Всё было, друже, маленько иначе:
Катер по Рейну вёл храбрый матрос.
Он в Петроград прокламации вёз -
(Герцен кропал их на лондонской даче).
Справа по борту - высокий утёс.
Глядь - там девица заходится в плаче!
Чешет власы златокудрые гребнем
И издаёт, типа, плач Ярославны.
"Право руля!" - и братишка наш славный
С ходу на риф напоролся форштевнем...
Прессинг такой не сдержало суднО -
Кануло, в Бозе почивши, на дно.
Грустная дева, достав уголёк,
Чертит на камне: "Две тыщи седьмой...
Жалко, конечно, тебя мне, браток,
Только сильнее меня жребий мой…»
Вдруг – под скалой возбурлила водичка –
Вмиг возбледнело тут девичье личико:
Вышел из волн – в бескозырке, с усами…
Ну, не Венера ж – вы поняли сами!
Пулей взлетев на высокий утёс,
Он учиняет чекистский допрос:
«Кто вы, гражданка? Как звать?» - «Лорелея…»
- «Ну-с, академиев-с я не кончал,
Но всё же Гейне малёк изучал!
Так отвечайте, коварная фея,
Как же злодейство такое смогло быть,
Чтоб неповинных матросов вам гробить?»
Вновь залилась Лорелея слезами,
Лик от стыда свой прикрыв волосами,
И изложила – что, как, почему:
Встретился, мол, ей восторженный рыцарь
И воспылала любовью к нему –
«Ныне и присно – души моей ты царь!»
С рыцарем всё же случился облом:
Он, хоть герой крестоносной войны,
Но перед мамой – накакал в штаны.
Та возгласила: «Убей меня гром,
Коли простушку приму я в семью!»
Сын – на карачки. Вот так вот, адью!
И Лорелея, воссев на утёс,
Возненавидя весь мужеский род,
Пеньем своим топит всё, что плывёт…
Тут уж тротилом взорвался матрос:
«И из-за этого белогвардейца
Ты повелась на преступное дельце?
Только меня утопить нелегко!
Знаешь, кто я? Краснофлотец Садко!
Ну, всё! Беспределу положен предел!
За козни свои разочтёшься стократ!»
- «Убьёшь?» - «Нет! Ты едешь со мной в Петроград,
А там для тебя, уж поверь, хватит дел!»
- «Но мне здесь бог Рейна…» - «Отставить! Я ваших богов
Отправил в Египет – с Изидой малёк пообщаться,
А также чуточек умишка у Ра поднабраться –
Пущай-ка у нильских они отдохнут берегов!
Уполномоченный Казбич! Эй, живо сюда!»
Тут из-за гор возникает джигит на коне:
«Ай-вай, началник! Ти зваль менэ – вот менэ!
Дэвушька нада украст – украдом, нэ бэда!»
«Слушай, абрек, боевую задачу:
Нужен мне транспорт!» – « Вазми Карагёз!
На-ка тэбэ ишо бурка в придачу:
Видышь, падруга савсэм твой замёрз!»
«Я не желаю!» - «Молчать, Лорелейн!
Иль я, как Разин, тебя – ликом в Рейн!»
«Вэрна, Садко! Так вот с ными и нада!»
Мощно взмахнув дерзновенной десницей,
На Карагёза с брыкучей девицей
Вспрыгнул Садко – и к стенАм Петрограда!
* * *
Что было в России – особый рассказ:
Им, братцы-сестрички, побалую вас!
Садко, обрядив Лорелею в кожан,
На всякий пожарный вручил ей наган.
Она: «Эй, милёнок! (вот, блин, приручил же!)
Мне пушка твоя лишь в постели сгодится,
А эту железку засунь в… ягодицы…
Да нет, не в мои же! Хоть здесь, хоть в Париже,
Хоть в Лондоне – всех беляков вгонит в шок
Мой голос… и мой золотой гребешок!»
И – понеслось! Юденич к Петрограду
Подваливает с войском… с маслом шиш!
Встречая белых грозную армаду,
Под Гатчиной на камне – ТЫ СИДИШЬ!
«Ты кто?» - «Я – Любава, агент ГПУ!»
(С подачи Садко – так её обзову,
Мою Лорелею)… «Ети её мать! –
Юденич взвопил – «Рота, цельсь! Расстрелять!»
Ну, белая рота послушно вздрочила винты,
Но Лора, сверкнув им своим златогребнем в шнифты,
Запела роскошным сопрано старинный романс –
И войско могучее, ввергнуто в трепетный транс,
В момент расползлось – кто до бабы, а кто - хряпнуть литр:
Вот так облажался Юденич с походом на Питер!
Назавтра Ильич, как всегда, подорвавшись чуть свет,
Бежит к телефону: «Так, баГышня, где тут наш ТГоцкий- иуда?
О, Лёва! СобГал-ка Геввоенсовет!
У нас завелось, понимаешь ты, некое чудо,
Что Гаком поставит - лишь голосом – всех беляков!»
