Тетрадь набитая барковианой!!

тетрадь набитая БАРКОВИАНОЙ!!
(темно-красная)


Временами я ебнутый
как Джигурда
(Но мне норм).

Рустам "Мудак" Подпольный




ХХХ

Барков в кабаке. Дама бешеная и история
ее, сие высочества
низеньких
как я, кругов

Я помню повесть началась,
Сообразно, бурно, где-то на рассвете.
Мне сию историю
Барков сказал, что аж
На сердце стало
Грустно жутко.

Поэтам суки не дают.
Кобелем, псиной
С большими мудями
Их не считают.

Но говорят, в стакан
****ы они неплохо наливают,
Если предложил ты
Сей сукам разговор любезный,
И шампанско, крепкого вино
Одну бутылку хорошу.

И Поп Вавила,
И Мудищев Лука,
Говорят впервые
****ись только так.

Им еть их, бабы много
Не давали, так те пошли
По кабакам.

Там дамы любы, примадонны,
За бутылку полюбить, полюбись,
Тебя согласят -- это не суки,
Нет не паскуды...
Жизнь такая,
Так и сяк.

"Мне редко барин наливает,
А я пашу ведь, как лошь, --
И вот теперь, частенько примечаю,
Когда ко мне подходит,
На тебя похожий вождь.

Он мне нальет,
А позже с ним расслаблюсь.
На втором этаже, есть кровать.
Я баба значит, как овечка,
Как козленок становлюсь,

А он, тот барин, что налил,
Давай меня еть,
Во все щели кропотливо
Те ****ь.

И вот устала,
Он выдохся устал.
И ведь кончить то совсем,
Мне ведь оставалось
Тольк немножко.

И я беру в руку елдак,
Его, -- не свой, своего
Нет, не вырезала еще из дерева,
Да со своим не родилась --

И значит, работаю я тщательно,
Пока мзда моя не остыла,
Рукой потираю тщетно ее.
И вот, сейчас, тот герой,
***м когда воспрянет,
Надеясь кончить была и я.

"Но нет" -- он говорит,
Утомился. Ну что ж,
Я думаю, устрою сучке тебе
Счас дебош. Я ведь баба
Не дурная, с талантом я,
На мужиков, на выпивку охоча,
А кончить как сама,
Талант, даром, не растеряла --
Фантазия хороша.
Никогда не жаловалась.

И вот этот, тот тщетный ***,
Сидит, рыдает, муда его страдает,
Будто истощилась. А *** рукой
Сколько та не терла,
Упасть ведь все то норовит.

Ну я берусь, двумя руками.
Во рту полоскаю, но все то
Слабо он стоит.
"У девочки и то больше
И шире мудя, когда рожает.
Честно скажу парень,

Хлюпик ты пацан."

И я сучара не наелась.
Голод пробился, есть захотелось.
****а моя, все остывает,
Остывает...
А я ему говорю:
Ей ты куда, *** парень,
Не кончила ведь еще сама, --
А ну падать не спеший.

И мне вдруг похер стало,
Пусть он сдохнет от кончи.
Пусть кончает двуекратно хоть,
Мне как то хочется хоть раз,
Раз ему еже кончать
Во в раз второй.

И прыгнула на *** тот
Полувялый, и пусть он толком
Не стоит. Старалась, прыгала
Как надо, -- так с детства
Сестра пошлая учит.

Глядела на него --
Ну хлюпик, слабый,
Ты представь, он кончит щас,
А я не разу -- решила,
Поработаю еще рукой.

И терла то, что было,
Как могла. Минуты две,
Иль позже, когда кончила ла я,
он бездыханный лежался.
Поначалу думала, мол, что заснул.

Думала позже еще,
Сознанье потерял.
Думала еще, от ебки
Как бы не скончался он.

Я баба пошлая, ужасная,
Я знаю. Ох, как люблю,
Младого парня облехчу.
И девственным тот перестал
Быть моментально, --

Пришел в себя тот, где то

Только через час.
Говорит: "поебка хороша,
Да тут воняет смрадно.
Эй, а что, за муйня --
Платье грязное у тебя?"
"Да так, -- сказала --
Не беспокойся. Славно
Ты поебся, да поначалу
Не кончила ла я, -- так вот,
Ебла тебя повторно --
Вторая жидкость, влага,
Брызнула в глаза, на брови,
На ресницы... Да часть еще,
В стороны разлетелася.

Плюс моя еще была.
Ее влаги, тоже было не мало.
Вот так то платье
Залила."

Он позже ушел.
Я глаза и выпивку тост, что
Меня угостила, так забыть
Не смогла.

Ох, озабоченная я говорю себе,
Я детина, иногда.
Парня молодого выебла только так,
Только так, как я то могла.

И не приходил он больше.
В другом кабаке теперь,
Более элитном, с дружками своими
Пьет. А в комнате моей,
Скажу, Барков, не воняет
Уже так смрадно --
Комнату проветрила, что
Воняло, убрала. Прибралася легонько,
Следы влаги благородной,
От той, что дети берутся,
Убрала. ****ься вновь там можно,
Кого понравится, авось,
Снова в комну ту позову."

И я сидел от глаз, лица,

Сие сиятельства Баркова
Иван Семеныча.

В руке я помню
Был стакан, а в нем коньяк.
Граненный такой, и будто
Сам те речи слушал.

На стуле рядом что,
Барыня как раз та.
Смотря на ее пустой стакан,
Решил немного своего
Коньяку, ей подлить.
"Ты мне начинаешь
Нравится -- сказала она --
Дольешь еще чуть-чуть,
Еще более понравишься."

И что ж сказать, господы,
Я долил, ведь любопытство
Захватило. На дворе живу
Как помню, восемнадцатый век.
Самому двадцать пять,
Двадцать семь...

Почему б мне не пойти,
С такожей бабой безумной,
Что историю сию мне рассказала,
Получше не узнать ее
В ее заветных закромах...
Так тихо так круто,
Как камни с гор обыкновенные,
Огромные, с ней не поебаться?

Поебки улучшают этот мир.
Она улыбается мне.
Почему б не пойти мне
Поебаться? Уже мудя
Давно не трес -- смотри как бы
Не затвердели. Да и елдак мой,
Довольно рос -- как бы
Без поебки,
Плесенью красной
Не покрылся.

Написал сексуальный, извращенный стих -- мысленно кончил.
Телом ощутимо от напряжения сие, разрядился.

Письмо идиота --
Круто.
Но похвально...
Да-а...




ХХХ

Как пацаны
друг друга, ради
**** бросают,
и стремачат
смело, все нахуй,
и к чертям Дабы
все забыв(15).

Люди изменяются, и ничто ж
Тут не поделать.
Забавны опыт я,
Очами наблюдал,
Предположил кой сяки,
А сейчас вот,
Хочу ой как поделится.

Женщина мужчине,
Дурной тон. Она гадюка,
Все злословит, да очаровать
Недаром горозит.
Правду скажу -- пацаны,
Вы **** любимых мною,
Вами... Да ведь похуй кем!
Тщательно избегайте.

Я недавно басню расскажу --
Так вы не удивляйтесь,
Думал так, действительно,
Недавно ведь, давече.

Подумал, размыслил понемногу,
Почему после армии,
Жены приветствуют мужа,
А матери сынов?
Разлука? Грусть? Тоска
По родимому, и близкому?
До нихуя! ****еж отрадный
Эт для всех.

После армии, младой парень
Ой какой податливый...
Что твоя глина,
В мягких маминых,
Иль умелых гончарских руках.

Те сущи с ограниченным умом,
Ясно -- бабы -- понимают,
Вот он, вон,
Материал готов -- лепи, что хочешь,
Каку угодно цель
Свою личну, сыну ты отдай --
Типо сделай курс,

А он продолжит
Все. от этого.

Та ма, сама, раскинет ноги,
Мозги, наглая ****а.
Природу ей ****ы дала,
Мозги отшибло малость,
Член отвалился,
И выросла как от природы --
Тождественная ****а.

Что б не страшно было
Мужику, кувалдой будто
Колотила, что б мягка была.
Да и пушка, накинула там
Сверху, будто у военных наших
Камуфляж.

У мужика же твердость та
В яйцах осталась.
Оно потому тогда
Встает и ***, что
Твердость та, в районе тем
Осталась.

У всех стоит полов.
У мужчин, мужов, -- изрядно.
У бабы по чуть-чуть,
Саски розовеют, цвет меняют,
Да и то слегка приподнимается,
Среди того, что до того,
Было на месте оных,
Тех, иных, пушков и опушков.

Итак, мы лекцию продолжим.
Я сам не знал, с чего сошла
На мне та благодать,
Подобное с первых уст,
Наверно Господа Бога Самого
Узнать. С другой стороны,
Сей не виноват -- долбоебом,
Ягненком чутким, тугодумом
Я родился -- и то не скрою нихуя.

В том я убежден, --
Идиот я -- и убежден

Не по-детски.
Тупым родился,
Старее буду -- стану
Вовсе как дрова.

А пока друзья, -- товарищи,
Башка моя шарит,
Я чуть-чуть расскажу
Размышлений -- ведь мне
Так совсем уж хочется,
Себя опозорить, умлеть,
Позором показать,
А между тем, и чувства
Свой, обуздать.

Не *** бояться ребята,
Скажу я вам, всяких гипотез.
Узнали, подумали,
Погрузила в них вас печаль,
Время прошло, да и вынула
Из лет, из Бытия,
Она о вас, обратно.

Ужаса нет в том, что
Башка болит.
Приручать надо суку,
Кропотливо. чтоб трудилась.

И пусть болит, вы водочку не пейте.
***нею всякою, вы, и вроде вина,
Себя никогда и не балуйте.
Доза любая, изрядна навредить
Способа. -- Мозги они полезней
Розги, когда вылетают,
Вытекают из башки --
Из-за того же вина примеру --
И сливаете вы смело
В унитаз, ваш весь возможный,
Стратегический боеприпас.

Вам парни думать нужно,
Не сук в квартирах, да потемках
Ласкать. Расскажу историю,
И вновь к примеру,
Что-то из жизни оно, что

Тупа на самом деле,
А не отрадна -- приведу.

Давеча барин мне приехал
Из Москвы. Мы с ним в Добровке
Потусили. Его усадьба, охуеешь,
Не так скромна как по размерам
С виду, да и, и если честну,
Изнутри.

Я деву видел, что любил
Мой оный товарищ.
Сам не знаю, как на того
Теперь еблана я глядеть.

Не мужик он теперь, --
Как рядом стала баба,
Сам на бабу, хули,
Похож теперь.

Он яресь! несет.
***ню какой-ту мне городит.
Гворит, стих самый первый
Твой, оттенками детектива,
Маньяками дышит -- строка
Ему не понравилась,
Да и еще б, орфография моя.

Вот ебарь, вот те,
Учить он вздумал старика.

Я с Данте рядом
В прошлы веки, было время
Угарал. Угарал еще со мной,
Товарищ охуенный -- Сережка Есенин.

С Пушкиным, что прическою
Смешон и несколько элегантен,
Я тоже оным, вел разговор.

Володя был, Семеныч, помню.
В среде фанатов, я кумир.

Кажда жизнь, моя плоть -- нова.
А этот парень, друг ****ь...
Ебарь! Натуральный там при том,
Мне говорил ереси охуенные
Прям, и всякие.

Была б жива Раневская,

Она б сказала:
"Как я могу играть
Под руководством пидраста,
Что говорит мне
Громко -- Я говно?!"

Так бы точно та сказала.
Она мне родна, будто радна баба.
Ее речи я слышал, портреты видел,
Юмор понял -- но в лицо
Не видывал никогда
Лишь только.

Актером притворясь,
Все то возможно вспомню,
Как шутила она,
Всячески и всех,
Подъебывала шутками,
Да и с каким еще Талантом!
На Каретном, На Большом,
Да на Таганке.

Таганка помню, резина есть.
Не призерватив -- покрышка
На колеса, на машину,
Мой батя помню,
На них делал это -- ездь.
Ездь везде и по бездорожью.

Ну что ж, друзья,
Верну я вас, и к модам,
Мудям, ебакам.
Все воскресло в тело оном --
Все поэтов души
Во мне есть -- А если
Нет, то вспомню, иль хоть,
Постараюсь я немного.

Пошумим с вами мы
Непристойно, всяко, вовсе,
Да совсем. -- Тут есть:
Барков, Сереж... ****ь... Есенин,
Пушкин, Пущин есть,
Итальянец оный, каков то один.
Да и еще Высоцкий Влодя --

Пусть он пошлит немного,
И речей своими, ****ы
По многим ведь умам дает.

