ХХХ
Я подумал немного, недавно, на досуге,
Что это вовсе неплохо, сидеть, и стихи писать.
Возможно, слишком много препинаний, возможно,
слишком много многоточий.
И за ними мысль как ни крути,
но отгадывать ее не мне.
Мне хочется остановится, сказать тетради
нет, я к тебе больше не прикоснусь!..
Но нет, не о том просит чуткая душа
поэта.
Видимо, если я когда-нибудь
проснулся бы действительно,
Подумал бы, сразу удавлюсь.
Бродят мысли и чувства,
но они как за гранью,
Как за переборкой, за шлюзом...
И вот ты открываешь тетрадь,
всю злость свою забыв,
Сказать перо хотелось бы, но нет,
в руке обычная бумага, привычная
удобством, нравящаяся своей пустотой
тетрадь.
И вот она пустота, эта пустота
перед тобой. Открывай для себя
ее, перейдя отсюда туда,
будто твой дух в свободный космос
перешел.
Родня настаивает на устройстве на работу,
Пытается сделать меня равнодушным
и злым.
В этот час, пусть я молчу,
(Да, пусть будет так)
Но душа моя пишет, добро внутри
меня мерцает маленькой частичкой,
И я не пойму сейчас, но если подумать
То давно уже понял.
Есть девушка, душа,
Под умом и угрозой внешней
столькое скрывает...
Но я знаю, внутри, она такая же
страстная как и я.
Не хочется обращать внимания
на кретинов.
Кем бы кто ни был для меня,
не хочется обращать.
Недавно появился друг, хороший
человек, забавный.
Я ловлю себя на мысли, что живу,
пока испытываю чувства к кому-либо.
Оставлю все здесь, в тишине, взаперти.
Оставлю это для того, кто здесь,
в моей душе, никогда не бывает.
Сам себе друг, сам себе психолог, поэт,
Кто-то скажет, никогда так не жалел...
Я же скажу про себя,
никогда не был я так рад, как впервые
открыл свое откровение тетради.
Плевать на мир, плевать на все.
Тетрадь со мной, перед руками,
в глазах, в мозгу. Пусть будет так,
остается как есть. Да, я слаб,
и глуп. Но я этим, даже отчасти
горжусь.
Кто меня поймет, кроме тебя, а?
Твои шаги, как шаги битого
Мраморного стекла.
Капель в тиши... Мелочь,
а душу всю растресло...
Она проснулась, ото сна.
Извини меня, что на время
тебя убил.
Теперь, пора идти, и делать вид.
Теперь, пора идти, и что-то делать.
Если ты устал мой друг, присядь,
поспи, в тиши.
Кто бы что ни говорил,
спокойствие и безмятежность
друг, а не враг вовсе как думают
остальные.
Они не думают, просто делают.
Они не чувствуют, делают вид, что
умеют, но на самом деле даже
не мыслят.
Что ж, ложь удобна,
лжи много вокруг.
Но, как думается,
праведнее тем, кто знает
правду, но осуществляет ложь.
Глупый мир, глупый.
Но есть в нем люди интересные,
и мудрые.
Должно быть, это и есть
как раз таки то, что
отчасти радует меня.
Не я один умею мыслить.
Сторонний взгляд, мысль,
И жить уже интересней.
Не все марионетки, понимаешь,
что жив.
(не ты один).
Пятая струна.
(Дуэт закончен).
ХХХ
Один миг я помню
как долго падал с небес.
Думал, упав, разобьюсь,
Но нет: мягкой гладью
Меня приняла вода,
и очнувшись, я понял,
жив. Долго лежал.
Лежал, и время не считал.
Потом поднялся, вода
стала как бетон.
Я по воде иду...
Тогда я понял, что
апостол.. Я ушел.
Ушел, и долго брел
по свету. Как и сейчас,
Как и тогда бреду...
Я темный, глупый,
бесконечный... Но все же,
Я иду. Иду, не зная пути.
Иду, не знаю куда.
Я ночник, светлячок,
наблюдаю со стороны,
вот я у его ног.
Он идет, а я тихо,
бесшумно, вслед его
шагу лечу. Замерло небо,
там оно умерло,
так и умрет.
Восходом пепла, восходом
Смелым, и этот день
тебя сметет...
А шаги останутся,
его. Не демон уже,
а некий, незнакомый,
С белой тканью
на плече, но с пустым
свободным сердцем.
Я за ним лечу,
мне любопытно,
куда в конце концов
его шаги меня
приведут.
ХХХ
Порой, меня терзает чувство, что
из последнего издыхания
душа моя пишет поэмы.
Я знаю, возможно позже
рассудок, разум вверх
над этим всем возьмет,
А позже я взгляну
на это все логичным взглядом
и подумаю: а нужно ли было
мне это, а?
Тот демон мой, зла и изобретений,
он нет, не в больном рассудке,
он внутри меня живет.
Я помню, как и сейчас,
как и тогда, я ощутимо
почувствовал его в сердце своем.
Порой, я его поощрял,
Теперь он власть берет.
Теперь...
Он как маленький тихий разбег,
как начало симфонической,
как блэк-металла конец.
Соединение разное...
Добро и зло рвут меня.
Мне надоело чувствовать,
Тоска... Что ж, а пока
вспомнил, что некогда забыли.
При желании он, набирает
разбег. Как в песне
Clint Mansell -- Lux Aeterna, что
так характеризует...
Душу душевную, стра... ждающую,
безумную, и рвущуюся по нитям,
Я... Мне неизвестно, что победит.
Так шикарен, так велик этот соблазн...
И много дьяволов со мной,
и все мои, и все внутри.
Пару раз чувством
обжечьвшись, подумаешь:
А надо ли к нему?
Боль заливаешь позже,
и прячешь сюда.
Рассказывая что-то
тетради, ярко и ярко,
яро и сильно
ускоряется пульс.
Под конец понимаешь,
чувством до ада бежал.
Душу в небо пускаешь,
Там далек этот залп.
Не чтешь рифму,
к черту и смысла
изящества в ней?!
Ты один, одинок,
никого рядом нет.
Позже также смотришь
своими глазами.
Сейчас ты логичен,
логичность зашкаливает,
и ты брезгаешь чувством,
руку подальше убиря
... как ошпарился,
и больше не хочешь
к нему.
А если и есть, что рассказать
стараешься держать в рассудка плену,
ведь ты отчетливо,
по опыту своему понимаешь,
Логичным быть лучше,
на чувствительных
как на лакомый кусок
нападают.
