Подселенец

1970г. 14 июня.

Анфиса крепко сжимала бумажку с тётушкиным адресом в руках. Электричка отсчитывала последние минуты перед тем, как состав подойдёт к нужной станции. Солнце близилось к закату, по вагону раздавалась приятная мелодия идущая волной, укутывая своей негою пассажиров. Не смотря на то, что для Анфисы это было первое путешествие так далеко от дома, она ни капельки не переживала. В письме тётушка обстоятельно описала место своего нового обитания, прикрепив к адресу нарисованный от руки план местности.
Прикрыв в блаженстве глаза, девушка расслабила ноги и полностью отдалась в объятия незнакомому ей доселе мотиву.

- Девушка, - кто - то тихо тряс Анфису за плечо, - Девушка, проснитесь. Конечная. Вам случайно не выходить?
Анфиса вздрогнула. Рядом стояла приятной внешности блондиночка и мило улыбалась. Поблагодарив незнакомку, резво подхватив единственную сумку, Анфиса выпорхнула из электрички. Перрон был совершен пустым. Осмотрев план, девушка двинулась в нужном направлении. Тропинка, ведущая к деревне была достаточно узенькой и шла через лес. Наслаждаясь запахом соснового бора, Анфиса припустила шаг, чтобы успеть до сумерек. Тропинка вывела девушку к полю наполненному волнующе - терпким ароматом полевых цветов. Преодолев ещё километров пять, Анфиса уткнулась в развилку из двух троп. Девушка удивилась, рассматривая план местности. «Странно, тропинка должна вести прямо, а эти идут направо и налево. Ну и что мне делать? Подожди – ка, запах поленьев? Точно, кто – то топит баню или печь. Значит мне туда». Анфиса решительно повернула налево. К удивлению девушки до деревни оказалось далековато. На улице быстро стемнело, и заморосил мелкий дождик. Ёжась, в лёгком, летнем сарафанчике, с сумкой наперевес, Анфиса, наконец – то заметила избушку. В одном из оконцев теплился слабый свет. Испытывая неловкость, девушка постучала в дверь. Из избушки вышла пожилая женщина, пухлого телосложения.
- Простите, - дрожащим голосом пролепетала Анфиса, - Кажется, я заблудилась. Подскажите, пожалуйста, куда я попала и где мне найти Жёлудеву Анастасию Макаровну?
Посветив лампадой, старушка мило заулыбалась.
- Проходи, проходи, милая. Смотри, как промокла. Авось простынешь.
Не раздумывая, Анфиса шагнула в сени.
- Проходи, - суетилась хозяйка, - У нас как раз самовар разогрелся, да каша поспела к столу. А я о такой даже не слыхивала, хоть и всю жизнь тут обитаю.
Девушка вошла в избу, бросив сумку у порога.
Избёнка оказалась скромненькой, одна комнатка, да упечь. Справа, около окна громоздилась большая русская печь. Около печи, что – то мастеря, на скамейке устроился молодой, симпатичный паренёк, лет тридцати. За хозяйским столом восседал седой маленький старичок и весело улыбался.
- Как тебя зовут, внученька?
- Анфиса.
- Хорошее имя, - улыбнулись старики.
Хозяйка суетилась у печи. Старичок радушно разломил большой кусок хлеба на четыре части.
- Так, куда путь – дорогу держишь? Чёво по ночам досужишь? Стёпка, айда к столу, остынет.
Молодой человек вальяжно уселся перед Анфисой. Бабка ловким, привычным движением поставила с помощью ухвата на стол большой чугунный горшок. Каша дымилась и пахла невероятно вкусно.
- Меня зовут Антонина Ильинична, а это муж мой, Семён Митрич, - ласково кивнула старушка на деда, - А это наш сынок Стёпушка.
Парнишка повертел в руках вещицу, которую недавно мастерил и радушно протянул Анфисе. Вещицей оказался глиняный свисточек, сделанный в виде белой лошадки. Поблагодарив Степана за подарок, а хозяев за приют, девушка заговорила.
- Еду я из районного городка к тётке своей. Деревня «Яблоневая». Да вот, заплутала немного, - Анфиса вытащила бумажку с планом и протянула Степану, - Тропинка - то прямо должна была вести, а тут их две оказалось.
Хозяева рассмеялись.
- Эх, внученька. Да ты, видимо, станцию проехала. «Яблоневая» совсееем в другом месте. А это деревня «Строгино», - проговорила Антонина Ильинична, подливая Анфисе чайку в стакан.
- Как?! Действительно задремала в вагоне на некоторое время. Неужели проехала? И что теперь делать? На улице уже стемнело, - чуть не плача прошептала девушка.
Старики замахали руками, мол, куда на ночь глядя, что, места что ль не хватит.
- Конечно, - дружелюбно проговорил Степан, - Заберёшься на печь. Я на сундук прилягу. Делов - то.
Анфиса обрадовалась, вызвалась помочь убрать со стола. Девушка и Антонина Ильинична весело о чём – то щебетали, когда в окно громко постучали. Хозяйка нахмурилась.
- Мать, мне выйти? – оторвался Степан от своего ремесла.
- Сиди, - буркнула Антонина Ильинична, накинув платок и вышла за дверь.
Анфиса прислушалась к голосам в сенях.
- Никишка, опять пьёшь?!
- Ну, дай чёнить, умираю.
- Ты кажну неделю мрёшь, никак не исдохнешь.
- Вот это будет последний раз! Чтоб мне…
- Не божись! Не смей его поминать, нехристь эдакая. Держи и иди отсюда.
Послышалось радостное восклицание. Через пару минут хозяйка вернулась в избу, что – то сердито бормоча себе под нос.
- Ну, хвать на сёдня, - возвестил Семён Митрич, - Пора и на боковую.
Анфиса с удобством устроилась на печи, блаженно прикрыв глаза. В доме потух свет.