Я с ним грущу,
В особенности нравится --
Старею. Много угараю,
Смеюсь. Но о том продолжим
Позже, -- об уважаемом мной
Лично, Владимире Семеныче,
Я позже стих вот напишу --
Биографию, постараюсь всю,
Как стих, но -- только
В формате ахуенном.

Теперь вернемся к дворянину,
Что тот мне говорит,
Ты, мол, детина,
***ня стихи твои, -- говорит.

За ним не видел я, ебаки
Розги, мозгов прежде.
Плохо не отзывался он,
И о ***вых моих стихах.

Теперь ****а, ****елла дура,
Встала рядом с ним --
Бедра то у лошади, копыта,
По спине его рукой гладит,
А он, выебываясь ради,
Стихи мои срамит,
Не осознавая нихуя, не помня,
За лет, спиной, пятнадцать
Эдак, лет с ним
Нашей дружбы.

Я стаю в горе, да охуеваю.
Да как же так?!
Бабы волшебная ****а,
На башню его сорвало?

Он не Т-34 конечно,
Но кое-как раньше,
Пусть и худо,
Но ведь держалась
Та башка.

На него гляжу,
Оным глазом, очом,
Наблюдаю -- пред бабой, что,
Со встречи год ему ****ы
Не дает, охоч вон стал --
Друга забыл, ****у увидел,
Выебываться стал.

Доминантный самец типа.
Мне то похуй лично, --
От груди жму пятьдесят --
*** толком не стоит,
Толста ****а да ляжки
Толстые в объемах,
Меня ничуть не согревают,
Кровью в череп не дают --
Мне в общем них на них
Насрать.

Он думал, что вниманье
Оной, ее, от меня тем
Отвлечь что ль пытает?
Иль думал он, баба,
Телка, ****а молодая --
Копилка свиная?
Ты ее забавами наполни,
Как керамическую
Монетами, она треснет, --
****у ему покажет,
Трахнуть даст
Да и лизать?.!

Я в абсурдитизме диком,
Долгом, нудном, Гиппократ.
Помоги мне, оно дибилу,
Таку ***ню понять.

Почему раз так, --
Неужто ткани мягкой
Среди ног у бабы -- власть
Такая влакая, великая,
Величавая?

Иль может ***, ему,
Да и еще мудя свои,

В прохладе ****, да оной
Только в этот раз,
Хотелось остудить?

С каких пор корова,
Важнее ****ь луга,
На котором корм
Ея растет?

Неужто сука,
Ну вот как так,
Забудется меж нами
Дружба, и скажет он,
"Мне похуй на тебя
Товарищ, ты мне друг,
А не ****а. Ты мне дать
Не сможешь, нихуя
Кроме дружбы. А дружба
Моя с тобою, заебательская,
Да вот только не так
Заебательска, как дружбы
С той ****ой, ****а мягка.
Ее я выбираю, извини, --
Не тебя. С тобой мы дружим,
Не ****ся, -- пусть дружим
Давно -- а друг друга мужики,
Не ебут как правило.
Наше с тобой,
Как долго я понимаю.
Так вот теперь,
На месте первом сей
****а, а дружба наша
На втором.
Извини, но там "где мы
с тобой живем," как пацаны,
****ь нечего, -- дружеские разговоры,
Столь всего. Поболтать я,
И с другими баринами умею, --
Тебя ведь знаю я давно,
Все про тебя -- так что
С новыми даже, она дружба
Веселей. Прощай и помни,

И пока, на первом месте
Всей всегда, стоит для
Мня ****а. На дружбу
Не стоит нихуя, --
Если б не баба та,
Кончал я в потолок,
А не в нее, так что вот,
Она мне более нужна."

Подобны хуни, я мог бы
Даже наперед слегка
Прочитать. А как же,
Кончай не в бабу, -- потолок!
А то сударынь, трусы твои,
Понтолоны ****ь!
Мыть заебется.

Дубровки, дубровку,
Я покинул тихо,
Толком не спеша.
Все, нету друга --
Разума егою, контроль взяла
Сея ****а.

Имя барышни сей,
Не буду говорить --
По копытам толстым
Да широким, как...
Лошадьиная зада, --
Узнаете.

Да-а, все дружбу мыомоему
****а -- ведь она его
Мозг, своей мягкостью,
Притягательностью якобы,
Захватила.

Не додумается в старости
Он, даж до того.
Ведь действительно,
Для судря молодого,
Та ****а, что действительна
Наркота. Обиделся я на него,
Разочаровал он меня,
Выебываеться пред ****ой,

Что аж для глаз
Собственных его, то незаметно.

А та ****а, невинною прикидывается
Овечкою -- будто я не знаю,
На что способны, и как красноречивы,
Не только женские бедра,
Широки, но и в купе
Идущие с ними, пусть,
Не сильно яркие,
Но зеленые глаза.

Сам ведь, бездарь,
Такими обладаю, --
Потому и ***ни
Такие замечаю, особенно,
Да и еще да, еще как!
Словно колокольчики
По ****е, его муди
Звенят.

Еблан, Державин тот,
Одним словом.
Да хотя какой,
Да и до того далеко!

Ну-у, что ж, ну пусть,
Теперь она ему будет
Спутница -- не я.

Мужик, парень, забудь --
Мозга, башка мужика,
Уже не та башка,
Тем паче более глава,
Когда под ****ой страстной, --
Зелены глаза, говорят, что
Чловека, что ****ся будь
Здоров достаются. --
Она находится контролем.

Уж лучше б не видели,
Мои глаза тебя больше
Никогда, да и не приду
К тебе сам, сударь ****ый,
Не я -- не бездарь! --
В тебе гости, в твою Дубровку,

Дамбровку, дармовщинку(****ь?),
Медведки аж, Химки...
Что ль еще придумает
Глава, что б от имени
Твоего, оного, отстранить,
Эдак тихо так,
Сей рассказ?

Предательство друга.
Выебки пред бабой
Понта ради, и что б
Понравится более ****е,
Поскорей с нею поебаться,
Про друга старого
Забыв, его стремача, что б
Бабы понтом, вниманье
Дать привлечь. --
Да, отличное для стиха
Названье; не красноречиво,
Ну и пусть, но обиды,
Слезы, всю ***ню,
И несправедливость, и суть,
Постарался в всех
Вложить.

Дружбанов своих
Берегите ребята --
Как говорил Лао-Цзы:
"У ***ни, что мягка, --
Что вода -- власть очень
Огромна"... Да хули таить,
Греха, ****ы ведь власть
Велика. Друзей берегите,
И сами не суйтесь --
Поранит как ножом,
Об тверды бока
Що толком
Не накачаны мясом еще..
"****а, сама по себе --
Великая ****а."
Ох уж эту орфографию, --
Свободы никакой --

Как оный граф,
Заебал уж меня,
В конец и изрядно,
Всего пару дней
Выебываяся
Так.




ХХХ

Уйди. Не зыблись ничего.
Один оставшись, закричит тишина.
Спав недолго, пробудишь ее,
Чутким тело сделав, физическими упражнениями.

ХХХ

Разговор с кем -- не являет ничего.
Поступь праха, ты бесслышен.
Ветер в голове, обнимает, что без шапки.
Не простудись. Лучше спи, несчастный, в этот век.

ХХХ

Одно грядет, за другим петляет.
Я будто слышу кто, и что сюда идет.
Не прямой дорогой, -- тропинками, петлями.
То не чернь, воздух в тишине из будущего.

Сладко так напоенного дремой...
Эмоции невидимые всюду, каждый
Чувства ясно источает. Заметить трудно,
Помню, знаю. Как растаявший сахар оные, среди воды.

ХХХ

Тяжесть мукам позволяет, нечто новое открыть.
Не забывай никогда, человек раскаятся --
В черны ткани позже оденешься,
А изнутри станешь белей, как мел.

Что даже никто не заметит,
Вниманье не обрати -- Глазам зеленым,
Мудрым, храбрым... Никто не доверяет.
Но ведь, те никто, -- не мир.

Их представители, мудрыми, редки.
Человека создали для противоположности.
Земля не умеет, ни пить, ни грустить...
То умеет человек. Потому тот глупый создан.

Веселяться, улыбаются
Где тихо.
Нет там черни.
Духу способностей ведь только место."




ХХХ

Притча об уходе поэтов.

Маяковская
Недопитая
Бутылка вина
(Четверть).

Я вновь беруся за перо.
Излагая факты языком
Века восемнадцатого,
Наплюю изрядно
И на все то, что
Другие меня, могут!
Порицают. Могут!
Хвалить... Но я
Забью на все, и пущусь
В путь. В путь тот,
Что для поэта
Класса моего -- глупого,
Чрезмерно -- является
Последним, блаженным.
Там, то место где думать
Смею ясно перед тем,
Как вновь переродится
После длительных бесед.

Я о причиности, Законе,
Судьбы правило и креде,
Хотел ведь вам поведать.
Кто забирает, мол,
К себе поэтов.
Кто зовет их вот,
К себе, В Пустоту,
Сад, Эдем, где поэтов
Сотни ведут разговоры,
На темы досужие...
Что вымыслы есть вовсе,
А что есть, нехресть
Сказки... Мол, вот так.

Одно заранье я поведаю,
Не знал я всех имен
Участников сада того.
Я сей, я помню,
Далече были там
Товарищи: и Саша Черный...
Онегин Евгений, ахах, шучу!

Сережа там бывал,
Есенин. И Сумароков,
Ломоносов, да Барков.

Некрасов, Горький,
Блок... И дама там,
Была, еще какая-то
Одна. Одинокая такая,
Худоватая и хмурая
На вид. И будто тело ее,
Душа, скупо просили
Сигарету.

Я видел там Баркова.
Пушкина! Товарищ еще
Тот, скажу. Веселый
Парень, говорит:
"Я про мудя, что Барков
То, говорил, не успел
Толком дописать --
И спорятся вот нынче
Потому, как моя "баллада,"
"Тень Баркова" заканчивается."

Я их спросить хотел, --
"Да как же так!
Откуда все вы
Здесь?"

На что ответили
Мне, -- "Иди, проспись."
И я проспавшись сдуру,
Все ко всим поплелся.
И смотрю ведь, никого нет.
Из тени ивы лишь один,
То ли черемухи,
Выходит человек.
И лик его, нелюдим.

"Ты знать хотел,
Откуда всюду все тут,
Да в одном месте?"
"Да -- ответил я
Робко -- куда же делись,
Всюду эти, отовсе?"

"Они все спят.
Ты не мешай им.
Их жизни трудны
Ведь были. Они вполне
На то заслужили,
После смерти
Иногда хоть, частички той,
Что тот, что этот,
Эдак... Благодатный сон."

И я не знал
На что ответить.
Образ места растворился
И ушел. Мои товарищи,
Поэты! Я в тож искусство
Что и вы, по горести
Влюблен. Без него тоску я,
Гряча плача, с тишиной
Соревнуюсь.

Времени много,
С пор тех да эдаких
Прошло, а тот туман,
Тот образ места
Мне представший,
Я таки, таки,
Так и не забыл.

И вот ведь кара,
В день один,
Отрада, горесть,
Знания, как правило,
Это изрядные печали --
Поэт один из сна,
Мне виденье подарил.
И рассказал как так,
Как оно под конец
Жизни то бывает.

Нет трагизма боле,
И печали, когда ты мудрость,
И преграды познаешь.
Тот сон, был как раз таки,
Одной из таких печалей,

От которых не пляшешь,
Ни пишешь, ни поешь,
А волком будто в гневе,
Воешь сколько не на Солнце
Ярко в небе, а темно небе
Яркую Луну.

И скорби много
Получил, И вывод сделал
Однозначный. -- Меня ведь
Таж, судьбина ждет.
От того печали,
И грущу, что то ведь,
Неизбежно...

Вся соль,
Вся суть.
Все Неба
Невозможности --
К скорби и печали
Изрядно приведут.

Этот сон он, философский.
Когда ты слышишь ясно,
Что снег, что гром.
Ты вниманья не привлекаешь
Ясно, -- ты тих, спокоен.
Кротко ведь живем.

Что есть беда для человека?
Их много ведь.
В том вся и соль.
Поведую я вам, о понимании,
О том, что Судьбы Законом
Позже назоветься.
Чего бояться будут
Все неукословно,
Будто жгучего
Кнута.

В мире этом
Всем, все его грани,
Все законы,
Небу, Каре, подчиняются
Вовсе. -- Но предположенье

Есть, что есть и кое-что
Еще похуже --
После неба, дальше
В глуби, оно мельчайшее.
Есть. И имени нет
У того. Как зовется оное
Никто не знает.