Ну что ж, умри же
чувство! Усни, засни навсегда,
будь заживо погребено.
Ведь ты не исчезнешь,
тебя не поздно копать.
Подождем до могилы,
а пока, ляжем в кровать.
И тихий сон накатит нас,
и я умру, старым по сути
в душе, но молодым снаружи.
Если есть что-то в тебе,
(сука, ****ь, да как так то?!)
придется доказать.
Порой кричишь, торчит нож
исподтишка. Говорящих громко правду
рано или поздно умрут...
Один шаг, любой, во времени твой,
и по сути, чуткость, ее дело:
меняется вся вселенная.
Вспоминаешь Лао-Цзы,
мудрый парень был,
И ты относишь себя
к целебной вещи, что
собирает что-то из ничего!
Пустого места, и оно,
переживав по-своему
в тебе, конвентируется.
Ты собираешь самые
разные наблюдения,
самую различную грязь,
А душа внутри, и сердце,
как препарат, все переплавят
как в доменной печи,
И сюда из ничего
пойдут красно-красно,
красно-коричневые кирпичи.
В этих стихах кто-то
позже увидет приют,
здание целое, зайдет,
и поселится в нем.
Как печально, весьма,
и жестоко, что я буду мертв.
Из чувства лени и
отсутствия долга не опубликую
перед кем-либо, и не дам
почитать. На чердаке, сухой
старой бумагой
оно будет лежать...
Я буду мертв, в могиле
тлеть, гореть. Дух и душа
уйдет. Бумага же сгнив,
рассеет остатки былой,
прежней души, что у меня
была. В страшном безумии,
одинокого отчаяния одиночества,
я понял, как из букв
людей прежних, их самих взывать.
И пусть я с мертвыми,
с давно в труху превратившимися
трупами жил и говорил,
скажу честно: не жалею ни черта,
Это интересно. Леонардо особенно,
Пушкин и Высоцкий.
Лично там их знать куда лучше.
И пусть по виду одинок,
пусть, плевать, пусть будет
так, мне не скучно, и ничуть
не печально, что себя убивал
чтоб получить этот дар.
Не знаю, напишу ли что-то еще.
Душа искоркой теплой
в сердце томится.
Спрошу ее: есть тепло?
Если моргнет, значит
есть теп... оно.
ХХХ
Ночь, темнота.
Тысячное, если не миллиардное
использование подобного заголовка.
Стоило только начать читать,
стоило только
начать чувствовать,
как вновь навалила она.
Депрессия, тоска, желание суицида.
Вскрыть живот ножом,
Уйти, безвести затерятся.
А там уж после пускай,
Пусть хоть ножом меня разберут,
канцелярским на худой конец...
Да что со мной? --
Позже подумаю про себя я.
Сука эта, чувствует очень много
лишнего... До поры, до времени,
я ее лучше запру.
Спи тварь спокойно,
Мой буйная, беспрестанная,
Тупорылая душа.
-- Слушай, слушай, она сейчас уйдет
и покончит с собой! Ну, что ты
сидишь, чего ты ждешь?! Спасай ее!
-- Не нужно. Не вижу ничего плохого
в том, что она умрет. Я то
умер давно, понимаешь...
ХХХ
Что-то, доказывающее смысл, жизни --
Есть мысль, и чувство, что
поступает на мысль.
Мысль души, философская мысль...
Столько типов...
И еще столько... Столько!
Стоит говорить. Если не вслух
человеку, то шепотом бумаге,
или: тетради.
(Ф. И. Тютчев).
ХХХ
Посмотрел Могилу Девушки -- встал
на сторону Зла: захотелось искренне
захуярить главного героя, который
всех тех, кучу гандонов спас.
А то хули они?!...
ХХХ
У человека есть одно свойство:
Когда он начинает думать, что
Он мудрый, или имеет в себе
некое подобие мудрости(его) вв. замены --
Он начинает выебыватся..
И тем не менее, он не всегда
помнит то, что рядом
могут оказатся люди, считающие
верным вправить ему мозги на место,
при помощи простого, и возможно
не всегда эффективного средства --
дать по еблу.
Молчите, держите мысли при себе.
Ведь это безопасно...
Как говорил Достоевский.
ХХХ
Однажды Рустам Ябин пошел в банк
закидывать деньги на телефон,
И встретил там пару знакомых,
А не вдалеке бегали парочка собак
и пытались выебать друг друга. И тут
Рустам Ябин говорит:
-- Фархат, подвинься -- я из-за тебя
не вижу как собаки ебутся...
ХХХ
Однажды Рустам Ябин встретил
знакомую с ребенком; и говорит:
-- В кои-то веки тебя кто-то
выебал, и ты залетела...
ХХХ
[-- Как дела?]
[--] ***во...
***во настолько, что
кажется, что все предыдущие
"***во", по сравнению с этим,
нынешним "***во", просто сказка
*****...(р-р-у-ы. -- звуки пьяной
тоски и раскалывающегося от внутрен-
него давления черепа...) Сказка
йопте, сказка!
(Дети, подонки, гавно, суки!..
Пять бутылок! Пять!!..).
ХХХ
Глупый век, забавный, но
для меня он безмятежен.
Попробуй дрочкой души
убей себя, ан нет, не выйдет,
не из чего, да рассудок
протягивает толстые стали цепи.
Самопытками теребил плоть,
Сердце стало вдвое(если
не втрое) тяжелей,
отчетливей слышишь его.
В тоске своей,
С отчаянным средневековым
поэтом-итальянцем
не сравнюсь... То были
интересные гении!..
Я же шваль, должен был
вообще спится, умереть
под забором.
Медленно тянется век.
Хотя зачем, скажи еще
спешить ему? Времени
предостаточно... Обратный
смерти неплохо пароль отыскать...
Сначала волосатые руки,
Позже чуть крупнее станет лицо.
Вырасту еще, а через десяток лет
Плоть вдобавок начнет
заметно стареть.
Притчи конец,
Ты -- в гроб, над гробом
пара(если еще будут!)
Людей. Позже спросишь себя:
"Зачем слушал других?
Своим целям надо было служить!"
Но будет очень поздно,
Ухмылка старая сдвинется
на морщинистом лице...
Ты позабавишься,
ты позабавишься и ухмыльнешся
глядя в старое лицо...
ХХХ
Я испортил безупречный подарок для нее.
Особенная тетрадь. Два отличных блокнота,
И две ручки(масляной основы)
Коими можно написать хороший рассказ...
ХХХ
Шикарный взрыв!