Проснулась девушка от дикого крика, разнёсшегося по избе. Приподняв голову, Анфиса застала ужасную картину.
На столе стояла зажжённая лампадка и тускло рассеивала мрак по избе. На кровати, лицом в подушку, раскинув руки, лежал Семён Митрич. Серое, невзрачное одеяльце старичков превратилось в багровую жижу. Возле кровати, стоя на коленях, заплаканная и полураздетая молила о пощаде Антонина Ильинична. Над старушкой, с обезумевшим, остекленевшим взором навис Степан, с занесенным над головой топором. Анфиса больше не слышала того, о чём молила хозяйка. Она видела лишь то, как холодное оружие равнодушно опустилось вниз. Антонина Ильинична затихла.
Девушка не издала ни звука, язык её не слушался, как и ноги, которые превратились в лёд. Анфисе показалось, что она их больше не чувствует.
Отвернувшись от матери, Степан двинулся в сторону печи, поднял оружие, рассматривая Анфису равнодушными глазами. Не смотря, на дикий ужас, девушка испугалась закрыть глаза.
Внезапно, парень остановился. По его лицу прошлись судороги. «Смотри», - не своим, почти металлическим голосом прохрипел молодой человек и резким движение вогнал топор себе в грудь.
Очнулась Анфиса от своего истошного визга. Вновь, обретя способность двигаться, девушка спрыгнула с печи и бросилась вон из избы.

***

Ночь была безлунной. В деревеньке не было ни единого фонаря, поэтому мрак заполнил пространство. Оглушительная тишина давила своею необъятностью. Казалось, лишь потустороннего происхождения тени, соскользнув с покрывала небесного полотна, жадно хватают Анфису, то за руки, то за ноги, пытаясь закружить несчастную в своём призрачно – феерическом танце.
Не разбирая дороги, девушка бежала прочь от избы стариков. Внезапно, Анфиса заметила маленький огонёк в одной из избушек. «На помощь, нужно позвать на помощь!», - подумала девушка, лихорадочно колотя кулачками в деревянную дверь. Через несколько минут послышались громкие шаги, на пороге показалась высокая женская фигура.
- Помогите! Там! Там…
Наконец – то силы покинули Анфису и девушка рухнула к ногам хозяйки.

Очнувшись, Анфиса обнаружила себя в кровати. Кто – то заботливо подложил под её голову маленькую, сшитую из старых лоскутков подушечку, и прикрыл стареньким, мужским овчинным тулупом. Голова кружилась, и очень хотелось пить.
- Кто – нибудь… прошу…
В комнату вошла высокая, красивая женщина. Девушка рассматривала хозяйку. Женщина взяла один из стульев, присела, взяла с маленького столика стеклянный графинчик с водой и подала Анфисе. Осушив разом целых два стакана, девушка вскрикнула:
- Помогите! Он там… их всех…
Женщина нахмурилась.
- Успокойся. Расскажи спокойно, что случилось?
Анфиса попыталась встать, но женщина, почти силой заставила её остаться в кровати.
- Прекрати и успокойся, иначе мы не сможем тебе помочь. Катя!
В комнатку вбежала девушка лет двадцати. Бросив взгляд на Анфису, её глаза расширились, рот приоткрылся.
- Катерина, - холодно, но не громко позвала её хозяйка, - Так и будешь стоять? Поставь самовар.
Внезапно послышался детский плач.
- Убери её, - сердито проговорила женщина.
Девушка скрылась в соседнем помещении.
- Вы не понимаете… - взмолилась Анфиса, - Там…
- Выпей ещё стакан воды и выходи в переднюю. Там и поговорим.
Договорив, женщина медленно ушла вслед за Катериной.
 Анфиса рассматривала избу. Домик был чуть больше, чем у старичков, здесь были передняя, задняя – кухонька и ещё одна маленькая комнатка, в которой она сейчас находилась.