Я лишь незнайка,
Чувствую, будто сердце
Только то знание знает.
А разум мой, тело,
И вовсе ничего.

И вот закон,
Который встретил я,
Он из глубин,
Рожденный без оков.

Судьбина то, иль отрада...
Но мудро, я скажу,
Всегда все делает то.
Работу верно исполняет.
И благодаря теченью
Ее токов, мы в сроки
Все, -- ровно все!
В сроки свои умираем.

Мы будто без питания
Его, того правила оков.
Мы -- батареи, -- и заряд
Наш в конце концов
От того иссякнет.

Но об отдельной
Категории людей,
Я поведую речь --
Люди те, поэты.

Я чуть, немного
Лишь, расскажу,
Если смогу, о их,
Жалостной
Как и моей-то,
Смешной!
Судьбе.

В доме гордом
И великом,
Как в деревнях раньше
Крепких и смелых
Рождались дети,
Жил один поэт.

В квартире тихой
Он сидел, совсем один.
И Маяковский его имя,
Было, других не помню
Инициалов -- не до того
Было.

Недавно этот человек,
Горькую мину
На душу поймал.

Взорвалась она внутри,
И громко, хлипко
Внутри его души.

И этот томный,
Горький взрыв,
Пучины сознанья его,
Романтиста отчасти,
Взбудоражил.

Он сам с собою
Говорил. Не ведал
То, каки осознаны
Им границы тех
Печалей. -- Прохудились
Тряпки, покрывала,
Латы за душу износились
Да и стерлись.

Ничто не защищало
Сейчас, нервны клетки его.
Он был падкой добычей,
Для духовных
С самим собою
Разговоров.

И вот душа,
Устав его, и накормившись
Вдоволь, вслух первы речи

Произнесла.

А я записал,
Старался, записать
Все так в точности
Как он молвил.

Хотя перед словом
Терпким, есть у меня
Еще, страха.
Но, что поделаешь?
Исправлюсь, не сейчас.
А позже друг,
Позже друг, пока...

"И сей забавно
Было, что не кто
Меня не понял.

Не уж то не поняли
Они, слов моих,
Чувств моих,
Так сильно
Написанных с ночи,
В одной из главных
Для меня, од?

Я что, писал так
Трудно? Не уж то,
Речи каверзны мои?
Старался ведь как мог, --
А что потом? Затем?
Пишите немного проще,
Ваши стихи очень
Трудно ведь понять.

Ну вот студенты,
Но вот ведь люди
Те студенты...
Вкуса вовсе
Не понимают
Моего.

Да, и как так выходит,
Что девушка моя,
Женщина моя,
Меня понять невмочь?

Почему это так?
Почем мне не весело
И не забавно?
Я ведь старался,
Писал как мог...
Во мне ведь даже,
Пустоты душевной,
Благородной...
Не осталось.
И все тут"

На столе лежит
Наган. Рядом кружечка
Еще пивная.
Есть еще бокал.
Пустой. Вина красного
Лишь капли, лежат
На самом его дне.

Бутылка растопырена.
То есть, открыта,
И четверть выпита --
Видать. И тут камин
Недалеко, перед лицом
Хрустящими дровами
Все хрустит.

Рядом с пепельницей
Окурок. Пачка раскрытая,
Сигаретная лежит.
Маяковский, он не курит.
Но сегодня закурил
Впервые. Тот соблазн его,
Тот, был велик.
Он точно знал,
Что отходил,
И собирался тихонько
Уйти.

Вторая подкуренная
Сигарета, он затянулся
Ею, всего раз, -- все остальное
Время, в пальцах лежа,
Она просто дымила.

Он отложил ее.
Бокал наполнил
Снова, во вторый раз.
И ровно до половины.

Он смотрел в камин.
Глаз его блеск,
Омраченно ставши
В душе, погас.

Теперь в глазах его,
Играл камина глас, --
Он отражался видно,
Зряча, в его зрачках.

Сигарета мыслить потухала,
Но затянулся он ею, что б
Не погасла та.

Из темноты
Вышел человек.
Черный, черный.
В плаще черном,
Одеждах черных.

По волосам -- шатен.
Глаза зеленые,
Будто солнцем искрится --
Энергия видна в них.

Он присел, тот человек,
На кресло против,
Где Маяковский сидел.
"Вижу, ты не спешишь, --
Сказал он ему --
Ну, что ж, ну ладно,
Не спеши. Все равно
Я тебя с собой заберу.

Оставляй вещи,
Покинь это тело. --
Там ничто не будет
Нужно ведь тебе.

Там, в том месте,
Все и все, давно
Уже ведь есть.

И кстати, некоторые отчетливо

И ясно мне говоря,
Намекнули, что
Ждут именно тебя."

"Да иду я, иду,
Змей зеленоглазый.
Или же, кошка ты?
Я так и не пойму."

"Да и не надо
Подобного ничего понимать.
Махорка противна.
Вино -- другое дело.

Что ж, допивай его,
Минут еще ведь
Пять посидим,
Да и пошли."

Маяковский допил
Бокал. Одна капля
Скользнула по губам,
Внушительна,
Достаточна по размерам,
И вернулась
В бокал.

"Мне вот любопытно
Будет... А что, если,
Я в тебя выстрелю?"

"Бесполезна будет
Эта затея -- Как то
Раз среди ночи,
Есенин уже пытался
Меня своей тростью
Забить -- Ничего не вышло
У Сережи. Призрак я,
Говорю ж я тебе."

"Я в этом тоже б
Хотел убедиться"
Выстрел резкий
Прозвучал. Дома один
Был Маяковский,
Никто не испугался
Никто и, не прибежал.

"Что ж, живой, --
Значит правду
Городишь мерин?"
"Да, же, я сказал.
А ты мне ведь
Да вот не верил.

Я б сам умереть
Был бы рад.
Пучину темную
Примерил бы, как наряд.

Да только вот,
Кака пучина вод
То, примет то
Меня? -- Правильно.
Никакая. Ну что, готов?
Идем."

"Сейчас"
Маяковский взял
Бутылку с горя.
Старался всю ее
Опустошить. Затяжку
Сделал, бутылку всю
Допил, и после этого
Молвит:
"Ну что ж, так я готов.
Пошли. Тут все равно
Ловить то, уже нечего.
А в твоем эдеме
Есть мои старые
Друзья. Кстати, когда
Они умрут, их тоже
Можно туда?"

"Да. С радостью.
Проблем не будет"
"Тогда пошли."
Маяковский взял
Наган. Опешил он
Довольно смело.

Помедлил малость
Он сперва. Думал,

Стрелять снизу вверх,
Или в рот.

В итоге выстрелил
В висок.
Клуба дыма, --
Как призрак
Сам и стал
И он. В темноте
Дверь открылась --
Вдали, в конце той
Виднелся белый,
Словно яркий
Солнечный свет.

Там люди стояли
В конце, и руками
Уже махали
И приветствовали.
"Говорил же я тебе,
А ты не верил. --
Бурно же ждут
Там тебя, Володя.
Или нет?!"

"Да вроде не ошибся --
Сейчас значения
То не имеет --
Он повернулся
И взглянул
В последний раз
На свой любимый
Рабочий, развлекательный
Кабинет, где глядя
На камин, и любимой
Своей портрет, --
Ни единый, не один
Хороший стих
Написал.

И так он
Молвил
Напоследок: --
Прощай этот мир.

С его законом Судьбы
Похожий на ад.
Я теперь поприще
Сменил. Работаю
На другого -- За то
Рядом всегда,
Есть те ребята,
Те друзья, что
Стихи мои
И чувства заключенные
В них, -- ясно,
Чутко поймут."

Он отвернулся
И уже бежал
На встречу.
"О, Сережа.
Ох, здравствуйте Александр"...

А тот парень,
Человек зеленоглазый,
В черных тканях,
Одеждах все,
Молвил:
"Наконец-то
Еще одна трагическа
Душа, нашла покой
И понимание, что

В мире живых,
Ему бог
Так и не дал"

Уходи в ад друзья,
Подполье, уходите.
В этом мире
Редка та душа, что
Вас истинно поймет --
А вы -- ее.

Поэта не рай, ад ждет.
И то не ад.
А нейтральная территория
Встречи заблудшихся
Душ.

Надеюсь и я,
Когда-нибудь,
Оказатся там.

И с тем
Зеленоглазым
Познакомится,
В черных
Одеждах...

Или, хоть,
Хотя... Погодите.
Может тем
Человеком буду
И я? Призраком,
Что заблудши
Души впопыхах,
Да темноте,
Мире мертвых
И живых,
Объединяет...

Покажет
Времени
Оглядки.
"Эх, а так
Осталась,
На четверть
Недопитой,
Та бутылка
Красного вина,
Оставленная
Маяковским...

Ай, захвачу я
Ее с собой,
Пусть попьют --
Духи, души
Уже ничего
Не потеряют
Никогда,
Точно..."

Урон ложью.
стих написать
(позже)




ХХХ

Не печалься, не худо -- жить не весело.
Никто не говорил о легкостях.
Когда имеешь правильный подход под выбор,
Смотри как бы не сглазила, его судьба.

ХХХ

Вкус хороший имея -- простотой наслаждаешься.
Вычурный имеешь значит, все еще глупец.
Простота гениальны заключает в себе вещи.
Дурность, чрезмерный свет -- говорят, что не вырос.

ХХХ

Грубые ткани мудрец тот одел.
Тело привыкло, у кожи -- предел.
Как вторая она, собственная тяжесть...
Чем плотней, меньше пропускает ветра.

ХХХ

За мудростью не идут
Сидеть на гору.
Сокровище изначально в себе --
Раскрой его тут -- вот и весь секрет безмятежности.

ХХХ

Человек, не колдун.
Но к маги горазд.
Понимание других есть та сила,
Что волшебным делает его воистину.

ХХХ

Пепел, прах, песок...
Все сквозь руки пройдет.
Нет, редко то сокровище, чему суждено
Удержаться. На время дается, также уйдет.

ХХХ

Солнца лучи поднимаются ввысь.
Все равно в нем, Небе, распределяется.
Тем гроб, тем гром и дождь,
Тому пантеон... А мне что? Ничего...

ХХХ

Заполня строка, мудрость вложу.
Речи речисты, как воден пруд.
Где она, где лежит?
На дне реки, что суха изнутри.

ХХХ

Томленье и тяжесть в ногу идут.
Характера закалка, психики труд.
В другой раз увидаешь -- не удивишься.
Было уже, подгоняйте трудней.

ХХХ

Скорби полон желудок,
Не из-за боли ли?
Не голодать бы, сытым быть -- невозможно!
Каждые люди ищут, свои те пути.

ХХХ

Не договорю -- правильно.
Какая мысль, если не секрет?
Читая, внимая ночью, забываешь все...
Сознанье внимает, глаза дремою полно.

ХХХ

Утешься тем, что есть.
Боль? Сильнее может быть.
Любовь? Не желай более, эту держи.
Неприятности, потребности -- окончания их, одинаковы.

ХХХ

Трудно сейчас? Готовься заранее.
Любишь хмель? Откажись.
Не то, не другое, не пробудят сознание,
Если изнутри, сам не будешь готов.

ХХХ

Уснуть -- недолго.
Просыпаться -- трудоемко.
Усилий много требует.
Пробудился? Решаешь дальше, что -- сам.

ХХХ

Неведомо многое.
Многократное -- не измеряно.
Загадок много, очень!
Пытаясь раскрыть, часть жизни проживу.

Открою, постараюсь их, открыть, --
Мыслями, словами, действиями,
Поступками... Загадка трудна?
Иногда бей наугад. Нутру верный, вернется

Этот печальный ответ.

Почувствовать главно успей.
Бесчувственен? Велика очень
Значит, для тебя та потеря, ответа того.

Искренние ответы поначалу
Добываются трудом.
Потом только, потом,
Во дело фильтрации, вступает сердце тела.

На свободу отправь, как собаку
Раздумье свое, если не готов.
Авось, вернется возможно, как тот пес,
С палкой. А палка будет с ответом.

Больше нужного, определенному
Чловеку понять не дано.
Потому их много так --
Каждому отдельная своя, одна великая истина.

Все скажу... Все!
Да солгу. Не зная ни капли
Моря, ни вообще ничего --
С чем поделюсь? Прохладой

Капли той, разве только,
Разве что...
А больше, нечего.
Чувства -- с каплями сходны.

Воспламеняют то,
Остужают.
Воскресить способны...
Так и осушить своим теплом.

ХХХ

Наука. Гранит. А [член] все стоит!

Как спуск курка
Член стоит.
Усилье какое?
Сколь килограмм?

Не знаю, не ясно,
Не понимаю...
Забавно. Рефлекс!
Видать от холода

Стоит он.