Настолько опасный
и мощный, что
если сейчас разбежатся
и ударить, разбить
об стену башку,
нихуя не пожалеешь.
То ли взрыв,
то ли омут,
то ль континент огромный,
неотесанный, целый,
презирает моя душа.
Непонятное чувство...
Зрачки и сетчатка
понемногу горят.
Пульсируют, плачут,
кажется, что порвутся,
И весь мой мир
провалится туда.
Тихо. Спи мой друг,
Тихо, спокойно спи.
Не обижайся на плохих
Иль поганных людей...
Твою всю боль
мы похороним
здесь.
Спи...
И не плачь,
время вертится,
туда, обратно,
как часы.
Летит рассудок в пропасть,
писатель одинокий.
А вдруг там все есть,
И это я всего лишь
глупыш, что пытается
удержатся за край,
И без того тупорылого,
Вхлам порванного
мира... А?
Лишь я, и мое творение,
наедине. И я застыл тут,
в комнате этой
время для себя
остановил...
Кто задумается
читая вот это, что я
в действительности
так смог?
Темнота. И я в ней,
ни одного паршивого
друга... Уснуть...
Жизнь на меня
будто наживленная,
Я ушел. Уснул,
границы стер.
И провалился...
Во мраке оков
старой темницы,
Мною некогда
скованный друг,
без труда, суда и совести
освободится смог.
Плевать на мир.
Расстроит сильно,
раскрою вены.
Пусть глядет,
я такой же,
Так умру.
Капля в море, что было
в прошлом.
Старые стихи из души
умрут.
Я ушел,
я посплю...
ХХХ
-- Привет мам. Хотел спросить,
ты знаешь, кто такой Хусаин?
-- Я знала, знала... Что этот день
когда-нибудь наступит...
Боюсь, я должна рассказать
тебе правду...(интригующая и
любопытная, загадочная атмосфера
откровения тайны!)
-- Какую правду? Жестокую?!
-- Хусаин -- наш сосед.
Бывший... (Ахаха).
ХХХ
Тот, кто проживая в России
не знает имени Александра
Сергеевича Пушкина, того смело
можно назвать нашей родины
предателем.(Россия -- заебишная
страна. Но со своими традициями.
Очерк Гете. Прочитанный Ницше).
ХХХ
Шутка пролетела.
Никто не засмеялся --
Дурень прекрати.
(Мацуо Басе.
Порно о клоунах знойным летом...)
ХХХ
Вечное молчание...
В тишине возникни изваяние,
И говори со мной сквозь говор,
Шум, языками наидревнейших, наистрожайших умов.
ХХХ
Для определенного человека
существует определенный человек.
Остальные же, --
созданы для других людей.
Найдя свой идеал берегите его.
Иначе, если вы его отпустите,
Это станет пожизненным
вашим мучением.
Действительная тюрьма
держащая взаперти только тело,
Покажется вам самой
настоящей ерундой...
Потому что тело станет клеткой,
а душа от этого проклятья
не освободится никогда.
ХХХ
Рустам Ябин удалил свою страницу
со словами: Я сыт от этой
парнухи...(24 июня 2016 г.).
ХХХ
Люди имеют свойство
не оправдывать ожидания,
которые на них
возлагаются.
О да! И это несомненная
правда...
Истина из истин.
ХХХ
Не люби, не надо,
не прощай.
Предаст ведь даже та, что
Шла с тобой от рождения едино.
Один человек, из семи миллиардов
Точно создан для тебя,
И я его нашел:
Она -- предала меня.
Не буду пить, не буду,
Незачем, не надо.
Должно быть поэту в пустоте...
Там тихо, там должна быть,
надо.
Скрипка кричит, -- она одна
верная душе моей подруга.
О, ты, та, что извлекает мелодии души,
Проиграй в моей голове
еще единожды!
И успокой мою, в то время
как тревожишь бурным трепетом
другие.
Тошнит от тебя, та, что доверился
Тебе. Сам Отец Скорби, Желудок,
Воплотившись духом пришел ко мне,
Положил руку на плечо,
Сказал: Держись друг мой,
Смерть тебя подлечит,
Смерть недалеко...
И тут устаю я двигать
нынешним пером.
Душой усну, проснусь умом.
О первой забуду...
Возможно, новую жизнь
позже начну.
Дура ты Уль, Дура...
А я тебе так предан,
Так предан был.
Меркантильная, а не душевная
дешовка.
Умрешь ты во мне,
(сердце успокоится...),
Как и зародилась.
Воронка останется в душе.
В груди, огромная прорубь.
Кто прорубил ее? Не скажи!
То было взрывом чувств,
Действительно,
некогда
нежных.
ночь с 20 по 21 августа
(2015 год)
(Твой преданный
до бесконечности,
Рустам.).
ХХХ
Дурные ощущения...
Выворачивает, но сам не пойму отчего.
Желудок болит, будто язва откроется,
Сердце стучит, ему, более чем,
более менее спокойно.
Что это? Шаги смерти неторопливые,
Или же очередной дурной настрой?
Я пахну как бобы, пахну дерьмом.
Я вот будто стар и мертв,
но куплетов даже
начинаю выдавать все меньше.
На вершине пятиэтажке,
Чем шире объятья, тем легче распять.
Я как сын божий, лик мой устал
И погас; Обними меня небо...
Я лечу к тебе, чертову свою голову
разбивая об асфальт.
И вот я на нем, [и] вижу
последние мгновения.
Вот ноги Бога, а может
пришедших поглазеть людей.
Тихая речь, последние секунды...
Извините, но меня уже нет.
ХХХ
Действительно хорошая сигарета, способна
заставить твое восприятие время остановить.
ХХХ
Отрывки из "времен"
Когда-нибудь....
Этим чувствам и воспоминаниям
наступит конец.
Я проснусь, в один прекрасный день,
и пойму, что тебя никогда не было
в моем сердце, но почему-то
в моей памяти ты неизменно
есть...
Экзистенциальной атмосферой мира
покроется моя самая мрачная картина,
Я захохочу, вот так вот, просто,
без причины. Мне будет весело, а ты
В последних мигах самосознанья,
будешь в памяти тонуть,
в конце концов покинув, даже мое
собственное подсознанье,
а также сны, желанья, мечты,
связанные с тобой...
С твоими и моими... грезами,
Совместного проживания.
Ни в ком и ни в коей ничего особенного нет.
У дочерей изо рта будет пахнуть точь также
как из пастей их матерей.
Ты никудышна... слегка... да и я
признать не особенный...
Извиниться перед тобой?!...