Выйдя в переднюю, девушка нашла хозяйку, мирно сидящую за столом. На столе дымились три фарфоровых чашки с чаем. В резной, стеклянной вазочке лежали недорогие конфеты. Катерина мирно расположилась на небольшом красном диванчике и осторожно, с каким – то содроганием рассматривала гостью.
- Присаживайся. Меня зовут Аделаида, – тихо проговорила хозяйка, - А это моя дочь Катерина. Чай, конфеты, угощайся.
Анфиса послушно упала на стул, потом резко вскочила.
- Вы не понимаете? Там людей убили! Надо созывать народ, милицию…
- Наверное, и крови много было, - спокойным тоном произнесла хозяйка.
Девушка заломила руки.
- А Вы как думаете? Не хотите помочь, я других кликну…
- Одежда…
- Что? – Анфиса в недоумении распахнула глаза.
- Если в доме было много крови, почему твоя одежда и обувь чистые?
Девушка медленно осмотрела себя с ног до головы. Крови не было. Ни пятнышка. Но такого просто не может быть. Анфиса помнит, как сейчас, вот, она спрыгнула с печи и пересекла комнату, на полу которой повсюду были следы кровавой возни. Она обязательно была должна испачкать свои сандалии. Но подошва была абсолютно чистой.
- Может быть… об траву… - заплетающимся языком проговорила девушка.
Аделаида отрицательно покачала головой.
- Только не кровь, - потом внимательно посмотрела на застывшую Катерину и произнесла, - Хорошо. Так и быть. Я расскажу тебе эту историю. Только сиди тихо и не перебивай. Можешь не верить, но всё, что я говорю, правда.
Отвернувшись к окну, хозяйка прикрыла глаза.
«Произошло это, лет десять назад. Жила в деревеньке семья Забелиных. Хорошая семья, одним словом, трудяги. Антонина Ильинична, Семён Митрич, да сын их, Стёпка. Никто толком не знает, что произошло, но одним утром обнаружили их убитыми. Всех троих. Сами мы, с Катериной, батюшкой Фоней, не местные, недавно сюда перебрались. Тятеньки, как уж пять лет нет. Так вот, молва ходит, что виноват Никишка, местный пьянчужка, другие судачат про заезжих. Да кто разбирать будет. Когда Никишку вели под руки, бедолага божился, что никого не трогал, а мирно проспал всю ночь на сеновале. Да только многие его видели в ту ночь бродящим у дома Забелиных. Кто же ещё?»
Анфиса вспомнила, как нахмурившись, Антонина Ильинична открыла пьянице дверь. Но… одно девушка знала точно, Никишка был не виноват. Взяв бутыль, он действительно убрался восвояси в приподнятом настроении.
Аделаида поправила собранные в пучок на макушке волосы и продолжила.
«Да, начали люди поговаривать, что стали твориться нехорошие дела в обедневшей избе Забелиных. Многие судачат, что часто, особенно накануне происшествия видят тени бродящие в окнах заброшенной избёнки. Прошка Медведев даже крестился, что лично видел в одну из ночей окровавленное лицо Антонины Ильиничны грустно смотревшей из окна».
Хозяйка замолчала. Анфиса с ужасом рассматривала свою обувь.
- Вы хотите сказать, что ничего не было? Что я забрела в заброшенный дом, разговаривала с несуществующими людьми и видела то, что произошло совершенно давно?
Аделаида повернулась к девушке.
- Если хочешь, вернись и проверь сама. Скоро утро, а мы с дочерью ещё не ложились. Уж ты прости.
- Нет! - почти вскрикнула Анфиса, в тревоге обращаясь к Катерине, - Но этого не может быть. Что здесь происходит?
Катерина с горьким сочувствием протянула руку, чтобы погладить Анфису по голове.
- Я рассказала тебе правду. Ты в этом убедишься сама. Утром ты всё увидишь сама. Но я бы не советовала тебе ходить туда ещё раз. Ты и так настрадалась. Мне очень жаль, что ты не постучала к нам, случайно забредя в заброшенную избу Забелиных… Катерина, иди в постель! – сердито окликнула дочь Аделаида.
Девушка в смущении отдёрнула руку, так и не прикоснувшись к волосам Анфисы. Дождавшись, как удалиться дочь, хозяйка подвела и усадила Анфису на кровать, приговаривая.
- Всё хорошо. Это был страшный сон.
- Я больше не смогу уснуть, - печально произнесла девушка.
Аделаида помогла Анфисе разуться, уложила на подушку и начала медленно перебирать её светлые волосы.
Через несколько минут девушка почувствовала лёгкую усталость.
- А ребёнок? – зевая, прошептала Анфиса.
- Какой? – удивилась хозяйка.
- Я слышала детский плачь.
- Ааа… - улыбнулась Аделаида, - это не ребёнок, а кошка. Проказница вечно пытается хозяйничать на столе. Что взять с дурёхи? Спи, спи, девочка. Придёт новый день и всё исчезнет. Всё превратиться в сон… утром… утром…
Девушка попыталась спросить что – то ещё, но быстро провалилась в сон.
Анфиса не видела сновидений. Она видела, лишь тёмную тень, которая расположилась на её груди и медленно душила. Девушка пыталась отбиться, яростно размахивая руками, но тень была непоколебима. Всё же, собрав последние силы, Анфисе удалось сбросить её с себя. Тень ударилась об стену и грозно прошипела.
Девушка резко проснулась. В комнате стоял полумрак, и лишь небольшой отблеск пробудившейся зари скудно освещал избу. В этот момент Анфиса заметила, как над ней склонилась Аделаида.
- Что Вы хотите? – испуганно прошептала девушка.
Хозяйка приподнялась. Тусклый свет зари высветил её лицо. Голова хозяйки была полностью в крови, которая струйкой стекало по виску на её чёрное платье, а вместо глаз на Анфису взирали две пустые глазницы. За спиною матери стояла окровавленная Катерина, её руки были простёрты в сторону кровати, глазницы Катерины были так же пусты.
- Девочка моя, моя девочка, - шептала Аделаида.
Кровь застыла в Анфисиных жилах. Закричав, что есть силы, девушка оттолкнула хозяйку и бросилась к входной двери, но та оказалась заперта. Аделаида ринулась за Анфисой, но Катерина перекрыла ей дорогу.
- Дура! – вскрикнула гневно мать и с силой оттолкнула дочь на кровать.
Этих минут хватило Анфисе, чтобы открыть щеколду на одном из окон и выпрыгнуть, завывая от дикого страха в предутренний туман.