Попривык. Как, что,
Печь твоя доменная,
Тепло в теле поддерживать.




ХХХ

Нечто спящее

Остановись Рустам, остановись поэт.
Ничто не делай, остановись в тишине.
Ты ей внимаешь. Она, Пустота,
Хочет с тобой говорить.

Она отрадна, не пуста.
На вид така, вовсе не лжива.
Чувств вертикали, да и ступени...
Слово за слово, помешанный, записывай ее слова.

Ты ей внемлешь. Она много говорит.
Многое расскажет, о многоем поведает.
Ты не написал бы, без нее, и пяти слов.
Ты ей внемлешь, справедливо.

Что ты видишь то, скажи?
Слова и буквы лишь, что написаны рукой.
В темноте ты ее дочерь,
Нет! ее сын, -- ее услышишь...

Она визжит, плачет, на кого-то обижена.
Ты смысла позже слова своего
Ведь не поймешь... Не нужно то,
Тебе я так скажу -- проводник ты,

Сил этих, глупости, грехи прочих --
Не твоя забота. Замолкни говорит,
Свою собственно тишину вниматель слушай.
В теле твоем, души чужие поют. --

Все просят и просят,
Закончи песнь эту, тот стих допиши.
Давно мертвые, усобшие. Не ты ли ведь
Среди живых таков?

Твой плач в тишине, волка освобождает от оков.
Зверю не нужно плоти женской, детской...
Оборотень Солнца не видел, Луны,
Он просто хочет грустить.

Ты эти письмена, поэт, лицезреешь,
А позже и сам себе говоришь, --
Не зря писал масляной ручкой,
Повод у читающего будет над тем то подумать.

Не шуми сука, сволочь,
Ты мешаешь лицезреть
Мыслей Пустоту -- Пустыне подобно,

Спокоен был ты, и горы влезли,

Будто желая шумных насадить на клыки.

Забудь об источнике шума.
Знаю, знает она как ты глуп. --
Непоседа, не усидишь ровно на стуле.
Печаль конечно, но признай, ведь ты как все, дурак.

Этот мир не шуганный,
Что он видел, лицезрел?
Опасные взрывы, созданные для вида --
Мира пытались бездарники оным достичь.

Сколько падали и подрывались?
Сколько ставили сетей,
Да сами позже шли на силки?
Глупо, не так ли? И ты ведь, тут живешь!

Облагоразумишь ли ты, этот мир
Своими вычурными стихами, поэт?
Он не изменчив. Таких как некогда,
Вершителей нет. Тишина. Дождись ее.

Верю, дверь откроется,
И ты узнаешь более, чем нужно того.
К чертям знания, не так ли ведь?
Сколько букв, а! А сколько сочетаний!

Знания всегда строились, по порядку,
По словам, рядам из букв.
Так что же стоит тебе, поэт,
Мастеру слова, перемешать их в голове?

Вот увидишь, и книги не нужно.
Объятны желанья, все сами к тебе придут.
Совет мудрый дашь если, хорошо зарекомендуешь.
Ах, как люди слепы, и просты! Как слепы...

Ты то давно... Или проще сказать
В годах? Ах, забудь, не интересны наверно годы.
Проснулся ты, верю, от кропотливого сна.
Так что ж теперь, поэт, в ночи будут разговоры?

Не богатырь ты, ясно. Не исполин-великан.
Однако ж ловко рука твоя,
Под перо заточена.
Пишешь слова откровенные души,

А позже отчетливо, с криком споря
Скажут: поэт этот, писал

Не чувства вовсе свои,
А психоделический, иль еще какой,
Гораздый бред.

Спорить много будут, говорить.
Что мол, пьяным был раз
Чувствовал такое...
Ах, нет скажу, через язык

И рот человека снова другого,
В новой жизни -- Не было так,
Ну не писал он жуткий бред.
Ты в них увероваешь сам?

Ах, класс рабочий и простой,
В кабацкой атмосфере и нигде еще,
Нигде! Не заведет речи
Должной, оной! о тебе.

Ты видал того ведь человека,
Что мол, единый он, тебя
Хорошо поймет. Осязать будет,
Твою печаль, твою скорбь...

На основании прошлых
Сказок твоих, создаст
Сказки новые, свои!
Но на основании твоих.

Он и задумчив и велик.
Он крот, с книгой сидя в руках,
В кресле удобном для него,
Он расположился, -- расположится верней.

Глаза от ужаса его расширяться.
Он скажет: Как так?
Он знал, обо мне? --
Позже вспотеет, подумает,

Далеко ты глядел.
Пусть счастье и видел
В вещах простых, но японца
Взгляда достойных мудрецов.

Вспомнит, о принципе богатства
И одновременно простоты,
Что вычурное, слишком --
Не является, девственной, уникумом вещью.

Так много было до этого.

Простые, глупые строчки поначалу,
Потом глубже все, сложней.
И кто разглядит детали?

Тот скажу, кто видеть все заранее,
Учился и старался быть готов.
Поэт, ты помнишь себя?
Одно тело, пустые души как болванки.

Старое, грязное, непотребное --
Ты выкинул, занял...
Те новые постарался достоинствами
Заполнить, и старые -- к чертям.

Душ более десяти теперь
В теле твоем. У каждой
Свойства свои, грешные качества --
Отринул. А начиналось...

С тела и души всех простых.
Многозначие. Тело ума,
Сейчас здраво молчит.
Не зачем рассказывать далее.

Тот, кому суждено,
И сознанье его с телом умным
Едино -- пусть сам я и дурак --
Додумает остальное... Кропотливо и сам.

Дуры орут, стерв я люблю.
Алия была бы, и думаю станет,
Кому-то заботливой женой...
Пока живу я, буду мыслить.

Для вас стараться,
Для тех, кто в стихе
Любит загадку сакральну,
Раскрывает любопытства ради

Для себя. Но и делиться, если,
Только с редкими.
Изложенье закончу. Те, кто глупы,
Шумят. Совершенномудрый же

Человек, всегда тих, я верю,
И спокоен, уверен,
Уравновешен в себе.
Весточка. Имя. Стиха.

Знания выкинул, что перемешались, --

Полегчало в душе.
Лучше ересь нести, ересью
Лечиться, чем спиртом себя

Травить, и винами всякими.
Не зорок, и не дальновиден
Будет этот поэт, что
Не будет поддерживать себя,

Постоянно, регулярно, никогда,
В трезвом состоянии.
Никогда -- значит не пить
Никогда. Мысль -- сей дар драгоценней,

Блистательного и подлого
Миража ограненного
Брильянта. Камень, не мысль.
Мысль подвижна, легка!




ХХХ

Извинению [Царю поэтов] Хайяму..

Да-а... Тяжело черепушке.
Нынче сказал, в стихе написал,
"Рубаи Хайяма -- сосут"
Извиняюсь, честно, сейчас за клевету

Перед ним. Кто ж знал его,
Что он, человек духом довольно
Могущественный, пусть и пьет вино.
Прощу прощенья, по цеху жизни

Со мною сходный товарищ.
Соглашусь я с вами, и при мнении
Оном останусь -- дурак я, вообще --
До кого-либо из талантливых,

Да и еще и людей --
Мне ой как далеко.
Не оскорбляйте труды, создателей сих.
Лучше уж, поверьте,

Рот на замке
Перед тишиной, чем
Невозможность спать,
То ли действительность,

То ли в деле самом
Галлюцинации мерещятся
Только мне -- жар странный,
Необычный, перепады температуры тела.

Вы мне не верьте,
Если не хотите, действительно.
Только вот, в омуте обратном
Буду когда, -- не жалуйтесь --

Хоть после смерти, там,
Надеюсь я хоть немного
Насладиться тишью, покоем,
чертовской тишиной...

ХХХ

Два божественных ангела-друга.
Верят ли они, друг другу теперь?
Один далеко, второй прячется в сумерках.
Кто ж в печали? Ненавидеть надо кого?!

ХХХ

Смотря на эти тетради, мыслю --
Сколько, как, сколь нужно слов написать,
Что б душу встретить, девичью,
Но, чем то родную? "Жди" -- сказала судьба.

ХХХ

Я б хотел положить руки на плечи,
Мягкие плечи, девушки близкой и родной.
Но той нет, и это правда... Не вечер...
Повод мыслить только... Я исполняю так свою судьбу.

ХХХ

Не нужно осмысливать мыслей грани,
Поймите лучше чужих, да и чувства мыслей моих.
Чувства -- мощнейшая из сил изначально.
Одна из двух, что правят на земле.




ХХХ

Два архангела.
(посвящается другу)

"Проснись архангел,
Слышишь ты меня,
Проснись, второй!

Я знаю, слышал

С неба еще тут,
Что жизнь те не отрадна...

Но ты послушай,
Дружище послушай,
Попишу лирику, изложу немного суть."

Я помню далече,
В одни времена,
В печали некоторой и томной,

С досадой на доске, лице,
Ты вышел вместе с другом,
Из кабинета бога, и молвит то --

"Ну, все, теперь.
Кончился отдых, закончилась отрада,
Начинается томность, кропотливая теперь."

А что поделать если,
И даже скажу -- рай ведь и ад
Выдуманными могут быть вполне.

А работа... Работа, работа, работа,
Не отсидишься тут в покое --
Где бы ты ни был, работать все равно

Придется, и тут, и там, теперь...
Не думай, что, что что-то вечно.
Нет такого никогда.

И любовь скажу, она -- не вечность.
Если и не под старость,
То так все-равно, надоедает да когда.

Не в этом дело пес шелудивый, --
Ты писать, повествовать как Гоголь,
Начал раньше времени теперь.

Что за спешка,
Почем такая не отрада?
И не копируй тут с Данте... (-й)

Пишет тут он,
Притчи, басни, рассказы, --

В с три строки.

Так вот продолжу Аполлон,
Архангел ты мой второй, слушай!
История, достоверная сия, внимательмая слушай.

Выйдя из кабинета,
Пред обоими встал вопрос.
Трудна работа, пусть.

Да и дело не в расстоянии,
До земли лететь
Архангелам двум недалеко.

Я знаю и помню твой груз.
Ты отрадным, не очень,
Должен стать поэтом.

Пепел, архангел,
В него ты раньше обратишься.
Ноша тяжела, но ты горазд

И ясен, сказал, что справишься.
Правую сторону ты выбрал.
По правую руку мне,

Тебе рассказчику стоял.
Теперь я то, тебе поведаю,
Что левый друг твой,

Архангел, с теми же,
Такими же крыльями
Сказал. Внимая слушай.

Вы оба знали о тяжкости
Заботы. Но о дружбе вы,
Божественной своей не забыли.

Друг твой мыслитель.
Вы друг другу клялись --
На одной земле, что б

Ни было, найти друг друга,
Как два собрата крепких,
Знакомых еще с неба,

Не забывая дружить.
Твоя доля тут поэт такова,
Что ты и мыслитель также

Одновременно. Кое-каки еще,
И другие тебе таланты даны --
Бард. Руководствующийся гитарой.

Не буду говорить
И повторять, о сложности
Поставленной тебе задачи.

Ты будто в политике,
По правую руку, правый радикал,
Твой друг -- архангел, --

По левую... Да только б
Ведь, вы оба не политики.
О сторонах лишь говорил.

И ты второй, что был
Поматерей, за тобой я давно
Скажу, наблюдал.

Ты начал эти,
Ты начал с речи оной,
Твой друг, второй,

Архангел Дмитрий...
А может я ошибаюсь,
И его звали как то не так?

Ты молвил речи,
Сейчас их изложу.
Напомню, ты начал первый.

Все было помню, как в виражу.
Давай же друг, -- сказал ты --
Друг другу поклянемся.

Мы мудрых два архангела,
Давно с тобой мы в вышине.
Недаром так, работаем на бога...

Другим до нас с тобой,
Еще расти и рости,
По своей натуре сложности.

Хочу сказать ведь я,
Хочу тебе, изложить, что
Дружба божественная существует,

Я точно помню, слышал,
Что она есть. Не скажу я так,
Будто что-то знаю...

Я ничего не знаю, друг.
И никогда не знал --
Сердцем чувствовал, поверь.

Не думай ты, хотя не заставлю, иначе,

Что разлучимся с тобою,
Покинув сей божественный свет.

На земле той, грешной,
Мыслящей, порой воинственной,
Некогда безмятежной,

Я раскину нить одну,
Расплету сей сеть.
Эта будет мыслия говоря,

Судьбы нить, судьбы сеть.
Даже заплутав в разных городах,
Разных местах, и чуждых

Пространствах, верю всяко,
Что мы друг друга снова
Найдем. Имен божественных,

Божеских, небесных, ясно уж,
Помнить никак не будем.
Будут лишь тени нас, архангелов

Двух, потому как будем с тобою
Мы, в совершенно иных, оных,
Прочих, чуждых, человеческих телах.

