клавиатуру - зело тискает по нотам - швед похож на кашалота - уж на нём разлезся фрак - викинг трескать не дурак! - энтот лопает огонь - тот нещадно рвёт гармонь - есть и фокус с голубями - акробаты ходють лбами - есть и кобра, и факир - и мечты про трон и пир! - прынцы ж все! - трясут мошной - но Забаве не смешно... - догорает, как фитиль... - претендентов всех в утиль! - толстогубая картина - для царевны гильотина... - Тут раздался крик царя! - Очи цветом янтаря - услыхали зов гормон - в миг царевна на балкон! - там у царского крыльца - толстогубый от мясца - на печи, сморясь от вин - дремлет луччий из мущин! - ум царевна потеряла - эка радость обуяла! - мухой мчалась чрез ступени - под глазами блёкли тени - сердце билося об рёбры - аж свернулся яд у кобры - и француз на пианине - получил щелбан по дыне! - А принцесса, в спринтер-стиле - по дворцу бежит пол мили - шлейф от платья и духов - всполошили мужиков - хоть дворянсково сословья - все равны перед любовью! - и ботфортами давясь - и барон, и граф, и князь - поспешали на крыльцо! - лишь француз глотал яйцо - прочищал свои фистулы - да и рухнул мимо стула... - А принцесса - к Емельяну! - не поймёт ленивый с пьяну - отчево тут суета - чуть не смёл её с хвоста! - Пригляделся "Боже СвЯтый!" - аналой где, поп и сваты?!! - где алмазное колечко? - усадил её на печку - та хохочет, как больная "Царь-отец, теперь я знаю - по кому сердечко бьётся!!!" - и опять, как конь смеётся!
ЛИДИЯ
Царь-отец лупил глаза – с под короны-картузА, тот губастый его зять? – и пытался закричать, спазмы горлышко сдавили – одинокий зуб явили, ещё царскую десну – потянуло аж ко сну, кислород ведь перекрыт – глазки лезут из орбит, воздух грабают ручонки – мол тащите мне девчонку, как посмел тот Емельян – не сосёт ли он кальян, так царевну обиходить – и когда он начал шкОдить, факт, Забава влюблена – потеряла ум она, с проходимцем, с мужиком – где увиделись тайком, на печи как на кровати – и при всей боярской знати, обнимает стервеца – иждивенца и глупца. А глухой Наум с рожком – зацепился сапожком, за ковёр, что выстлан был – и богатство он явил, что б залётны кавалеры – хоть какой были бы веры, оценили русский быт – каждый тут и пьян, и сыт, визирь долго копошился – уже зрения лишился, глух, незряч, ещё и стар – третий сорт уже товар. У Емели жар любовный – и хорал уже церковный, в голове его поёт – и Забава слёз не льёт, и совсем зацеловала – Мурзик скрылся в поддувало, а толпа кричала ГОРЬКО – кинул царь своим опорком, разогнать велел холопов – генерал глазами хлопал, тело жирное он прятал – и Емелю б уже сватал, как припомнил тую порку – в сене как искал он норку, хоть дороден и силён – вдруг Емеля вздует вновь, пусть Горох с ним разберётся – пусть от дочки отречётся, ишь как впилась тому в бок – аж скривился позвонок! Губошлёп прямо расцвёл – небылицы девке плёл, на печи как в бальном зале – страсти прямо нарастали, поцелуи, обнимашки – Емельян в одной рубашке, полосатые портки – что царевну обрекли, на пожизненную страсть – не нужнА той паре власть, Мурзик жалостно мяукал – генерал от страха пукал, рать заезжих женихов – заедали огурцом, сбитень, что им раздавали – рот в улыбке разевали, толмача ведь рядом нет – и для них Забава свет. То что на печИ творилось – им во сне даже не снилось, но залиты ихни зенки – и назад уже коленки, тараторят в сотню уст – огурца лишь только хруст, сватать всё ещё согласны – мужичок им не опасный, нет богатства, нет короны – на трубе уже вороны!!!