Ну нет... Я хочу, чтобы ты сама
все поняла.
Невидимой нити между нами
Когда-то исполнится три тысячи лет,
Но не сейчас, пока так рано...
Мысли в голове...
Роются... скопом!
Так что же теперь?
Да и когда..? Чего мне ждать?
Сердце угасло, приобретает заново
форму бездушного инструмента,
органа простого,
Увы, сейчас я, не в той
уже форме, чтоб поэмы тебе
клоками писать.
Некогда страницы были,
как целые рассказы, книги.
Туча грязи написанной
самой гадкой мразью,
А этой Мразью, в душе
все-таки остаешься
не только я, Но и Ты!
Представь, что могло бы быть, а?!
Много чего! Абсурда, боли, удивленья.
По мозгу ударит прохладительный
напиток, он мозг остудит,
а сердце разгорячит.
И где же сука, где же
сука ты теперь, а?!
Безалаберной тварью
стих как паутину ткущий
пишу я тебе дорогая.
Как в жутком хламе,
среди мусора, грязи,
Как в похмельном угаре
желаю я высадить тебе
дробь в лицо.
Ты не представляешь,
сколько баек, сколько хлама!
А я все ковылял, хотя из груди
кровь сочилась уже давно.
С простреленной клеткой,
С сердцем, что выхватила
часть пуля из тупого пистолета!
Я дрался за тебя; для меня
то было честью, для тебя --
потеха; Я как Лермонтов
теперь, мне печаль и грусть
с этого дня сильней
жмут сердце.
И никакой механики,
Никакого строительства!
В душе человечьей нет места
таким инструментам,
И боль та реальна,
Не кощунство, а действительное
колдовство... околдован был
тварью, а позже пил горькое вино.
Трактирщик получше не смог
принести. Что в погребе было
и скисло, он вылил на крыс.
И нескоро ревизия, не сейчас
свежего молдавского подвезут,
А я буду грустить, позже
отправлюсь во Франкурт.
Дорога дальней пойдет,
будем с кучером на пейзажи
смотреть. Я из кареты,
А он откуда сидит.
И гневом пришедшая, хмелем убитая,
Позже отступит волна...
Плюнь на нее, и забудь:
Поэт: она не достойна тебя.
Пройдет время, глаза захочат темноты,
Очки оденешь, и вот, тебя нет среди
других. Других, чьи спины в значении
пусты, не обняты никем.
Других, за кем хотелось бы понаблюдать,
Посмотреть как обнимут их.
Со временем глаз отнимется,
один из двух.
Сердце будет пусто,
И топко как торфянник.
Однако раз и навсегда натянутая нить
не порвется, продолжит жить,
И будет долго, долго существовать,
как редкая связь влюбленных...
Вне всяких времен.
Иосиф Бродский.
ХХХ
"Чтобы быть в тонусе,
Нужно чтобы Тонус был в тебе..."
Так купи *** себе резиновый
Йопте! Или натуральный найди...
Но это будет более трудоемко
и дороже...
ХХХ
Начинаешь задаваться вопросом:
А все ли в порядке у человека
С логикой, когда заместо тебя
Он начинает предпочитать людей
На порядок, а то и в разы
значительно худших, чем ты?..
Сам.
ХХХ
Тебе на этом свете,
Отведено немало времени, друг мой.
Используй же его с умом...
Ведь видишь сам, на улице,
Сколько примеров наглядных...
Так и недостигших ничего,
Бессмысленно не постигших,
Никаких желательных
истин.
Душа, это сон. Трезвость
и бодрость, явь и глаза..
Там, где велика глубина,
Искреннего чувства, ума!
Эмоции замерзшие
Остаются.
ХХХ
Я сильно жалею, что оставил тебя,
ручка, тетрадь...
Некогда раньше вы исцеляли меня,
и вот, кажется, что теперь,
жизнь моя не смех постоянный
вовсе, не праздник, и не веселый карнавал,
а комната с приятной тишиной,
обнимающей мои плечи и грудь
темнотой, и то чувство...
То глубокое чувство, когда ты уже
мыслить о чем-то стар,
философ, старый усталый старик,
чья плоть... но увы, не она, не плоть,
а душа стара, и то глубокое
чувство праха, когда ты вот-вот
развеешься, тлеть начнешь
как сгоревшая газетная бумага,
но с самого сердца.
Верный и точный,
выверенный удар...
Сердца не будет больше
на месте,
Куда-то уйдет...
Сгорит, без запаха,
дыма, осевшей пыли;
грудь не почернеет,
не заметно будет...
Сердце сгорит,
Ты -- мертв.
Тело осталось,
И хмурое выражение
Лица на теле
том.
Позже скажут, что
неизвестно как, но все-таки
так вышло.
Глубоко во вселенную
нижних миров
поэта послал,
Пусть там
Поспит,
Пусть там
надолго уснет.
Но нет...
Знаю, когда-нибудь,
Он снова проснется,
И, как человек
усталый и больной,
Он будет медленно
идти по солнечному саду,
по зеленой траве,
хмурый, печальный,
не злой...
Вся сила разом
покинет его,
отстанет...
Он рухнет...
И не будет больше
на свете его.
Отголосок, звук в глубине сознания;
Несчастья, тайфуны и смерти
вокруг не заденут его...
Только где-то курить, долго,
молчаливо-долго будет
старый друг его,
Философ, что, беседы светские,
рассуждентческие вел с ним
внутри одного и того же
человека. Одного тела, многих
измерений внутри него...
И фильм Донни Дарко
представив его вселенную
назовут Ничто...
Он так глубоко копал в душе,
Что сам по воле случая
Стал самой огромной душой
в этом мире всего.
Сколько перепрочтут
определенные строки,
Сколько перепишут,
сколько кинут в воздух,
Сколькими подотрутся,
и сколько скомкают
и выкинут в корзину.
Самая жестокая
экзистенциальная правда,
то, что ты душа,
И для тебя в чужом обличе
Создана лишь одна.
Забыть бы тебя,
Та самая из семи миллиардов
единственная моя.
На своих глазах я чувствую
как тяжелеют и опускаются
медленно веки.
Как ступень за ступенью,
Тихий, невидимый скрежет
двигает их.
Я не знаю, чувствуешь ли ты,
понимаешь, осязаешь,
но от того, что я так и
не обнят тобою, мне хочется
очень скоро скончатся,
бросится под поезд.
Игра закончится,
Юный Вертер умрет.
Он перестанет
навевать настроения,
Все перестанет...
И хозяйкой
Собственной души
Снова будешь ты.