***

Очнулась девушка уже за деревней. Кожа на коленях Анфисы была содрана, волосы растрепались, а на подоле её голубого сарафанчика зияла огромна дыра. Видимо, выпрыгивая из окна, девушка успела за что – то зацепиться.
Больше возвращаться в деревню и просить о помощи она не собиралась.
Страх полного непонимания и отчаянной  безысходности овладели Анфисой. «Надо отсюда уходить, надо выбираться из этой деревни. Убегать! Убегать! Тропа!... Я должна найти тропу, ведущую из деревни к станции!»
Отдышавшись, Анфиса обошла деревню. На улице уже достаточно расцвело, чтобы увидеть хоть что – то перед собою.
Спотыкаясь и царапая руки о нескошенный бурьян, девушка добралась до ветхой таблички «Строгино». Покрутившись и облазив все ближайшие кусты, Анфиса осознала, что тропинка исчезла. Прижав руки к щекам, девушка горько расплакалась. Размазывая слёзы по щекам и вздрагивая от страха, Анфиса ещё раз обогнула деревеньку. Не обнаружив тропы, она  обессилено  упала на мокрую от дождя траву, широко распахнув глаза в свинцовое небо.
Тучи медленно скользили с севера на юг. Грубый, промозглый ветер пробрался под одежду. Съежившись от холода, девушка мысленно шептала «Неужели я здесь останусь навсегда? Так и умру в богом и всеми забытом месте. Здесь нет людей, никто не придёт на помощь и не спасёт меня. Никто!»
Слёзы потекли по испачканным в пыли щекам. Повернувшись на спину, девушка прокричала в никуда: «Господи, пожалуйста… помоги мне! Помоги мне выйти отсюда!»
Сколько Анфиса пролежала, с тоскою и болью всматриваясь в утреннее небо, она не помнила. Помнила, лишь то, что утерев слёзы и поднявшись, чтобы хоть как – то согреться, приметила её… Маленькая тропиночка вилась между двумя кустами сросшегося репейника. Анфиса не поверила своим глазам. Ещё недавно, царапая тело и лицо, она ползала между кустов, но…тропинки не было.
Не долго думая, Анфиса бросилась по дорожке в сторону леса. Добравшись до опушки, девушка завидела  вдалеке человека. Подбежав ближе, она обнаружила дремавшего под елью старика. Пожилой мужчина, среднего роста, седые волосы, овальное лицо, тёмные глаза, с небольшой горбинкой нос.
- Помогите, помогите мне выбраться отсюда!
Проснувшись, дедушка с недоумением рассматривал Анфису. Отчаянно расплакавшись, девушка упала на траву.
- Внученька, внученька, ты чего? Откуда ты? Обидел кто?
- Прошу… - ледяными губами шептала Анфиса.
Нахмурившись, незнакомец приподнял девушку, встряхнул, снял с себя тёплый, сухой пиджак и накрыл им Анфису.
- А ну хвать рыдать. Никому тебя  в обиду не дам. Говори, что случилось.
Немного успокоившись, девушка рассказала старику о своих ночных злоключениях. По ходу Анфисиного повествования, незнакомец то хмурился, то злился, то что – то обдумывал. Закончив рассказ, Анфиса с отчаянием посмотрела на деда. Губы старика были крепко сжаты, в глазах играл нехороший огонёк.
- Значит опять…
- Что? - проговорила Анфиса, клацая от холода зубами.
Незнакомец поднялся и протянул ей руку.
- Пошли.
- Куда? – испугалась девушка.
- В «Строгино», - решительно проговорил старик.
Анфиса вскрикнула, резко подскочив.
- Никогда! Никогда больше не вернусь туда…
Старик задумчиво посмотрел вдаль.
- Уже рассвет. И так с тобой заболтался. Ты хочешь домой?
Анфиса со страхом положительно кивнула.
- Так вот. Надо сумку твою вернуть. Поди там все документы.
Анфиса молча кивнула. Старик прищурился.
- Не бойся. Я за ней сам схожу. Обождёшь на тропе.
- Можно я Вас здесь подожду? – взмолилась девушка.
- Нет, - проговорил старик и задумался, - Ты ведь хочешь понять, что с тобою произошло?
Анфиса молчала, потом медленно кивнула.
- Вот. Поэтому иди за мною и ничего не бойся. Надо нам кое о чём с тобою переговорить.
Договорив, незнакомец решительным шагом направился в сторону «Строгина». Поглубже укутавшись в пиджак, Анфиса доверчивой поступью двинулась за дедом.