Твое чело будет новым.
Возможно и не вспомнишь
Ты, и сам себя.

Я то постараюсь, ведь я поэта
Роль выбрал себе, тебя помнить.
Ту нить постараюсь не забыть,

Не разорвать. Я не знаю ничего,
Но буду только помнить,
Ту нить, что развеял на земле.

Как ни далеки были б расстоянья,
Она нас, думаю, верю, обратно
Верной дорогой приведет.

Погодь, не прерывай меня,
Послушай, ведь я скажу
И кое-что еще.

Не знаю точно всех деталей,
Не знаю далее что, в точностях
Со мной случится.

Работа поэта, будет моя
Основная, а что потом...

Пеплом так развеюсь... Не печалься.

Скорей всего, я ранее тебя умру.
Мне пеплом и прахом
Суждено быть, что мыслить,

Задуматся, тебя заставит.
Твоя работа будет -- думать.
Ты второй архангел -- философ,

Мыслитель. Тебе повод для пищи
Ума, я всю и всегда, верю, наверное
И наверняка буду давать.

Позже вернемся на небо оба,
Да в прежних золотистых плоти.
Тогда вспомнишь, что на земле

Тогда то таки, с тобой дружили.
Пусть и в чуждых, не в этих
Родных, да своих плотях.

Я раньше уйду. Молодым умру.
Постараюсь я так. Мне кажется,
В то, как в очевидное верю.

На тебя позже, накатит
Смертная тоска,
И напишешь ты, после моего

Отплытия, что-то Эдакое,
Полезное для мыслей других,
На вряд ли Гэтсби Великий...

На вряд ли что-то столь,
Такое ж божественное,
Но верю в кругах определенных,

Этим произведением сим,
Ты точно прославишься.
Не печалься об уходах моих,

Не ушел пока, но и думаю,
Что осталось не так далеко --
Лет двадцать, десять, и все.

Я поклясться тебе хочу --
Архангел правый, левому сказал, --
Давай будем верными такими.

Как бы ни использовали
Мы, оба, свои жизни и тела,
Поклянемся, что там на земле,

Мы друг друга точно
Найдем. Пусть нити будут
Рваться -- потребуется, зашьем.

Там найдем друг друга.
Вечно будем как братья
Дружить. И кое-что еще...

Я кое-что еще хотел
Тебе напомнить. Друг,
Скажу я, честно, не тая,

Глупец я такой, каких
Свет ни видывал. Я актер
Будто бы без гриммасы, и грима.

Я живу тут, сам, а не знаю
Зачем. Не определил точнее
Своей роли, не знаю как,

Распорядиться мною судьба.
Если меня штормит, я как
Парус забытый в будке --

Не раскрытый еще,
Не показавший свой потенциал.
Буду глупо себя вести,

Временем отношения метелить
С тобой, пусть будто и братом,
В что-то верить, и что-то

По нужде и потребности
Проверять, -- Я на земле
Даже, не определился со своей

Ролью, так что, если буду
Конючить, знай, в душе я сам
Тому даже не рад.

Хотелось бы быть
Простым дураком,
Работящим муравьем, и идиотом.

Но поверь, дал боженька мне
Раз, такую работу -- поэт,
Тут уж не открутиться,

Никак, поверь, теперь.
Будут гипотезы, эксперименты.
При жизнях других,

Именно таким, и так,

Я себя перед Всевышним
Зарекомендовал.

Работал, мыслил, думал,
Был интересен даже богу --
Его архангелом стал.

Вторым, что по правую руку
От рассказчика того письма
Стоит теперь.

Этот мне, при жизни
На земле, этот рассказчик
Немыслимый, очень многое поведает.

В том поведаньи, и думаю,
И в чем даже кротко верю,
Будет закопан плацдарм,

Под слово звучное, теперь -- поэт.
Не гордая профессия, злит она
Женщин злых и сварливых.

Чуткостью тот, превосходит
Последних -- преимущество.
Да только и я, их ненавижу теперь.

Как б тела ни использовали,
Какой хмель тебя не заволок,
Друг, архангел первый, верю,

Между нами нити моя,
Мною созданная специально,
Не исчезнет поток.

Да ж порок свой, ошибки
Повторения, сколь повторяя, --
Все равно излишне повторю.

Эх, а я ведь хотел, тут,
При жизни земной, на земле пока,
Для тебя написать нечто гениальное...

Но, не так я уникален,
Не позволяю и не позволю
Себе я, гордиться собой.

Далеко ты сейчас,
Думаешь о другом, как и я.
А как же? Точь так же.

Шума снаружи, лишнего
В мыслях не люблю.

Верую, силу даст бог,

Чтоб написать некогда
Нечто интересное,
Правильное, гениальное...

Чую я, обессилел я
Душой, -- Эх, столько раз,
А сколько раз я повторясь.

И снова, снова,
Повторение, мать учения.
Ведь допишу когда,

Все равно ведь забуду
Заново все. Не прочту
Даже, тебе данное письмо.

И ты такого не услышишь,
Не прочтешь, печаль,
Тебе не надобно. И думаю, и я,

Тож закрою глаза
На все -- далеко...
Мне тоже будет ненадобно.

В ересь все превратиться,
С наступленьем печали.
Один глаз яркий, зеленый --

Энергии часть, смеха моря,
Отхватившая частичку.

Темный более, отец Скорби

В себе все то накапливает,
Что видит сердца боль,

Не отрадное, и ложь.

Клятва, устоит, я думаю,
Как и теория.
Ну что ж, проверим и теорию

Мою, теорию о Двух Архангелах, --
И ее теперь? Дружба божественная,
Не выдумка ли?

Проверить ее, именно то,
Этой теории, именна та
И цель.

Прощай бумага.
Рассказчика небесного рассказ,
Услышал Рустам Ябин[-- новая плоть]."




ХХХ

Сознанье ума -- достигло предела.
Сознанье чувств -- мне неизвестно.
Для мужчины, пусть ново, и не ново... совсем...
Возможно что, бесконечно даже второе.

ХХХ

Ни на что не способен, не годным родился.
Идеально изначально был -- мягок, чуток был.
Мысль появилась, идиллия прекратилась --
Остался путь вперед, что б прежнее вернуть.

ХХХ

Изначально идеальными рождались,
С мыслью утратили то.
Я себе, не жалуюсь, среди ночи убиваю,
Что б вам поведовать о том.

ХХХ

Не чужды мысли и эмоции.
Такой характер. В связи с безопасностью
Души личной, я все то, в бумаги,
В страницы, строки да чернила тонко закопал.




ХХХ

Я рычал, я выл,
О смерти я мечтал, --
Когда себя познать пытался.
С монетой сравнивал жизнь, что не трудно потерять.

ХХХ

Я от вас не скрою, люди,
Я ваш покорнейший слуга.
Не для себя только лично, эти строки --
Пусть и думают позже, -- поэта голова дряни полна.

ХХХ

Мне неудобно писать в конце страницы,
Но место есть, почему не испить водицы?
Независимо от мыслей, слов и средств,
Душа говорит, сердца груз, сжирая за пресест.




ХХХ

Этот демон, что в душе.
Прости меня, извини меня,
Прощай, прости меня,
За то, что строки

Не любил и отвергал.
Досадно очень, и в груди
Тяжкий стыд --
Уподобляясь многим,

Про себя совсем забыл.
Да, признаюсь демон,
Я признаюсь -- я глуп,
И был всегда, когда

Твои строки отвергал,
И даже сейчас
Деля нелепо промежутки,
Я напоминаю сам себе,

Что я болван.

Зачем пороги те,
Чертоги песнопения...
Скажу много, скопилось

Меда и хмеля
В моей душе.
Будто петлю завязываю,
На опасном конце...

Так я отмеряю
Куплеты, строки.
Я верю, смысла и радости
Никогда не будет.

Вскорости выроется
И могила для меня.
Позже люди, человеки, люди,
Подойдут и скажут:
Хах, судьба!

Им дела не будет
До того, друг мой,
Демон мой дружище,
Что я ушел и стих,
Как трава на упокой.

К могиле парня молодого,

Возможно моей, а может
Поумней, пару друзей
Все равно верю, подойдет
С печальным ликом.

А на губах фраза,
"Господи, отмерь"
И их не будет вовсе
Волновать, что убивал

Себя я, с каждым разом.
Ну что ж оно,
Оно вот так --
Даже для красивой

Строчки, выраженной души,
В словах...
Порой отдаешь и жизни,
И при ней что, желания.

Я не буду жаловаться,
Много говорить.
Это к тому шло
С самого начала.

Надеюсь, не засмеется
Кто-нибудь в тот миг,
Когда глаз его коснется,
Эта словами исписанная бумага.

Я позабуду про рифму,
Про слова, красноречие,
И забуду, забуду
Всячески все!..

Кому есть дело,
Да и будет ли в общем:
Ради лая собаки,
Листы эти оные искать?

Да, тут трагизма и смерти,
Кончины полно.
Всячески кто-то,
Натягивает сети.

Я использовал,
Меня использовали,
Теперь дырявый как решето,
Настолько сильно, она растреляла.

И не нужно причин искать
В личном одиночестве.
Я перенес слово, что б вам
Не вздумалось искать.

Искать -- слово глагол,
Слово... обыкновенное.
Кто-то скажет, многое тут.
Да вот только я не пойму,

Что мне здесь искать.
Я устал, я устал,
Я устал! Я в небо кричу
Этими словами.

Но, что ж тут поделаешь,
Такова ведь судьба --
Ты единственно чуткий здесь,
Кто ощущает поступь, тяжесть сердца.

И пусть, пусть да,
На корточки присев
Один мой друг, умный сядет.
Улыбнется он, ерунду скажет:

"Мол, не так это,
Притворяется, ясно, хорошо."
Мне тяжесть спины, поясницы
И пояса, напомнят то,

Как тут хмуро,
Да иль так тяжело.
Под окончанье стиха,
От испитого из сердца

Сосуда вина, я возможно
Чуть-чуть с полегчанья,
В глазах улыбнусь.
Ноша -- тяжесть, ноша-тяжесть,

Не только тело и сердце
Трудно, неет...
Еще есть ум, что стихи
Из сердца на бумагу слагает.

Я писал так,
Как всегда я писать хотел,
Мне трудно было, --
Я с бумагой изрекался.

Не изложу друзьям.
Глупо это, да и им,
Особо то не надо.
Я что, нытик получается,

А демон?
Демон ответит:
"Ну да, получается
Как то так."

И пока я тут бумага,
И пока здесь демон ты,
Я расскажу, что есть,
Как предполагаю, что

Встречу я девушку,
Свою судьбу.
Предполагаю отчасти,
Умом она будет

Похожа на ребенка.
Но это не плохо,
Это душу всех, компании,
Да и мою хмурую веселит.

Она не чрезмерно
Педантична будет в поступках.
Простая девушка, симпотичная,
Проницательная, несколько умна.

Думаю, сейчас, она живет
В разных кругах,
Бродит, ее душе не уютным клубям,
Думает, анализирует чувства,

Таким образом
Ищет она себя.
Ее взгляды позже усложняться,
Она отвергнет то, что ей не нужно.

Она мягкая, чуткая, отзывчивая,
Мягкая... Ее душа, не реализовала
Еще полностью
Всю себя.

Последнее -- да оно и не нужно
В принципе. Не спеши,
Все успеется, ей я скажу.
О внешности, к чертям

Не будем загадывать --
Я боюсь девушек, женщин,
Сам не знаю того,
Как встречу сам, и познакомлюсь с ее.

Возможно мудрости,
Страхи и предрассудки.
Она смеяться весело будет
От того, что я ее боюсь.

В том фарта,
В том азарта...
Она тепла настолько, что
Прикосновение не то что рук,

Но и взгляда простого
Словно солнца луч
Пропущенный через лупу,
Меня обжигает, и в тоже время

Стройно, мудро гнетет.
Мне нужна, нужна опора.
Я мертв, если не найду ту,
Смысл весь до того добытый падет.

Как бы я хотел,
Мысленно, прибавляя к мыслям
Тем, живые ощущения и чувства,
Ее губы кусать, нежно целовать.

Мне не дадут прохода,
Меня не пропустят.
В сердце сила есть,
Я верю, еще.

Он меня не покинет.
Этот демон от Господа Бога,
Он мне говорит,
И я делаю, то.

Всякий стих, его мысленное
Каплями поручение.
Каждая песня будто сюда
Того призовет.