Гаспар Ноэ:
Время разрушает
все.
ХХХ
Зигмунд Фрейд -- качественное лекарство от Ульяны Гришаевой(та самая единственная из 7 000 000 000 людей имеющихся на планете).
ХХХ
Коттодамма -- это методы обратной стороны(И о призывах я тоже...)
ХХХ
Я не против
****ься с гудроном,
Если за это мне
Платят деньги.
Но я не хочу
чтобы мой ***
был черным...
Профессия:
Бетонщик
ХХХ
Пидор-ров много, но главный
среди них -- один.
Ильшат(с)
ХХХ
Однажды, в один из творческих периодов
Своей жизни, Рустам Ябин называл себя,
и считал, что это действительно так,
шлюхой, проституткой, самой огромной
Шалавой в мире,... Но однажды
затем, пришел такой день, когда он
умудрился вставить свой *** в ****у...
С тех пор, Рустам Ябин
шалава реально...
(как и полтора годовалая
племянница его...).
ХХХ
Одно.
Один рот,
Одна винтовка.
Один карабин,
Один пистолет,
пулемет, автомат...
Один дуплет,
один дробовик,
одна двухстволка.
Одна жертва,
один человек,
одно орудие,
один механизм
спуска.
Один момент,
один щелчок,
одно мановение руки,
один легкий взгляд
на руки, вены которых
полным-полны
и бурлят застывшей
старой кровью.
Один манок,
одна болезнь,
Один капкан,
в коий залезли мы сами.
Один человек,
стихотворец ли,
летописец ли...
Тысяча лет,
множество потушенных век,
сотни глаз, устремившиеся
взглядом к полу.
Тысяча фаз,
звезд, положений,
гороскопов,
Тысяча фраз, что
казалось бы, могли
так многое изменить,
вспять вернуть.
Десятки нажатий
робких, и не всегда,
не совсем, на самые тонкие
и нежные клавиши пианино;
Тысячи стен,
Десятки пространств,
Миллионы буднями и жизнью
задушенных людей,
Все видевшие будто
своими собственными глазами,
Переживания и эмоции
человека, главного героя
фильма Семь.
Один человек,
один толкователь,
определенная эра,
определенная задача,
Пару веков туда,
пара -- обратно,
упущенно так много
Тонких деталей...
Но обычно ты
ненавидишь тех, кто
с тобою рядом, а не
тех, что далеко,
но хотелось бы
видеть близко,
выпить с ними
чай.
Желание искренне уйти,
Неизвестно куда податься,
Людей, просто так,
сотню перебить,
умерщетвить,
желание взгляда
не боятся,
желание не поддерживать огонек,
потухнуть, скатиться дальше,
вниз, в грязи, в болоте увязнуть,
снова прийти, но быть уже умнее,
никогда не любить,
не начинать, и даже не стараться,
если устал, лежать в кровати,
не просыпаться ровно в век,
и свои веки закрыть,
вообще забыть, что ты
есть.
Один человек, одна болезнь,
Один механизм, одна винтовка,
Элегантно подстрижен и одет,
к смерти готов.
Остается пулю зарядить,
остается только смелость,
Улыбка напоследок,
улыбка на конец:
Нам известен этот мир,
И все те, кто его населяет.
Специальный прибор
на курке, старинный надежный
карабин, прошедший прошлую
глобальную войну.
Нажал ногой, выстрел!
Элегантно одетый, чистый,
вымытый, выбритый,
Ты упал; внешним видом
придав, какой ты молодой...
Хотя в душе
Ты давно уже был стар.
Повиснет тишина,
Улыбка так и останется
на лице; он обрел свободу,
Его жизнь перестала
функционировать
как полагается.
Зрители встали,
громко рукоплескали.
А актер не подделал
сцену -- он действительно
зарядил боевой.
Один человек,
один мир,
один рукописец.
Тысяча лет,
тысячи зим,
Жизнь -- это их
увидеть несколько
(всего пару десятков)
позже перестать
быть молодым.
ХХХ
Милые последствия стиха
Все начиналось
с такой красивой
и изящной строки...
Но потом, я вспомнил,
что я
неудачник..
И никогда не дам
себе я лучше
стать,
Этому мнению
в мозгу
закрепиться...
Жизнь такая, что легче
Заживо разложится...
Чем сделать шаг...
Туда, обратно... В сторону...
Да куда-либо!
Остановка времени.
Катарсис не преминет
наступить,
Просветление задерживается...
Что ж, если любить
свое дело,
Так это уж на все сто
его лучше любить.
Окружить, окруженный
миром вещей,
Мое тело, материя,
заключенная в мире вещей,
Но душа иного рода.
Подобная остановка, тишина,
Блокировка и петля во времени
ей знакома...
Сотни людей...
Выйди на улицу,
Послушай -- они
не шумны...
Две сестры, один
ребенок,
к матери
одной претензий
нет,
Из четырех,
зарезать, ликвидировать троих,
чтобы можно было
полностью провалится
в эту обыденную топь.
И нет никаких
жалких эмоций.
Отвращение, ненависть
к людям, желание убить,
всегда рождали неплохие
и даже сказочные
книги!.. А что до
остального?.. Муть.
Ничего загадочного,
ничего логичного.
Мой дом -- убежище,
Мой дом -- моя тюрьма.
Четыре бетонные стены,
одно окошечко...
В этом пепле бытия
некогда рождался,
и продолжает рождаться
вся суть нашего(моего,
и вашего) никчемного
дня.
Кто-то ищет радость,
Кто-то девиз...
Лично мне хочется
монтировкой зубы
выбить сестре,
Взять ребенка,
когда он кричит,
за ногу, или какую
иную конечность,
И голову расплющить,
Об беспристрастный бетон
разбить.
Остаться в тишине,
дать самому большому
призраку мира
проникнуть в меня,
сказать: на! держи!
Тело мое забери!
Лишь бы душа испарилась,
Перестала по этой
говенной земле
бродить.
Дитя порока,
дитя цинизма,
дитя рассуждений
и детальных чувств,
Человек наблюдений,
Человек постяжений,
Патриарх потрясений,
И для своей бывшей
девушки обыкновенный
шут -- больше -- никто.
Человек отчуждений,
Человек рассмотрений...
Все неплохо видящий и так,
Без инструмента,
без лупы.
Человек без друзей,
и надежд,
оправданий...
Человек, что
уже пепел в душе,
но умудряющийся
стоять на
ногах..
Человек
легких забав,
не ищущий
ничьих откровений,
Человек, коий устав,
Не выспится так,
По пробуждении
не родившийся
снова.