Достигнув деревни, старик повернулся к девушке и прищурил глаза.
- Обожди тут. Я скоро. Ничего не бойся.
Анфиса кивнула.
При утреннем свете деревня выглядела иначе. Не так зловеще. В «Строгине» было всего дюжина домов. Избы Антонины Ильиничны и Аделаиды выгладили ветхо и печально. Крыши домиков были полностью разрушены, брёвна давно сгнили. А дом Антонины Ильиничны, как оказалось, был подвержен пожару. Резное крыльцо, на которое впервые вступила Анфиса несколько часов назад, было полностью обгорелым.
На деревню медленно опускался сизый туман.
Старик вернулся минут через пять, вынося из избы Забелиных Анфисину цветную сумочку.
- Твоя? Проверь всё ль на месте.
- Да, - ответила девушка, порывшись утробе цветастого мешочка.
- Пошли, нам нельзя опаздывать.

По дороге на станцию, старик протянул девушке флягу.
- Будешь пить?
- Нет, - нервно отмахнулась Анфиса.
Что – то важное и странное промелькнуло в её голове и тут же исчезло.
- Как Вас зовут? – повернулась она к старику.
- Афоня, – ответил старик и сделал большой глоток из фляги.
Подождав, пока старик утолит жажду, Анфиса произнесла.
- Вы хотели мне всё рассказать. Что произошло в «Строгино»? Почему я видела это? Я ведь не сошла с ума?
Старик отрицательно помотал головой и спросил.
- Что ты знаешь о подселенцах?
Анфиса удивлённо посмотрела на деда.
- Ничего. А кто это?
Старик улыбнулся.
- Хорошо. Я расскажу тебе истинную правду. Я знаю. Ты поверишь. Ты достаточно увидела сегодняшней ночью. История давняя, дорога не близкая. Успеем.
Не сбавляя шага, старик заговорил.
«Семья Забелиных обитала в «Строгино» всю свою жизнь. Антонина работала в местном колхозе дояркой, Семён плотником, а вот Стёпка у них был отменный лентяй. Летом соглашался пасти живность, а зимою на печь. Всё мастерил какие – то фигурки из глины. Да что толку – то от них? Глиняными игрушками сыт не будешь. Так и сидел на шее родителей. А уж до девок был охоч.
Аделаида с дочерью появились в деревне после войны. В сорок пятом, вроде. В деревне поговаривали, что были они из раскулаченных, откуда перебрались, где родня не говорили. Ада только раз упомянула, мол, папенька на войне сгинул. А так, много они с людьми не судачили. Катерина по дому хозяйничала, мать в колхозе батрачила. Да, работа у ей мало спорилась. Руки, говорят, белые да холёные были».
Анфиса вспомнила фарфоровый расписной сервиз, из которого хозяева пили чай и недешёвые для советского человека конфеты. Старик продолжал.
«Злая была Адка, спесивая. Идёт, нос к верху. Не любил её особо народ. А вот Катерина была сама душа. Тихая, мирная, уступчивая. Ну и приглянулась девка Степану. Увлёк девку. Походил с ней недельку, девка и набрюхатилась к покосу. Месяц, второй молчит. Глядит Адка – то не так что – то. Устроила дочери расспрос. Вызнала всё же, взяла Катерину за руку и к Забелиным. Старики рады радёшеньки. Хорошая Катя хозяйка, телом справная, чего ещё желать? А Степан на попятную. Знать её не знаю и дитё не моё. Слухи в деревне ползут, насмехается народ над Бурскими. Много раз Ада разговаривала с парнем, у крыльца поджидала. А ему хоть бы что. Молодой, мол, гулять хочу.
Разозлилась Аделаида, но смолчала. Больше к избе Забелиных Бурские не подходили. Встречались на улице, мимо молча проходили.
Успокоился Стёпка, новы шашни завёл, а через месяц сник. Лицом посерел, грустный стал, ночами перестал спать, с кем – то часто разговаривать начал. Одурели старики, не знают чего с дитём случилось. Гневный стал Стёпка, пить начал, да на родителей с кулаками кидаться. Божился потом, что вообще ничего не помнил. Искры в глазах, потемнение и всё, провал.
В ту страшну ночь возвращался парень с гулянки, а полюбовка его, Танька Морковина, возьми и оброни, мол, дурной ты стал, никак Катькя заколдовала. У Катерины как раз в ту пору дочери уж месяц был.
Плюнул Стёпка на Таньку, а сам задумался. Долго думал, думал и как его прихватит приступ. Потерял парень вид человеческий. Глаза кровью налились. Взял он в сарае топор и посля полуночи двинулся к избе Бурских. Постучал. А топор – то убрал за спину. Не видно в темноте – то. Дверь растворила Аделаида. Завязался разговор, тут Стёпка и спрашиват её, ты, мол, и вправду меня заколдовать решила? Молчать бы дуре, да баба глупая спеси напустила и давай выкладывать. Ходила она к одной старухе, та ей обещала, что ты, мол, ещё пожалеешь, что Катерину обманул. Остервенел парень, вынул топор, развернул и вдарил в темноте Адке в самую макушку. Катерина в передней стояла, разговор слушала. Всё поняла девка, бросилась к люльке, схватила дитя и быстро спрятала в холодну печь, притворив затвором. Только очухалась, тут и её Степан нашёл…»
Анфиса дрожала всем телом, язык и губы девушки превратились в наждачную бумагу. Дед глубоко вздохнул и заговорил дальше.
«Забыл, видимо, Стёпка про девчонку свою, развернулся и пошёл к своей избе. Ну, а дальше ты знаешь. Порешив родителей, порешил парень и себя. В эту минуту – то и освободил его подселенец, который всё это время мучил парнишкин дух.
Да только души не успокоились. Начали деревенски видеть, порою, в ночное время Забелиных и Бурских. То Антонина идёт молча в забрызганной кровью рубахе, то Ада в окне со свечою двигается. Испужался народ. В один прекрасный момент, решило население сжечь эти два заброшенных дома. Первый подожгли Забелиных. Не помогло.
Не выдержал народ, побросали избы в страхе, схватили имущество и разъехались кто куда. Так и пустует деревня уже лет двадцать.»
Старик замолчал.
- А девочка? – встрепенулась Анфиса.
Дед прибавил шагу.
- Ребёнка, Анфиса, спас один служивый. Ночью заплутал, смотрит в избе свет, дверь открыта, а там… Решил уйти по – тихому, да слышит кто – то пищит в избе. Вошёл человек, искал, искал, чуть нашёл. Обернул девчонку в тряпки, положил на крыльцо к соседям, постучал и быстро ушёл.
- Откуда Вы знаете моё имя? Я не произносила его вслух, - вскинула брови девушка.
- Смотри, твоя электричка, - показал дед на станцию, к которой медленно приближался состав.
- Интересно, как же звали человека спасшего дочь Катерины? – спросила Анфиса, рассматривая перрон.
- Афанасий, - тихо произнёс старик.
- Надо же, как Вас! – весело проговорила девушка и обернулась.
Старика нигде не было. Тропинка, которая просматривалась, как на ладони была пуста.
Крепко сжимая сумку, Анфиса рванула к поезду.