Мне горестно, трудно.
Выслушай хоть ты меня, бумага. --
Кладезь исписанных чувств,
Забытых мной сновидений,

о небе? Не только,
Но тоже также,
И о многом другом.
Наваждение пропало,

Оно исчезло.
Словно зыбь в песке
В пруду трясина,
Пустота, бумага,

Забрали мои эмоции,
Хмурость и печаль.
Благодарен буду вовек,
За такие чудные лекарства.

Что очищают грудь,
Сердце и в груди,
От тяжести и омута черного,
Ниспосланных откуда то небес.




ХХХ

Любовь к вещи(Шатенка).

Не знаю что, я в плоти нахожу.
Что за радости те вижу, в земной то жизни.
Мне ветер дарит прохладу, вечер нагоняет томную тоску,
И лишь подруга одна со мной, шестиструнная лежит.

Зову ее порой брюнеткой и шатенкой.
Шатенкой чаще, ведь сужу по цвету.
Шестиструнная она, моя ласкова гитара.
Ей не чужд ни коий час, лишь струны ты ее чини.

Мне нет забавы веселиться.
Без смеха и причины, следствие ведут мужчины...
Говорят, смеются то ль больные, то ль безумцы,
Я скорей, к вторым пойду в запас.

Нет мне тут живой подруги и души внимающей,
Есть лишь матерьяльная одна подруга та.
Струн шесть ее, во всех ладах,
Сочетания и комбинации, рождающие звуки осени.

Эмоций не подарит и не дарит если что,
Ты друг, грусти не давайся, вспомни о гитаре.
Гитара ты моя, лира ты моя и божий слух, --
Тебя изначально создали, что б душа отдыхала.

И позже конечно, потрудясь и наровясь,
Хваля в мольбу, без лишних слов и знаков препинанья,
пропою тихо, негромко душою не таясь:
Живи душа ты в ней, и пой в ней также!

Повествование повествованием, легенда горной рекой.
Не каждый родился чутким как Лао-Цзы.
Нервы человека, цепочки и цепи из стали --
Их надобно шатать, чтоб коррозию стряхнуть.

Божественная лира, божеский ты инструмент
Моя гитара шестиструнная.
Моя неизменная подруга ты.
Звал и звать буду, живую как, по имени Шатенка.




ХХХ

Просьба об осмиевой медали

И вот я вновь, глядя и заглядывая
Сюда как на костер -- ведь
Тетрадь по сути и есть мысли
Костер -- сам с собой беседу завел.

И о чувствах постараюсь говорить,
Быть незыблемым при том
Как обескровленная, обезвожена водой
Тверда, суха земля.

Есть у меня и друг,
О врага наличии подозреваю,
Но изгоняю сразу ж
Подобный тот маразм.

Я тут подумал:
А кто я есть,
И ктов я такой?
Человек равнодушный, бездушный...

И вновь охватила
Та в лапы свои, тоска,
Что за горло держит,
Странно... Но не душит.

И вновь признаюсь я себе
В грехах... Не вижу смысла...
Недоговариваю что-то,
Беспечен страх и он не нужен.

То лгать, и вечно врали
Говорить, недоговаривать идеально
Что-то, и почем-то скрывать...
Ничего не поделаешь, такова уж натура.

Вой колокольный и набат --
Тот парень слова лжет,
И пусть то даже боги видят. --

Они на куполах, а ему все равно,

Ну же, откровенна душа,
Да будь ты все-таки
Великолепно откровенной.

Я друга ненавижу
Он глуп и туп.
Он первый и важнее меня
Но всей тяжкости не осознает.

Хочу молчать,
Все в себе закрыть.
А не получается, трудно мне
Вновь и снова, бескостный себе подчанить.

Мне хочется снова и снова,
Раза и в раз повторить, голосить:
Хочется тихо умереть, как и некогда
И раньше былое желание.

Но почему то, почему теперь,
Сейчас, теперь, даже и сейчас,
Не заберешь ты с шеи то моей,
Эту маленьку осмиеву медаленьку?

Я потрудился изрядно, достаточно.
Прошу, награды не прошу,
Жизнь из жил лишь убери
Да дай минутку с неба синевой

Попрощатся... Куплеты не те,
Сбивается, ются с четырех объемной
Привычной строки... все томно,
Моя весость и велик не велик

Тот велосипед, прокати с ветерком
Меня еще ты пару раз.
Там в конце, расставь силки.
Ради бога, осмиеву ту жизнь мою то

Забери. Стери с лица земли.
Скажи позже, если спросят бог,
Не знал и не ведал ты такого,
И в небе нет его, и в списках,
Ищите значит, на земле.

Чешутся ноги и пятки,
Хочу зажечь последний свой фитиль.
Хочу как вещь, пропасть я в бездне,
И силы нет, и желаньев нету боле жить.

Забуду, забуду про любовь,
И преимущества, что здесь есть.
Металл она, тяжкий, томный для меня.
Сон есть для тела, нет его для души.

Эгоизмом наполню сердце,
Про все забуду, все! На многое
Закрою глаза, дух, наплюю...

Оно не стоит мне ничего, я мертв.

И мертвым был, живу,
Остаюсь давно.
Марионетка, но с коим чувством
Знаете ли, живет, прислуживает

Чему-то или кому-то.
И вроде пора уходить,
А ты -- бред! -- говоришь.
Так оно и есть по сути.

Снова тело, новое тело,
Память без души,
То есть душа забывшая
Прошлое дело...

Но тут, кричит оно,
Отрывки есть. По ним
Составим, и вот составили снова,
И я опять жду, свой, тот самый,

Обыкновенный жизни
Сей конец. Ведь роль...
Она выполнена, друг мой, первый,
Ты важней, а я хочу уходить.


Печаль заразна,
И нет потом друзей.
Всем вдруг и сразу всем
Становится ясно, даже при жизни

Этой, тот парень был...
Но был трупом,
И скорее всего
Не жилец.




ХХХ

Прости меня богиня, прости меня, прости.
Извини за то, что долго, за то и то прости.
И я забыл про время, и счеты потерял,
Петлял все время в мере, и чуть было не упал.

Оступиться мне недолго, за мной такой грешок.
А ты все время рядом, покой мой стережешь.
Взираю на гитару, и глажу я струну,
Тебя же вспоминая, о должном говорю.

Презреть тот мир недолго, и я ведь делал так.
Нет, сути в нем немного, и бога тот косяк.
Тебе же я богиня, свои дани отдаю,
Ты мне не льстила, а любила, за то тебя люблю.

Как поживают дочки, твои уже теперь,
Белокура Александра, и красноволоса Ариэль?
И эта-то вторая, даровала мне талант.
А белую представив, перед глазами легкий прах.

Так за куплетом и в куплеты, идут толком слова,
Прошу вдохни и в них ты, ту душу паренька.
И я ведь не Высоцкий, не угнаться мне за ним,
Аккорды мной любимы, Am-Dm, други…

И мне бы так хотелось, однажды бы когда,
Построить на рассвете, и храм, и красны купола.
И то я буду видеть, на всех на них взирать,
А все те остальные, не будут и внимать.

Под небольшие те аккорды, композицу соберу.
Мне ветерок обдует спину, гитаре молвлю, что люблю.
Тут мною ясно будет, на горе построен храм,
И та мо во светильне, посвящу тебе алтарь.

Ты покровитель воинов, в гробу я твой солдат.
Пусть умирать пока и рано, я молвлю за ребят.
Когда-нибудь неплохо, тебя к себе прижать,
И так сказать, спасибо, что меня ты берегла.




ХХХ

Просьба остановится

Как ни странно, нечем и занятся.
Чувствую, монолог обыденных дел
Слишком скучен и уныл.
Потому и взялся за бумагу.

И что-то далее,
И что-то далее...
Мне бы шума вокруг поменьше,
Тихо посидеть в тишине.

Обыденные бесцельные занятия --
Компьютер, телевизор,
Без потребности выслушивание
Музыки -- лишь отвлечение от души.

Так ранне тихо, кропотливо,
Строчки не писал, но и будто
И сейчас то не пишу.

Чувство скуки, немного мысли,
Будто я готовлю лапшу китайскую,
Вок, по граммам все взвешивая.

Сто грамм овощей,
Сто пятьдесят лапши,
Семьдесят мяса частей, --
Так же грамм --

Затем добавки,
Элементы,
Масло, соус спайс,
И соевый соус.

В стихах подобного
Нельзя применять.
И вот снова чешутся
Браслеты на запястье.

Такая чуть хмурость,
Несколько печаль.
Себе не лгу, действительно
Смысла лишена.

Тут чувства не разбавишь,
Тоску лишь легко применяешь,
Да и ум немного течет,
Будто из пасты бутылки.

Далеко мне до Блока,
До другого Александра,

Сережи Есенина,
И остальных ребят.

Если бы умер,
Подарком было б
С ними увидется.
А так...

Так частично
Только мертв,
И лишь изредка,
И лишь только изредка,

В тишине в которой
Сам с собой нахожусь,
Я слышу их, иногда,
Голоса.

Бумаге спасибо,
Ее изобретателям также.
Если мир поган, и так уныл,
Не ленись, на бумаге горечи пиши.

Тут действительно ты увидишь,
Вокруг тебя блатной и тихий,
Белый мир. Каким угодно будь.
Блатным, детиной, негодяем.

Бумага скажет, сохранит,
Твой порок на твоем же
Лице. Но лице уже бумажном,
Белом, и бескрайнем.

Тут, развернутся можно
На полях, на клеточках.
Как в бесконечности,
В мысли ты не видишь конца.

Ты живой лишь тут,
И дух твой, одухотворен.
Тут все возможно вспомнить
И заставить, тут все возможно отложить.

Отложишь, напишешь,
Как не книгу, книгу на книгу,
На полку то, что уже не нужно,
Прочтено. Оставь тут, забудь на бумаге.

Чувства явятся вновь.
Может будут даже, чем прежде

Сильнее. А все почему?
Все потому, что в груди поэта

Сердце растет. И его не остановить,
Тот рост. Подобно яблоне он.
А стихи, его временами сладкие,
Кислые, терпкие плоды.

Кто яблок не любит,
Не беда, секретом поделюсь.
В них железа много, говорят
В просторечье, дофига.

То железо укрепляет
Крепче плечи, чуть, чутка
Защищает печень,
И в сердце долбит кабака. --

Укрепляет оно его.
Само сладко, да еще полезно.
Лучше на место того, чтоб
Заниматься ерундой, сиди друг,

В прекрасной тишине,
Мысли созерцай.
Понять меня трудно?
Прах не развевай по рекам.

Сердцу, отдельно душе
От ума -- следовать трудно.
Часто рождаются мысли,
Тонут слова, все честно --

В стихе не числа,
Не пустые мысли --
Стихи -- чувства поэта
Чувственного, и повод размыслить.

Посмотри потом, сейчас,
Иль через век, или, иль два. --
Разницу заметишь читая слова.
Чем написаны, логикой, иль сердцем.

Я не позволю тебе отключится,
Нечего спать, усталость надо терпеть.
Пусть, печаль. Пусть, много боли.
Изрезана душа, -- изложи на бумагу остатки.

Так и не понял, кому я нужен,
Кому, чему, зачем потребен.

Один тот мальчик,
Из далекого будущего --

Для тебя живу.
Дарю тебе тот смысл,
Что бумага верно может
Душу исцелить. Храним.

Храним ни в сердце,
Ни в мозгу. Пустоты есть,
Соседние пространства.

Там много места есть,
О боже, опять, мой глаз
Правый расплакался, слезу проронил

Без потребности. Без нее почему?
Видно уж очень впечатлительный,
Расстрогало до слез даже свое.

Предпоследний куплет,
Из песни Высоцкого
"Он не вернулся из боя" --
Тоже так. Понимаешь того

Брата, своего по суйски,
Поэта. Смысл есть,
Смысл есть. Пусть мир
И поганный, временами

Приятное, помогает,
Облегчает в нем жизнь.
Главное, трезвая глава,
Рассудок, и чуткая душа.




ХХХ

В тени вечера
Где я не должен быть
Сытым, от глупых страстей
Откажусь, послушаю Ницше,

И размышлять как про себя,
На обыкновенной бумаге,
Досужие домыслы
Писать примусь.

А что поделаешь?
Моей копилке чужд
Весь этот хлам.
Он не накапливает
Много, использует раз,
И то, если повезет,
А потом откидывает
К чертям. При том
Ко всем, не минуя никого,
И никаких, из персонажей
Досужих, тех.

И пусть запнусь
На минуту, полторы.
Затем нащупаю я
Жилку, и писать продолжу,
За нее крепко
Ухватившись руками,
Своими обеими
Главами. И то не лишним
Будет. Как Звезды
По имени солнце,
Будет формат.