АЛЛА
А заморские бояре - песняка уже орали - хоть ни голоса, ни слуха - лили в глотку медовуху - после - яблочек мочёный! - а Забавин стан точёный - у Емельки между клешен - но такой поступок грешен! - при царе и воеводе - и при всём честном народе - целовались с языками - шаря в ситчике руками! - на посад спускалась зорька - а они, под крики "Горька!!!" - никово вокруг не видя - отдавали дань либиде! - наконец, нашли друг дружку - мял Емель с песца опушку - локон гладил с рыжиной - уж готов назвать женой! - Ляпнул вИзирь - френч с шиншил - "Парень рёву рассмешил! - Надо б весть под образа!" - царь корону-картуза - запустил в глухова пня - заорал "Па-адать каня!!!" - снял опорку с левой лытки - прекратить царёвы пытки - запустил в Емельку вОра - ну какой он, зять-опора?!! - как кидал, рука дрожала - влип опорок в поддувало - и помял чуток котейку - прилетело в тюбетейку! - царь куснул десну гнилушкой - щас пальнёт в Емелю пушкой - но пальнул он из кальсонов - звуки марша Мендельсона! - и теперь штаны с дырою - но не пустит к аналою - дочь беспутную с холопом - щас догонит печь галопом - ведь апломб взывает к мести - и давление под двести... - Самодержец на коне - хорошо, луна в овне - просвистел зубным гнильём - "Емельяна брать живьём! - а царевну, за те шашни - заточить покуда в башне!" - воевода исполняет - но потеет и воняет - от нево уж, как от псины - помнят всё ещё лосины - стуки палок из осины - и за ратниковы спины - прячет, глобусом живот - вроде пляшет он гавот! - налетели саранчой - Мурзик брызгает мочой - метит в кажнова стрелкА - тока нимб, помят слегка... - брали печку прям на приступ! - царь заходится от свиста - рот державного беззубый - и полЫ собольей шубы - уж стреножили кобылу - но вопит "ВорА на мыло!"
ЛИДИЯ
И приказ Гороха был – не пускать его в распыл, а стреножить, как кобылу – сам похож на чернослив, или даже на урюк – и фигура словно крюк, а команды за командой – и подначивал всё банду, обезвредить молодцА- с рожей лезет до венца, с соболей лишь только ворот – коль ухАженье ускорит, ситец, бархат и атлАс – всё исчезнет с поля глаз, и предстанет Несмеяна – пусть фигура без изъяна, как нудистка, в наготе – у природной простоте, и Емелька оголялся – за портки только боялся, только мамка починила – латку сверху наложила, а прореха в том же месте – и коленка уж невесте, показалась с волоснёй – но прикрыл всё ж пятернёй! Срам смотреть, и царь наш взвыл – каблуками снежок рыл, да краснел лицом и шеей – да прилаживал злодею, побольнее приложить – от Забавы отделить. Рать собрала крестный ход – печку обошли в обход, налетели саранчой – на Емелю шли войной, и верёвкою связали – со свеклы уж кляп совали, чтобы щуку не позвал – да резцы не выбивал. С дочкой горе, бьётся насмерть – уложила две династьи, локтём бьёт как хулиганка – помнит ведь её загранка, принц дамасский тот огрызок – на обличье Монна Лиза, а удар тот залихватский – отоварила по-братски, вставил челюсть из пластмассы – пролетел всё ж мимо кассы. Озверела, что губастый – уж почти что склеил ласты, глаз белесый закатил – не ласкался, не шутил, кабы дух не испустил – аж визИрь слезу пустил. Девку всё же оторвали – кренделей не насовали, и предстала пред отцом – тот прошамкал пустым ртом, что б тащили ту блудницу – сразу в царскую темницу, на воде и сухарях – и гороха двух горстях, пусть постится всю неделю – а блохастого Емелю, проводить до околОтка – уяснил что б паря чётко, с свиным рылом да в зятья – нет крестьянского чутья, что не пара он с царевной – род их знатный, да и древний, а Емеля дурачок – хоть поймал он на крючок, щуку, дочку и удачу – но решать ему задачу, с печкой как домой попасть – в речку к жабам не упасть. Царь от радости такой – закатил и пир горой, челядь загонял тиран – то корыто, то казан, то ли мыться, то ль жевать – где холопам рассуждать!