Много строк,
много бреда,
Стих как идея,
Будто последний
...
Открой чистый лист,
сделай краткий
вдох...
Изложи душу
в каждой букве
и знаке
препинания...
Дыши так, будто
уже мертв,
Чтобы подача
в легкие кислорода,
Казалась легче
мановения ветерка...
что касается
травы.
Глядя, тихо
сидеть и рассуждать,
вовсе ни о чем не думая,
Просто ожидая от мозга
необыкновенно-случайной
мысли...
Ждать верные,
писать те самые
прямые, что исходят
из глубин души...
Они, как темный
подвал,
А слова, что как
летучие мыши
внезапно вылетают
на свет.
Все тихо заканчивается,
Сердце замедляет ход.
Вино страсти выпито,
Посредством руки
вычеркнуто на обыкновенные
бумажные листы.
Тебе тихо, спокойно,
Все ушли.
Ты остался один.
Но... После этого
лишь некоторое время
душа не беспокоит.
Ведь рано или поздно
она возвращается...
Постигать себя через чувство,
Самый большой, самый сладкий,
(один из самых порочных
на свете) наркотик.
Когда же в сердце
ничего нет,
И не о чем больше
писать...
Приходит облегчение,
И ты закрываешь
тетрадь.
ХХХ
Сон мертвецов глубок,
изголовьем им служит прах.
Страдания Юного Вертера
(И. В. Гете).
ХХХ
Реннесанс
Ты вновь логично смотришь на мир, мой друг.
Строки длятся, шум вокруг, нет желания
пререкатся...
Когда-то уснул, когда-то пробудил в себе
чувственного человека...
А теперь, ты его снова убил, и власть
всю в теле, захватил Верховный Демон.
Не мыслишь, ни чувства, ни слова,
ни эмоций из Бускэ!..
Впервые задолго, ты попытался вновь
достать до глубин... Но теперь...
Теперь увы забудьте. Чувственного нет,
В душе разверзлась пропасть, целая
бездна... Пространства, времени
иного сейчас чувство, нюх и слух...
Смотрите, вот он я! Воскресьте!
Из могилы журча вытекает река.
И не имеет значения, седовласа ли
плоть, или кожа стара...
Приходит новая эпоха Реннесанса,
Приходит новая...
Воскрешения... Пора!
Взгляни теперь на все иначе.
Есть мусор, есть хлам, есть бред.
Вы все, это так безумно поглащаете,
Что я уж думаю: А проживете ли
без новой порции дерьма, вы, новый,
целый день?
Игрушки корпораций, инструменты СМИ.
Ящики в домах и личные заблуждения
вас поглощают...
И вы скоро даже не поймете,
день ли вы видите,
или его лишь тень.
Разноцветная... разноцветастая!
одежда... Сумрак теней падших богов...
Как все уродливые, они любили
красиво одеваться...
А если подумать, почему бы нет?
Раз уже изобретено...
Строчки и многоточья.. неизвестно,
есть ли смысл, в какой-либо запятой...
Каждый день, мы только и делаем, что
пробуждаемся... Но... задайся вопросом:
К чему это все? и к чему ТЕБЯ
ЛИЧНО приведет?
Мир спит, а моя рука двигает то,
что всего-навсего вновь и вновь
пачкает тетрадь...
Дети цветы жизни... Шумные, их
бы лишь бы растоптать...
Мне бы день ото дня не просыпаться...
Но вставать в четыре,
на работу пора.
Нет дела, искусственный ты творец,
или оригинальный...
На высших слоях атмосферы,
Одно дело, -- правит душа...
Там мыслей немного...
Там бы я предпочел... уснуть...
и парить навсегда...
Как сокол ясный, независимый, свободный.
ХХХ
Множество женских тел...
Любил одну, клялся, -- потом протрезвел,
Унял зверя, и инстинкт. Стал деликатен, тонок...
Лишь после понял, за что следует любить..
Обратить внимание на качество...
Кожи, лица... Приятна ли тебе эта нежность,
внешность... Сможешь ли ты, день ото дня
ее созерцать? Да и согласится ли эго?
Да внешность, да, душа... Но ебля со
Страшной, не поднимает ни твой дух,
ни тебя самого ввысь... Смотри глубже,
решай... Еблан! Да не во влагалище
Смотри ты микроскопом, лупой...
Ни вшей изучать... Тоска... аж
С любопытства вспомнил поры на ****е...
Интересно, каково это, а? Как она
Слезится, как она потеет... Придурок,
Твоя рука там ни была никогда...
Да-а... возможно, ну-ну, но зато
Мысленно, девственно чистую я вылизал
и выебал... Так о чем мы? Ах, да!
Цинизм, душа... Подрасти парень, и больше
Не будь смехотворен... ****е -- лишь сатира,
Не повод для достойной беседы...
Та, которую я любил раньше, со временем
Стремительной пробежкой на *** пошла.
Мой взгляд приглянулся на другую,...
И лишь с ней, по правде, я вспомнил,
Что такое, и для чего есть
Женская, утонченная душа, и
Эстетный художник-творец, бога начало
Заключенное от рождения, в каждом, истинном,
Топтающим эту землю, скверную...
Сыном Адама.
...
ХХХ
Ты знаешь приятель, знаешь!
Перестань!.. Я ее все равно
забуду, а тебя в темницу запру.
И пусть жизнь дальше без нее
не будет иметь смысла,
пусть ее любит и обнимает
другой... -- Мне все равно.
Она тебя не спасла,
Хотя... Вспомни как страстно,
как невозможно для других,
Ты ее любил.
Пусть двигается глаз,
Нервным тиком дергается веко,
Во снах конечности дубеют
И отчетливо теряют кровь.
Рука уже не столь ловка
и гибка как раньше, понимаю.
Ведь сам я ее так заточил.
Ты скоро исчезнешь
Мой друг, и уйдешь навсегда.
Вся та кропотливая кровь
для нее -- ни стоила ни черта!
И пусть ты ее искал
Как иглу в стоге сена,
Одну-единственную среди
почти десятка миллиардов,
Пусть ты променял умение
Совершать все идеально
На становление простым,
Очень чутким человеком,
Она просто не смогла,
Не захотела! Просто-напросто
Приехать, обнять...
И этим самым спасти тебя.
Разве мало было боли в тебе?
Разве мало мучений и страданий
Ты пережил? Заиметь пистолет,
Спустить на курок, и пусть
В одну темную ночь, когда
дождик пойдет, плачет от того,
что юный Вертер в твоем лице
наконец-таки настрадавшись...