И все длинней,
Протяжней и долговечней,
Становится строчка.
-- Как оно так? --
Позже воскрикнет
Плебей. Кочевники
Разных стран объединяйтесь.
Подходите и сидите,
К моему шалашу, и костру.

Делитесь кропотливо
Рецептами приготовления
Вялено мяса, ведь я,
Дорогая, его сильно люблю.

Один день, одна ночь.
Одна ночь одного дня,
Тихого дня. Соберется
В кругу у костра
Человек шесть или пять,
Изредка улыбаясь, старые,
Хмурые, старые, стариковские
Байки и истории
Будут пинать.

Как вон один, напримеру,
На Аляске как живет.
Видны ли золота артерии,
Бегут собаки, цветет народ.
Да, такого не бывает.
При жадности, и наживы
Власти над рассудком
Человека, места не остается
Для людской черноты.

Как так, последним,
Лишним, кажется слово.
Должен писать что-то
Лишнее, несколько иное. --
Написал же то, что просила
Душа. Страну Негодяев,
Много стран других.
Все мы носим названья
Произведений прекрасных.

Вот расперло сейчас,
Сейчас прямо сейчас,
Писать стилем Онегина,
Да и вокруг, в комнате,
Неужто! Наконец-то,
Заметил мрак.

Барышня мной любимая.
Извини, еще более
Равнодушен стал к тебе.

Вот был, любил,
В вечной верности,
Ласке я клялся, --
Сейчас безрассудство,
Равнодушье совсем.

И излагаю иными
Речами. Почти как раньше,
Но сейчас оно, сердце,
Четче говорит --
Признатся должен,
Я ведь грешник,
я не праведник.

Тихим слегка рубакой
Я пера кажусь, ведь тут,
Как во власти демона,
Исчадия ада --
В стихе, -- пропадает
Необходимость в чем-то
Врать. Врать и лгать.

Я многим клялся
В стихах в бесконечной
Неутомимой любви...
Но позже понял --
Усилья мои никак
И никем
Не вознаграждены,
Не то, что,
Не замечены.

И дочерь богини моей,
Изредка я представляю.
Ее красные волосы,
Яркий оттенок,
Море энергии
И вдохновения
Дарует.

И в комнате,
Вновь темнее и темнее,
Из-за того, что
Вечереет.
Прости меня, что

Не люблю.
Устал ответ я
Ждать, от сам
Не очень,
Но страстно
Желающий любви.

Я разучился,
И разучится было
Проще. Погоди, я зажгу
В комнате свет.
Таким страстным был,
Так много, яро,
И сильного хотел...
Не найдя ответ,
Попросту стал равнодушным.

Может это судьба?
На судьбе я женат
И на тишине
Пустой квартиры.
Ах сволочи, соседи
Временами шумят,
Не зная соседа
Как поэта, и не давая
Толком сосредоточится.

Мне страсти нет,
И чувствую позже,
Она, мне будет
Не очень то потребна.
Лед, смола,
Вишневый кап,
Вишневый сок.
Как жаль, как жаль,
Что все теперь
Стало наоборот.

Давление крови изменится,
Позже пульс мой упадет.
И вот, и вот,
Он небольшой мой
Хмурый итог.

Когда сила есть,

Чуть бодр при голоде,
Что б силу сжечь,
На тебя душа
Снизойдет.

Она и тело,
И обитель храма,
Она не спит,
Она гнетет.

Сквозь тело
На небо, и также
По обратной цепи...
И вот я уже,
Слышу и слушаю
Удары пальцев
По тонким клавишам
Фишек... Пианино
Напевает, будто
На гитаре старый
Аккорд.

Кому известен
Будет смысл
Данных сочинений,
Кто мое письмо
И руку, душу
Рассудок в купэ
Поймет,

Тот будет
Вероятно, очень
Хитрый и сильный,
Вероломный ублюдок.
Такая же падаль,
Погань, какой
Некогда был и я,
И не перестаю
Сейчас считать.

Заранее отвечу
Господа, кому
В голову взбредет.
Отвечу вопросом
Ярко, как вопросом

На вопрос:
Что может
Считающий себя умным,
И чего не может
Тот, кто считает
Себя дураком? --

Позже и далее,
И боги, и небо.
Кто скажи
Предусмотрел
Такой вариант
Событий, что
Первый архангел,
Архангел Дмитрий,
Будет первей
И умней,
Но по сравненью
С вторым боле
Глупцом?

Быть может,
Наблюдать распад
И смерть
Творческой личности
В план бога войдет?
Ведь недаром сидит
У себя, он, как в кабинете
Важной милиции,
Что-то думает,
Что-то решает,
В то время,
Как все изменяется,
Все! Само собою
Будто, пока уставший
Он, сидит, детали
Те иль иные
Обдумывая.

Не порицаю никого,
И не хочу обидеть.
Просто сердце
Пока чутко, не мешает

Воспользоваться
Отцовскою традицией.

Пусть не уникален,
Ничем не чуток
Мой талант,
А стихи
Первоначальны
Вой собаки
Твоей что, я,
Хоть немного,
Пусть немного
Постараюсь,
Написать
Что-либо,
Что бы позже
Кому-то
Повезло.

Не голодно мне,
Давление опустилось,
Кровь будто воздухом
Куда-то ушло.

В слабости сила,
В слабости сила,
Убивая себя,
Будь хоть немного
Полезен
Для других.

Как я вот,
Эбарь, пред тобою
Как теперь,
Чьи строчки
Без энтузиазма
Наверняка
Глядеть продолжать,
Оно, хоть пусть,
И утомилась
Несколько башка.




ХХХ

Пробитая в драке голова,
Не гарантирует проявление в человеке,
Какой-либо рассудительной логики.
Определенное мышление дается вовремя[Судьбой]

Либо не дается вообще.
Как правило, все мы шестеренки
Со строго отведенной нам ролью.

Меня к примеру,
в этой жизни
попросили думать.

Но роль свою
Долго осозновал.

Старый друг по кличке "Грязнословный"

Я с трудом возьмуся за тетрадь,
Не знаю, что с душою нынче происходит.
Что ж, если подумать,
То душа и сердце
Это ноша, ручная кладь.
В чем то смысл есть ее нести,
А может нет, возможно
И не очень.

Так что ж теперь?
Почему так, зачем так происходит?..
Ах, как раньше было хорошо,
Такая грусть, такая печаль...
И я будто наслаждаюсь
Своей личной тишиной.
Да, знаю, глупо быть жадным
И горьким,
Ни к чему полезному
Никого то не привело...
Но это чувство,
Личное, выработанное,
Мое... Оно действительно
Мое, хочу его запомнить,
Таким... Именно таким,
Как в этот момент.

Что б позже, записав его в тетрадь,
Я мог его лелеять,
С той же прекрасной,
Прежней тоскою
Вспоминать.

И уже не жалуюсь на жизнь.
Она абсурдна и глупа,
Я то знаю.
Эх, как бы так
Мне сделать шаг...
И шаг такой, что
Открывал бы двери...

Я с трудом взялся за перо,
Мои глаза давно, признаю,
Не видели светочного,
Святочного света.
На столе стоит,
Мерцает свечка.
Я так хочу,
Чтоб одна лишь
Темнота,
Обнимала б мне
Спину,
А сам я видел
Строки, что
Пишу.

Возможно
Подросло красноречие.
Хотя, что я в самом деле
Такое говорю?
Я безнадегой стал.
Человек безверным,
Без цели, без смысла...
Хотеющий любить,
Иметь, имеющий
На то желание,
Но...
Одно отодвигает,
Отодвинет второе.

Философ в душе мне говорит,
Мол, не спеши ты так,
Успеешь еще, искренне кого полюбить,
Кого полюбить...

Вода тепла,
Своевременно холодна.
Аналогичное свойство
Имеет и сердце.
Когда голодал,
Сильно больно остывал...
Но не хочу я холода,
Признаюсь, я лучше
Тепло(пусть небольшое)
Как слабость
В своем сердце
И за собою сохраню.

Познакомился с поэтессой.
Умная барышня,
Живет и проживает
Она в Москве.
Порой меня, ее удивительное
Чувство юмора поражает.
Я раньше думал,
Такое присуще только
Разве что
Раневской и мне.
Ан нет. В нынешне
Время сохранились
Столь забавные
И приятные люди.

Не буду говорить
О том, что снова
Не то написал.
Это ясно,
Оно у меня
Всегда выходит
Так.
Будто и не поэт я,
Литератор, летописец,
И меняется душа моя,

Так же
Как тонкости ее.

Когда доживу
До того дня,
Когда узнаю истинно,
Доподлинно, кто я есть?..
Не знаю, и это будет
За меня самый
Простый ответ.
Ответ перед
Самим себе,
Свой, злорадный,
В то время
Ответ судьбе.

Ума много
Не прибавлю,
Для обновления,
Улучшения души
Нужны крепкие слова.
И каждый раз
Все по-разному.
Но запомни
Мой друг кое-что:
Проснется твой душа,
Ты как и я,
Запиши ее сюда.

Самость ведь оригинальней
Чтения множества книг.
Да, подозреваю,
Чтение -- дело забавное.
Но к несчастью,
Всецело душе моей
Как и мне,
Недоступное... Мне...

С радостью прочитал бы
Интересных множество,
Но противится
И бунтует душа.
Глаза же просят
Чужой души человека

Умений пробуждения...
Но знаешь друг,
Я видите ли
Не всегда
Так могу.

Выполню роль
И усну.
Позже сгнию
В земле.
Черви быстро,
Верю, не притронутся,
Ведь к телу
Голому моему,
В могиле тоже
Есть преграды.

Твердая древесина,
Или гроб
С дощатых досок.
Как то забавно.
О своем, для себя
Гробе, я задумался
Только сейчас.

Помнил только, что
Душа мертва,
И она тут
Ни у кого
Для своего разложения
Места не попросит.
В тело отличии
Когда, заработать
Стоит на то, чтоб
Твое тело
Нигде не нашли,
И кто-то якобы
Помнил,
Глядя на твою
Могилу, что
Ты вообще
В этом мире
Был.

Не будем
О мрачности.
Рассказ повседневности
Подходит к концу.
Спать пора мой друг,
Ложи перо на стол,
Гаси свечу.
Завтра новый
День, и мы посмотрим
С моими демонами,
К концу которому,
К какой такой
Новой дилогии
Этот мир(день)
Приведет.

Не скучай
Без меня тетрадь.
И ты не мерзни
Дощатое, костлявое
Перо.
Верю, когда-нибудь,
Новая душа
В старой очнется,
И видеть лучше
Будет она,
В этом суровом
Не постоянно
Глупом мире,
Но постоянно,
Со своей редкой
Природной красотой.

С мысли сорвался,
Когда дрогнула
Свеча, пламя ее колыхнулось.
Эх, небо, узнать бы сейчас,
Как там без меня,
Та, что мне суждена.
И увидеть дополнительно,
Наперед, истинный лик ее.

Зовет сон,
Пора отвлекать.
Пусть работа
На сегодня
Закончена, верю,
Из этой тетради,
Ручки, пера и души
Моей, есть, что
Пожинать.

Спи человек.
Мой дружище
Черный, Черный
Человек.
Грязнословный
Ведь всегда честен.
Он никогда не даст
Тебе солгать
Самому себе.
Прощай...
Дурной тип...

Заснуть недолго. Есть ли смысл просыпаться?
Чувственная душа чует этот мир.
Зная чувства каждого,
Она наврядли будет радовать за всех.

Черный Человек
(из диалога двух несчастных честных)




ХХХ

Моя бездарность велика.
И нет в мире бездарности более моей.
Кто бы знал, как порой ненавижу я себя.
Проще было б умереть, да и полностью нельзя.

ХХХ

Песнь о теле

Я вновь зажгу свечу, и в темной комнате рассвет.
Как же давно подруга, я не брался за твою тетрадь.
Чья то душа поет, чья то очень громко кричит.
Но смысла нет, не боле, скажу, никто не услышит.

Любить можно и ненавидя, Достоевского слова.
Пора мудреть, однако, однажды я сказал.
Дружить можно презрея, но нельзя ведь долго так?
Сколько лжи ты выдержишь, если внутри тебя поэт, чердак?

Чья то рука, мягко ляжет на плечо.
Знаю я, темень, бездарен мой талант.
Но, кто я есть, раз уж душу мою предали?
Верно, никто. Не мертвец даже, а просто тело.

Однажды слышал секрет, как меняется душа.
Где рычажки, те, тонкости ее?
Не в сосудах дело, вовсе не в них...
Восприятье тела, моего, контролирует душа.