***

Анфиса почти оборвала дверной звонок, пока створка тихо не приотворилась. Из квартиры осторожно вышла невысокая, молодая женщина, с розовыми бугидями на блондинистой голове.
- Девушка, Вы мне так устроите замыкание…
- Вы кто? – в недоумении проговорила Анфиса.
- Что значит кто? – в свою очередь удивилась незнакомка, - Вообще – то я здесь живу.
Ничего не понимая, Анфиса устало привалилась спиной к прохладной стене. Силы покинули её.
- А где же Ильинские?
- Какие Ильинские? Никаких Ильинских я не знаю. Квартиру мы приобрели лет десять назад. Хотя… подождите… Договор подписывала свекровь. Минутку.
Не приглашая девушку войти, хозяйка скрылась внутри. Минут через десять она вернулась, печально произнеся:
- Да, жила тут такая семья. Только после той тяжёлой истории она здесь ещё лет десять пожили, а потом продали квартиру моей свекрови.
- Что за история? – напряжённо спросила Анфиса, пытаясь унять вырывавшееся на свободу сердце.
Женщина всплеснула руками.
- Ой, представляете, это случилось двадцать лет назад. Дочка их поехала в гости, навестить, тётку, но так и не доехала. Домой тоже не вернулась. Хоть приёмная, но своя ведь. Кааак они горевали. Ну, а потом, как я и сказала, продали квартиру и уехали. Вы ведь родственница? Из деревни? Ой, ничем не могу помочь. Совершенно не знаю где они сейчас, да я их и не видела никогда.
Глаза Анфисы остекленели, губы сжались в узкую полоску. Девушка побледнела.
- Не расстраивайтесь так, я…
- Спасибо, - прошептала Анфиса ледяными губами и равнодушно двинулась из подъезда.

Подойдя к киоску, девушка взглянула через стекло. На полке с журналами лежала местная газета. Осмотрев заголовок, Анфиса прочла дату выпуска и замерла. «Ежедневные вести. 1990 год. 15 июня».
- Простите, это сегодняшний выпуск?
- Ага, будете брать? – весело спросила высокая, симпатичная брюнеточка, лет восемнадцати.
- Нет, - тихо прошептала Анфиса.
- Как желаете, - равнодушно пожала плечами киоскёр и возвратилась к своим делам.