Покончил с собой.
А может и не будет ночи,
Не будет слез.
Как она узнает? Почувствует что ли?
Сомневаюсь, что на это, она,
все еще способна.
Проснется, как и не было
ничего.
Человек, что любил ее,
Исчез, и нет больше
от него ни следа,
ни пепла, ни тела,
вообще ничего!
Душа улетучится,
поднимется ввысь.
Сотни исписанных
Строк о любви,
А ее, даже не вкусил.
Не почувствовал объятьем
родным на плечах своих...
Хотя чего уж тут жаловатся...
Родился один,
и умер один.
А там, будет время,
Поговорим с Бродским.
Глаза заплачут наконец,
Станет легче на душе.
Надоел этот замкнутый круг, --
Не лучший самурай, не лучший
друг, не обычный человек вовсе,
Но и не предел мечтаний
чуткости больше.
Кто пересилит из вас двоих?
Если первый, избавь от всего,
что лишне, что изъян имеет
в человеке, во втором
...
И глупы будут попытки
держаться за то, что осталось.
Чувства в пустошь засосет,
Будто этого никогда и не было,
Будто это мне всего лишь
показалось.
ХХХ
... крики
Это так трудно, черт побери,
Так трудно... Представлять
из себя лишь осколок,
малую часть прежнего себя.
Мне кажется, что моя судьба
была выдумана такой, была
предопределена, на ту боль,
на те чувства, на то все, что я
Испытывал прежде в течении
долгого времени, так и сейчас,
В этом моменте, и немного
вперед заходя.
Это... то... боль, мысли,
ощущения... Самочувствие
простреленной, пробитой будто
стеноломным древним орудием
Грудной клетки... выжженная грудь,
Боль, ноющая боль в груди,
Будто что-то из древних глубин,
Черных недр вселенной,
Тянет руки в мою сердечную сумку,
И будто стальной вязальной проволокой,
Или же тончайшей, но могущественнейшей
Почти невидимой паутиной,
Хватает тот орган, благодаря которому
У меня еще остаются, а бывает
Снова разгораются чувства
к тебе.
Как бы я не старался, или
не пытался откинуть, отделить
свои чувства от тебя...
Все бессмысленно... Ничего
не выходит у меня.
Это видимо наше последствие
встречи с тобой. Ум все же
верит, старается понять,
кто ты; А сердце привязано,
оно никак не хочет тебя
отпустить, потому что
Ум знает, а душа чувствует,
Что Ты Уль, та самая и есть.
И никакой другой...
Маленькая рыжая девочка,
временами печальная,
но все же, всегда
выглядящая веселой и
жизнерадостной для всех.
Ты давно поняла, что в жизни
нет особого смысла,
И путешествия для тебя
Лишь изменение некоторых
далеких состояний сознания.
Огромная свобода и отсутствие
рядом родных, на время
дают тебе возможность взглянуть
на вещи по-новому,
прежде чем, ты,
снова нырнешь и погрузишься
как и я, в ту самую
привычную пучину
обыденщины.
Я не знаю Уль,
я ничего не знаю,
Я даже не знаю о том,
Полегчает ли мне,
после(написания и
изложения) этого стиха.
Маленькая, временами элегантная,
Я никого не любил, и не смог бы
Любить так, как я любил тебя;
Иногда я задаюсь вопросом:
Много ли кто знает
о твоей мечте о сыне,
Ярославе? Мне ли одному
Ты доверила свою заветную
мечту? И была ли это
в действительности мечта?
Не было ли это выдумкой
спланированной заранее
Только для меня?
Или ты была искренней?..
Тогда...
Я знаю, что скорей всего,
А может даже без
скорей всего, а знаю точно,
что никогда не услышу
Твой голос по телефону,
Не прикоснусь к тебе
своим лицом, не положу
голову на плечо, или
Попытаюсь уснуть у тебя,
Сидящей, на коленях;
Не узнаю твоего запаха
волос, вместе с тем
Посредством этого
не прочувствую в полной
мере твой дух...
Ты меня не спасешь,
А когда все завершится,
И закончатся мои дела,
Я постараюсь обзавестись
Пистолетом, буду держать
дуло у виска.
Выпью напоследок стакан
Черного прохладного чая,
И каменно-спокойный
(по крайней мере
будучи таким) спущу курок,
И на этом все закончится.
Я слеп, жесток,
Ты на воле, ты отпущена...
На той стороне вероятно
цепей не будет...
Что печалит -- лишний шум --
За звук, за отвлечение
от внимания, мне хочется
бить, убивать,
Тех, кто спорит, или
что-то смеет сказать,
Рвать, разбирать на куски;
Шариковой ручкой править лицо,
Скипевшим чайником
забивать насмерть,
На глаза лить кипяток,
И тут... Я уже чувствую,
что я не человек...
Я Демон, Дьявол!
И в этом моя чуткость,
И в этом мое наказание.
И как бы я не старался
Избавится от тебя,
От чувств, от мыслей,
У меня этого
не выйдет ни черта,
Не получится...
Не при помощи
прозы,
Не при помощи
стиха.
ХХХ
Книга -- это маленькая вселенная.
И какая *** разница в том,
как тебе выражатся, если
это не меняет сути, а наоборот,
помогает лучше(на бумагу) передать ее?
ХХХ
Я не искал сцену,
Сцена сама нашла меня.
Я просто бухал...
Вот я ей и приглянулся.
Ринат Валеев
(история о том, как
батя Ильшата мог стать
кинозвездой, если бы искали
внепланового дублера Баширова)
ХХХ
Старый друг Джо
Я -- лучший друг Джо,
Я расскажу, кем прихожусь
я ему.
Я -- его Сатана, Люцифер,
Я -- Асмодей, что просит
На лицо Lady Fire дрочить,
Я -- таблетка глицина, что
ни туда, ни сюда,
Я -- усталость, морщины,
Я -- в его венах хандра...
А хули вы думали?
Я -- притон полный наркош,
съемная хата алкашей в душе, что
является по сути собой
пятиэтажкой, и в которой он
отсеки-квартиры, разным персонажам
сдает.
Я -- сука! хмурая строчка в его
стихе; Я -- кромешная сучка, которую
вы можете в некоторых буквах
и знаках препинания уловить.
Я -- Ломоносов на смертном одре
с бутылкой вискаря;
Я -- его сука-сестра, что
не перестав быть тупой ****ой
вынула на свет из своей
еще одну, почти такую же.