Забавно устроен, человек.
Пусть ограничен, но убивая себя власть нетрудно обрести.
Кто-то курит, бросает, кто-то нет.
За равнодушие тяжко платить придется,
тем боле если оно не твое.

На протяжении лет, иным способом убивал себя,
И пусть я и немного достиг, но чуть магии приобрел.
Но вот предал друг, стихи мои барыне своей показал,
И нет таланта боле, связи разорву, нет ее.

И теперь я ведь труп, даже не труп, а тело.
В трупе ведь, хоть что-то да талантливое то есть.
И вот оно как, судьба, коряги, ботинки.
Я будто в болоте судьбы, друзей себе ловил.

Не повезло, у меня нет ТТ,
И череп свой поганый, даже нечем прострелить.
Одна душа была в мертвом теле, сейчас же без нее осталась.
Как же так произошло?.. Да дело в друге, и в жене его.

ХХХ

Поэт давно не плакался в тетрадь,
Смысла не было, колодцы сухи.
Без беды ведь, и не заденет ничто.
Форму забыл, форму забыл,
Теперь ты мертвее, друг,
Что ж бокалы возвестим.

Смысла нет,
Жизнь будто хочет
Заново начать.
Один промах, один грех,
А какая беда!

Прореха в груди,
Размером с кулак.
Ружье прострелило
Духовно,
То, что и духом то
Было трудно
Назвать.

Я устал,
Жаловатся
Не хочу.
Прости
Подруга-тетрадь,
Я лучше
Пойду.




ХХХ

Одинокий отшельник с болот

Мне тут удобно,
С этого места начну.
Тетрадь поудобней подставив,
И для некрасивого слова найдя строку.

Пусть мой путь сюда
И был не близок,
Я повествую, пусть возможно
Не последний, но еще один сон.

С изяществом бы сейчас
выпил крови,
Из своей, пусть правой,
Но рабочей руки,
Ибо жизнь моя така удалая,
Что поезд обрадовался бы
Если ему удалось б
С рельсов сойти.

Я долго шел по этим болотам,
К старой потрепанной лагуче(лачуге) его.
И пусть сейчас рука не сильно напрягается,
То напряжение все же, какой-то
немыслимой болью отдает.

Да, неудобно, ведь на грубой бумаге,
Пусть неровно и глупо трясется она,
Все те вешки и ткани красные запомню я,
В тех болотах ведь сгинуть один момент.

Вот в хмурый день я шел к нему.
Впервые иду, я чувствую как к старому другу.
И вот то пасмурное небо, что я не лживо
люблю,
Привело меня туда, и я тихонько постучался в дверь.

Хозяин не пришел, и дверь оказалась открыта,
На столе его ласково меркла и гаркла
керосинка,
Казалось она черная ворона,
И вот то пламя ее раскрывало неспешно клюв.

А сидел он один в окружении книг.
Книг немного, три-четыре полки.
По холостяцки уютно, без лишнего
женского маразма
В доме был дух уютного, мудрого и чувственного

видать человека.

Мне понравился его дом,
Жаль вот что, не похоже было на сон.
Привык я такое, близко к сакральному
понимать,
Потому и исписал наверно,
не одну свежую тетрадь.

Низкий столик, вокруг довольно
Приятно и как то светло.
Человек тот был, стар и светел,
То было внутри, это чувствовал
кожей как привык.

Мы оба сидели в одинаковых стульях,
Оба со спинками, сейчас нету таких.
И почему я вдруг забыл про атмосферу,
Головою поник, и к вещам свои взгляды
приник?

Он мягко улыбался, хороший, усталый старик.
Мы оба с ним сидели в тканях черных,
Но его были грубее... Это естественно что
И он был куда мудрее меня.

Я видел его впервые, но будто бы
Видел его когда-то давно.
На минуту задумался;
"Не мое ли это отражение?"
Позже сказал себе "нет,"
Ведь себя бы я и старым в рыле узнал.

"Давно не было видно тебя
Мой друг, я уж думал,
Ты затерялся. А я вот тут,
Провожу так свое время, досуг,
Книги читаю, кое-как и
Душу чем-то лишним обогащаю."

Я улыбнулся в ответ.
Надо ж как повезло, духовой человек.
Мне бы страстно любить так литературу,
Но не могу, с трудом, прочитать
не могу и пары свейских страниц.

"Недавно обнаружил я свейскую забаву,
На вот держи, посмотри,

Не твое ли имя на нем --
И протягивает мне книгу,
Черную, галантную, скромно и изящно
Одновременно, блестящая на своей обложке
Серебряными некрупными буквами.

Я посмотрел и вправду мое --
Представь себе друг, недавно ее прочитал.
Тут в одном доме, в одном из болот,
Нашел сундук я потаенный,
То ли из железа чистого,
То ли из какого-то камыша...
Не помню точно...
Но книги все были целы,
Была и твоя,
Так вот и забил я позже
Вот эту слева
Невысокую полку."

"Рустам Ябин.
Стихотворения."
Прочитал я угрюмо
На обложке ее.

Переглянулись с стариком,
Я открыл одну-две первые страницы.
Был и портрет небольшой,
Правда не понял зачем, и когда успели.

Книга хорошо обрамлена
Удобно лежала в руке.
Ее галантность чем-то была
Подстать французам и голландцам.

"Вот видишь, не надо не спешить.
А то говоришь я сегодня, если не завтра умру"
"Да мертв я давно -- ответил старику,
Но спасибо за книгу, исполнение ее...

Это поверь, мне и вправду дает,
Хоть небольшую надежду,
Пусть хоть на какое-то,
Но душевное бессмертие.

В чьей-то новой человечьей,
Но безмятежной душе..."
(Настоящего человека).


Чуть позже покинул я его,
За мной сама закрылась его дверь.
Он мягко улыбнулся, снова, с собой наедине,
И сказал: "теперь уж можно
спать идти..."




ХХХ

И пусть во мне
Немного сил,
Считаю должным и обязанным,
Не переставать писать,
Ибо... Ибо не у всех
Есть и присутствует
Чем-то острым истерзанная,
Наподобья ножа, нежная живая,
Все ж еще не убитая душа.


Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль как рощу в сентябрь
Осыпает мозги алкоголь.

Сергей Есенин


Я не могу не думать о суициде.
Никогда так не чувствовал как кто-то предал.
В венах смело смерть рывками бродит,
Тело стервозно как и характер:
Целый мир прошу -- Сука заткнись!

Она скоро придет, придет непременно,
Чувствую жизненный путь подходит к концу.
Слезливыми глазами, что треснуть ярко и слепо
Изъявляют желание, я смотрю.

Смотрю. Смотрю на то все, чего с собой
Без нужды никак не заберу,
За собой ничего не потяну...
Как я рад что вернулся
К своей истинной природе.

Те пять лет что себя убивал,
Меня и тело мое не убили, но и даром
Конечно же не прошли.
Убивая себя писал я стихи,

Пусть были без рифмы
Но для меня хороши.

И дело не в ненависти моей
К этому миру...
Не даже к себе, нет...
Никак нет...

Прощай я вам скажу,
Прощай друзья!
Пусть звук в Пустоту,
Но были ли они у меня?

Было малым того, что я ощущал.
Не знаю еще как закончится эта строка.
Я хочу умереть сильно, жутко,
А рядом бытовуха, неподалеку шумит сестра.

Им не было дело до меня,
Мое сердце равнодушье приобрело.
Когда я родился, мне радовался отец, пахан,
Про мать же знаю: как и сейчас ей было все равно.

Будто кучами, толпами,
Кожей чувствую как презреют меня.
И тут я пожалуй, не закончу слова,
Ей тошно мне, в еде ложь одна.

Сытость не голод.
Сытость для слабаков.
Лгать себе я уже не умею,
Пожалуй, допишу последний сюжет,

Крови своей с стакана выпью,
Закурю, и в путь последний уйду.

Тут находится боле... е...
Мне смысла нет.

Как и лгать себе,
Чисто телом для других,
Их выгоды жить.

А возможно, --
Утоплюсь...

Прощайте, прошу,
Задерните за мной
Черный занавес..

В детстве были
Лучше времена.

Был Eminem и диск
The Eminem Show.

Mein Hertz Brennt
(piano version)
Послушайте
Напоследок.




ХХХ

Последний сюжет

В одном месте,
Неизвестном пространстве,
Где в комнате как необычной,
Двое обнявшись по-братски
И за плечо
Замерши стоят.

Вокруг тишина,
Белый свет.
Неизвестно как луч солнца начал
Пробираться сюда,
Но тихо так...
Как идеальная будто звучит
В душе человека
Пианиста талантливого
Клавиш и пальцев
Взаимная встреча.

Я был наблюдатель.
И двое те, на друг друга
Были похожи.
Я на него, он на меня.

И чтобы поведать
Всю горечь, толком рассказ,
В тело из них переселюсь,
И расскажу, что вышло
С этой встречи.

Я не красноречив если,

Прошу простить.
Бог должно быть
И сам
Никогда не занимал
Поприща поэта.

Сам я глуп
И слаб, поэтому
Простыми и возможными, что
В моем распоряжении есть,

Теми именно словами
Вам все поведаю.
Ей богу, простите!
Не талант я,
Бездарный талант.

И позже даже
Если я умру,
Постараюсь запомнить
То, что видел здесь.

Пусть не все, но немногое.
Тут есть и было что-то,
Но все это теперь не нужно.
Мне. Теперь.

Обнявшиеся двое
Были друзьями.
В миг мне предстало, что
Это один человек.

Две разные части,
Души однообразные,
Но разъединившиеся, --
Одна другой проткнула
Кинжалом спину,
От сердца противоположно,
Удобно так, не одной
Кости так и не задев.

Я был тем искалеченным,
С тонким изящным
Кинжалом в спине.

Сердце неровно сокращалось и,
Казалось еще чуть-чуть и все,

До нужного места достанет.

Но нет, недостал,
Пусть тот и тот,
Кинжал за рукоятку двигал,
Совсем немного, но вот...
Неудача. Лучше б убили
Меня сразу.

Воткнул в спину
Тот, от кого не ожидал.
Горькими глазами, влажными
И мягкими смотрел я на него.

А в его глазах безумие,
Безумие, безумие...
Глаза его зеленым пламенем
Горели, а он говорил:
"Извини друг,
Но жизнь ведь только
Началась"

Вынув резко, будто я разделан
Давно под орех,
Ничего не почувствовал он,
А я сам себя внутри убил.

У души пропал интерес к душе.
Меня друг сильно, сильно предал...
Что же теперь?
Теперь из спины кровь сочится
Каждый день, у меня появился
Повод для суицида...

Что ж, я подумаю,
Не упускать же мне
Его теперь?
Ведь так долго ждал,
Так сильно хотел...

Не будет любви,
Не нужно...
Будет слякость на улице,
Прибудет скоро суицид...







ХХХ

Im looking for Xardas...

Stranger(Gothic 3)

Мудак усталый,
Мудак ужасный.
Он снова, снова
взялся за тетрадь.
Въебашь же рифму
мое сознание,
или тоска,
хандра...
неко... чего
****ь...

О, мы в печали вечно
Русский народ.
Мы либо упороты
как никто
(ни до, ни после
нас),
либо в печали...
Рубль упал.
Броня подъебал:
Затокрымнаш.

Я не алкоголик,
Хоть старался.
Сатирой добрестной
Согрею печать
и бумагу сию.
И пафосным пусть
будет
данная ****а,
данный ***...
Но все мы
либо ***,
либо ****а...

Геи редко,
трансвеститы все чаще
(да простит меня
мой личный филолог,
если на небе он есть).
Ебарь детский,
конфет не пересчесть.
Схуяли так вышло,
за чего(и) так загнул.
Пафосные мысли,
пафосные письки...
Нет, не подумайте,
я не курнул.

Курнул бы... и...
"Ку-ку епта."
А с чего если подумать,
я речь то завел?!..
А-а!.. Точно!
Русская хандра.
Россия великая страна
(только тут закусывают
водку граненным стаканом,
и ковыряют в зубах арматурой),
А все остальные страны
как страны.
Плевать... Тут Броник
наркошик живет, я,
И много еще других
замечательных людей.

Умом не понять,
Зато в ней ржачно.
(Черт бы побрал эту страну
С ее ****ским холодом)

Есенин, а-ля Ябин,
Пушкин feat. и еще
кто-нибудь

из наших самых ушлых

Ахуенное пати блять...
(двадцатикратно... е)

(Дали в ахуе,
Но он таким по сути
был всегда).




ХХХ

Изощренность -- не есть гениальность.
А одна из подступей к ней.(Ф. Ницше?).