Погода радовала жителей города. Люди важно спешили по своим делам, озадаченно перепрыгивая через маленькие лужицы, из которых проворно и забавно двигая маленькими головками, пили воробьи.
Анфиса устроилась на одинокой скамейке в городском сквере и задумчиво рассматривала прохожих.
«Двадцать лет. Прошло двадцать лет, но там, откуда, только, что она вернулась, прошли всего, лишь сутки. Что произошло с миром за эти сутки? Ничего. Произошло с ней. Всё это произошло только с ней. То, что Анфиса попала в «Строгино» не случайно, она поняла уже давно. Но для чего?! Почему именно она? Кто и почему её заставил проспать три станции, забрести в деревню, встретить Забелиных, Бурских, плутать между заброшенными дворами, встретить странного деда, выслушать страшную историю про подселенца, узнать история незнакомого ей младенца, оставшегося одиноким. Интересно, сколько сейчас лет дочери Катерины? Лет, двадцать пять?»
Внезапно сердце Анфисы ёкнуло, судороги прошли по телу девушки, а по спине покатился холодный пот.
«Девочка. Одинокая маленькая девочка».
Девушка лихорадочно соображала.
«Что говорила Аделаида ночью, когда пыталась схватить Анфису? «Девочка, моя девочка…», откуда старик знал имя Анфисы? Она ни разу его не произнесла при незнакомце. Всё очень просто… Анфиса и есть кровно родная дочь Степана Забелина и Катерины Бурской, а так же родная внучка Антонины Ильиничны, Семёна Митрича и Аделаиды. Сходится даже возраст. Вот почему Аделаида прикрикнула на дочь, когда Анфиса услышала детский плач. Это была не кошка. Просто девушка категорически не должна была видеть себя в младенчестве».
Две солёных росинки медленно покатились по щекам Анфисы.
«Всё верно. Анфиса всегда знала, что она приёмная дочь Ильинских. Теперь же картина сложилась полностью. А дело было так…
Давным - давно, в деревне «Строгино» произошла страшная история. Местный парень Степан обманул и оставил милую, скромную девушку Катерину. Катерина, была добродушным человеком и вскоре простила своего любимого, но только не её мать. Аделаида, несбывшаяся тёща парня затаила на последнего дикую злобу и воплотила её в жизнь. Видимо, колдунья сдержала своё слово и вот, жизнь Степана Забелина превратилась в ад. Анфиса не знает и даже не предполагает, что могло произойти в ту ночь, но видимо колдовство усилилось, и Степан окончательно потерял контроль над своими мыслями и эмоциями. Лишив жизни Аделаиду и Катерину в бессознательном состоянии, парень забывает про маленькую Анфису, которую в страхе и спешке прячет в холодную печь Катерина. Возвратившись к себе в дом, Степан закончил свои чёрные дела.
Насчёт человека спасшего девочку. Здесь тоже много совпадений. Только сейчас девушка вспомнила, как Аделаида обронила вскользь о том, что её тятеньку звали Фоня и он погиб на войне лет пять назад, дед Афоня чётко ответил, что служивого звали Афанасий. Фоня, Афоня, Афанасий – один и тот же человек. Её прадед. Тот, что погиб примерно в сорок первом году. А как она это поняла? Фляга. Когда прадед Афоня предлагал девушке испить воды, Анфисе что – то показалось странным в её облике, только испытывая дикий ужас, девушка упустила мысль сознания. Но вспоминая сейчас события прошлой ночи, девушка припомнила то, что… фляга была продырявлена. Небольшая дырка от пули в нижнем правом углу. Вот что смутило Анфису. Дед Фоня никак не мог пить их металлической, военной фляжки. Почему? Да потому что прадед Афанасий был таким же призраком, как и все те люди, которых девушка встретила этой ночью в «Строгино». Но… сейчас это уже не важно.