- «НоГмально, Ильич! Ну-с, начнём таки мы с колчаков!
А как чудо звать-то?» - «Агентша Любава!»
- «Я б с ней замутил…» - «Обломайся, Давыдыч!
МатГосу Садко та Любава – забава!»
- «Его – ГасстГелять!» - «Ну, попГобуй! Увидишь,
Как с маузеГа он шмальнёт! Ну, коГоче:
Садко сей с Любавою уполномочен
Идти на УГал. Пусть устГоят «ку-ку»!
- «Кому?» - «Что, не ясно, кому? Колчаку!»
* * *
Ведь ты ж смотрел киношку про Чапая,
Читатель? Ну, коль хошь, пересмотри.
Но – фильм есть фильм. Скажу я, не скрывая,
Всю правду – хошь снаружи, хошь снутри.
Ты ж помнишь о «психической атаке»?
И кто ж помог нам победить в той драке?
Кто? Петька с Анкой? Правду доложить? Легко!
Их звали – Лорелея и Садко!
Любава-Лора, гребнем волосы чеша,
Взвопила «Интер-блин-национал».
У каппелевцев – сдвинулась душа,
Мгновенно превратясь, пардоньте, в кал!
Вскочил Садко с гранатой: «Ё-моё!»
И драпануло прочь офицерьё!
* * *
Я много б тебе рассказал, друг читатель,
О том, что Садко мне под рюмкой наплёл…
Но всё ж ему верю - и ты верь, приятель:
Ведь я ж не совсем лопоухий осёл!
Скажи-ка: Деникиным и ВрангелЯм
Кто врезал? Конечно же, Лорушки глас:
Под звуки: «Was meinen Sie da… Liebchen, was?»*
По знойным степям, земляничным полям
Улёгшись с бабёнкой, свернув самокрутку,
Беляк коротал за минуткой минутку…
А там уж Садко, подтянувши свой полк,
Брал всех их за глотку, как зайчика – волк!
Ну вот, отгремели Гражданки батальи.
Рассыпались белогвардейцы-канальи.
Садко нынче шишка – нарком оборонный
А Лорхен – блистает в Большом примадонной...
Ну что, хэппи энд? Не спеши, брат, он будет,
Но – позже. Тут вдруг неожиданный взбрык
Фортуны влюблённую пару настиг –
Поведаю – коль Лорелей не осудит:
Однажды Лора перед выходом на сцену
(Сейчас не вспомню – то ль Татьяной, то ли Лизой)
Была внезапной огорошена сюрпризОЙ,
Ей сотворившей в настроенье перемену.
Исчез её волшебный гребешок,
Ей столько раз удачу приносящий.
Но – вышла, спела, одолевши этот шок.
Из зала: «Браво! Восхитительно! Блестяще!»
Едва допёршись до гримёрки, в мягком кресле
Певица прошептала: «Друг Садко,
Есть рядом телефон? Подгонишь если,
Так буду рада.»
«- Он недалеко.»
И Лора звонит всем московским барыгам:
« Мне - гребень златой!» - « Извиняйте, мадам…»
Тут входит одна из сценических дам –
(Бездарна, но по закулисным интригам
СпецЕЕ спеца тебе, брат,не сыскать!)
И вот тихо шепчет, ети её мать:
«Я знаю, с твоей как бороться нуждой!»
(Она же и спёрла тот гребень златой).
«Ты гребень найдёшь на одесском Привозе!»
Тут Лора взвилась: « Ну-ка, милый Садко,
(На рифму – плевать: «высоко, глубоко»…)
Но завтра на первом же мы паровозе
Окажемся, блин, на одесском Привозе!»
« Но, Лора, мне ж завтра в ЧК заседанье!»
«И что??? Заседанье – супруги заданье!
А нет – так я снова на рейнский утёс!»
«Да ладно, уймись! Я зову паровоз…»
С тех пор – на Привозе такие дела
(Коль вру – Шоб менЕ мама Зновь родила!) :
Вот коли не верите – зуб вам отдам…
А то, глянь, из вас извлеку!
Но тут завелася красотка-мадам,
Устроивши всем им «ку-ку!»
Её величает Привоз: «Мама Лора».
Россини под бурную песнь возглася:
“Gia vieni l’oro! Gia vieni l’oro!”**
И граждане тают, монету неся…
А если какой пацанёнок лихой
Прельстится её красотой – вот те на!
Тут сгрябчит за шкварник сего пацана
Брателло Садко: «Эй, босяк, брысь домой!»
* * *
А теперь – мильпардоньте: хорош я иль плох –
А подвешу поэме своей – эпилоХ!
Нет, не так же, друзья – это будет немножко мораль.
Кто не въедет – мне их, право ж, искренне жаль…
Вы врубитесь на раз, пацаны и красавы- девицы:
У Садко с Лорелеей вам есть кой-чему поучиться!
*« О чём ты, милая, о чём?» (из Гейне)
** « Вот оно, золото!» («Севильский цирюльник» Бомарше – Россини).