Я -- Сонная лощина в промежности
его Подружки. Вы знали его
подружку? Бразильянкой была,
Хотя напоминала одну виабу-молдованку
на лицо которой хотелось сбрызнуть
белый пилинг-крем.
Я -- крем от прыщей,
Я -- вагина, что и коей,
которой нужен Вагисил,
Я -- Эрик Картман, Я --
Ли Шанинь, Я -- Конфуций:
Дай бедному ****ы, -- перестанет
клянчить, деньги просить.
Я -- Лермонтов, что не может
набухатся; Я -- сука, заставив-
шее это волосатое чмо
в руки перо взять; Я -- воронка,
Писуар из под Яда,
Я -- Яд и Корона:
правду-матку кончаю...
...
Я -- тот, что заставил,
Но лучшие строки заранее
скрыл; Я -- тот, что на дороге,
кал свой вылил...
Я -- скучная тема разговора,
Бабка, которой под тридцать,
Я -- скучный бетонщик-рабочий,
что в выходные целлюлитную
жопу своей жены ****,
Я -- желание купить водку,
накурится вдоволь, застрелить,
Всех тех ебарей, в том
числе себя, обязательно -- Ульяну.
Шутка -- ее ни к чему.
Я -- ****ный отморозок-расчленитель
без автомата, неудачный день
с перестрелкой в американской
школе; Я -- Don Diablo клип
Animale, Я -- Little Bird
от Far East Movement,
Я -- тот, что упал, и
валяется в блювотине;
Я -- священник с радостью
ебущий детей; особенно девочек:
неплохой получается фундамент
для профессионального будущего
порно-анала.
Я -- Пазолини, Я -- ноющая сука
в комнате напротив,
Я -- Уильям Дефо, что в фильме
вам с радостью отсосет,
Я -- орк из готики:
I kill you morra,
Я -- stranger оттуда,
Я постоянно:
Im looking for Xardas,
Im looking for
Xardas
...
Я -- Дариус из Карбона,
Я -- Тойота Супра его
на которой главный герой
одновременно и выиграл,
и проебал.
Я -- ****утая логика, которой
нет у молодой мамы,
Я -- вся та тошнотворная ***ня
услышав которую непременно
захочется ****ьник разбить.
Я -- Маленький Генри,
Просветления Уайта,
Я -- жестокая смерть
на сортире и в кале
для вас.
Я -- солист Кровостока,
Я -- ***вое горло,
***вое настолько, что
не хватит член заглотить.
Я -- страус, Я -- Амеба,
Я -- диснеевский кал про мышей,
Я -- Гуф-фи, что
Ак-хах блять или
как-то так...
Я -- Витя Ак -- отвези меня
домой, без повода выебавший
Омон; Я -- ***ня показная
и придуманный бред, Я -- вымысел,
что по ящику крутят
целый день.
Я -- Лучшая шлюха Джо;
Я -- его Мама, я -- его батя,
Я -- вся его поганная семья.
Нас в нем двое: он и я;
Похуй кто я ему, кто
он мне; Я -- алкаш-забулдыга,
из-за меня он пьет в холодном
виде молоко. Я -- Леон, без раз-
ницы из фильма или Кеннеди,
Я -- Эшли Симонс, Джулия Робертс,
***вый нос, но все-таки какой
есть Эммы Хевитт;
Я -- тот, кто грустит по Балабанову,
Тот, кто счастья ждал, и ждет
целую жизнь; Я -- вся нелепость
в нем, большая часть невежества,
Огромная обуза, якорь на душе,
Печка-шаманка, печка-буржуйка,
Деревенский туалет, немецкая девочка,
которую Джо с радостью выебал
без презерватива, жестко рожей
в холодную бетонную, каменную
стену уперев.
Я -- бойцовский клуб,
Эдвард Нортон.
Поехавшие и больные
одной ногой уже в раю...
Ты спятил?!
Нет; ты! Это ты
еще дышишь...
Значит это ты,
безумнее, чем я,
чем есть,
чем все вокруг
...
ХХХ
Царство Декабря
Я есть.
Этому стиху я дам название
Царство Декабря.
Грудная клетка...
В районе сердца...
Дымится... Не летает
Воронья... Она, отверстие
из, под сердца, напоминает
пистолетный ствол,
Дуло, его, из которого
только что был произведен
внезапный, но почти
очевидный выстрел.
Сизо так, поднимается
и рассеивается дымок...
Я надеюсь, что, ты, --
все еще мне верна,
верна... как я тебе...
как к той, которую крепче,
сильней не любил
никогда.
Рассудок подает мне намек --
Твою душу не знал никогда,
До конца ты мне так
не раскрылась,
в моей душе, твоим голосом
в телефонной трубке
не прозвучала твоя
душа.
Ужасная вечерняя Скорбь.
Как Солярис и хандра
Сталкера Тарковского,
что-то деликатное и
Тонкое, к чему я не смогу
протянуть руки никогда
.
...Твоя душа.
Хах
...
Она по-прежнему остается
значимой для меня,
И если бы я хотел бы
когда-нибудь прикоснутся
к тебе,
Я положил бы свою голову
к тебе на плечи,
А левой рукой
ощутил бы очертания
Твоей шеи.
Нет, нет, не то говорю,
И снова нужных слов
не может подобрать
сознание.
Если бы я прикоснулся
к тебе,
то только для того,
чтобы узнать
Твоей души
очертания.
Меня больше не так
как раньше заботит
Твоя внешность, твоя
плоть.
Я все чаще себе напоминаю,
что искал тебя не
для того...
А для наших душ
взаимного
... связанья...
И тут видимо
Эстет, еще берет
верх.
Плоть, и внешность твоя
ему знакома,
А душа, все-таки
остается чем-то
до конца не познанным,
новым.
Открывала ли ты ее, мне,
до конца?
Мне это остается
не ясным...
Но ведь и ты,
сейчас, мне
не скажешь
ни черта.
А я побоюсь,
а я промямлю...
И что-то точно
в этом есть...
В твоей душе,
в твоей загадке...
Искать тебя настолько, что
потерять счет...
Оправдано ли это?!
Оправдано...
ли... то?..
Загадка остается загадкой.
Для меня, похоже -- навсегда.
Видимо, я буду тем, кто
не погружен в твои
тайны...
Я буду тем, кто заснет навечно
в Царстве холодного, беспробудного
Декабря..
ХХХ
Господь с тобой,
Хрен с вами...
Возьми Иисуса
с собой, за компанию...
ХХХ
Бог с тобой,
Хрен с вами,
Иисус с тобой за компанию...