 Важно лишь то, что прадед Афанасий уже два раза спас её жизнь., как и Катерина. Первый раз, когда оставил на крыльце соседской избы, второй, когда рассказав историю «Строгина» проводил правнучку к станции. Куда спешил дед Афоня, куда боялся опоздать до полного рассвета? Туда, надеялась сейчас Анфиса, где ему светло и хорошо.
Осудила ли она своих родных? Степана, за то, что предал её мать, Аделаиду за зло и мстительность, за то, что разрушила одним поступком судьбу шестерых человек? Что есть предательство и мстительность? Разрушение. Отвечают ли дети за своих родителей? Да. Как бы сложились судьбы Катерины, Антонины Ильиничны, Семёна Митрича, Анфисы, если бы Степан и Аделаида не разрушили сами себя изнутри? Ответ неизвестен.
Так почему Анфиса вернулась в родную деревню? Что пытались ей показать невидимые силы?»
Внезапно, порыв ветра приподнял подол Анфисиного сарафана. Продолжая горько рыдать, девушка поправила одежду и почувствовала, что в кармашке сарафанчика что – то прячется. Засунув руку в карман, девушка вытащила на свет… маленький, беленький свисточек в виде лошадки, который ей подарил Степан.
Недоумевая, как он мог попасть в карман, девушка продолжала рассматривать подарок. Этого просто не могло быть! Вертя глиняную фигурку в руках, девушка заметила маленькие буковки на белом животике лошадки «Любимой А., от папы С.»
Губы Анфисы дрогнули, слёзы с большей силой хлынули из её глаз.
«Он любил! Он её любил! Этот подарок он сделал для неё. Видимо, чувствуя себя виноватым, паренёк всё же решил помириться с Бурскими и принять девочку в качестве родной дочери. Смастерил лошадку и… лишился разума. Именно для этого Анфису «привели» в «Строгино». Она должна была увидеть истину, понять, принять и получить подарок Степана».
Целуя игрушку, девушка шептала: «Я всё видела. Я вас принимаю, люблю, прощаю и отпускаю».
Что – то тёплое коснулось Анфисиного лба, девушка подняла глаза. Напротив, чуть вдалеке, в тени городских лип, совершенно незаметные для прохожих, стояли и улыбались, Степан, Антонина Ильинична, Семён Митричь, Катерина, Аделаида и прадед Афанасий. Катерина и Степан держались за руки, Афанасий подмигнул правнучке.
Анфиса перестала плакать. Нежная тоска и одновременное тепло разлилось в её груди.
«Люблю. Прощаю и отпускаю, - шептала девушка, - Люблю. Прощаю и отпускаю».
Анфисе показалось, что по её лицу и волосам прошёл тонкий шепот «Спасибо».
Помахав девушке, взявшись за руки, Забелины и Бурские развернулись и медленно пошли в противоположную сторону. Потом остановились. Глаза Анфисы ослепил ярко – белый свет. На несколько секунд девушка зажмурила глаза. Раскрыв веки, Анфиса никого не обнаружила. Видение исчезло. Как и раньше прохожие равнодушно шагали мимо, изредка с любопытством кидая взгляд на заплаканную девушку.
«Я выполнила то, что была должна. Они обрели прощение и покой. А теперь мне нужно найти семью, в которой я выросла. Ибо ничего нет важнее семьи. Всё будет хорошо!»
Солнышко ласково целовало прогретую землю и прозрачно – лазурное небо. Его тёплые лучи нежно обнимали плечи невысокой, светловолосой девушки в голубом сарафанчике, которая весело и бодро шагала по тротуару городского сквера, трепетно прижимая маленькую, беленькую лошадку к своей груди.