Дитя, обидевшись, идет в зеленый сад,
на шелкову траву оно ложится.
Его приветствует из поднебесья птица.
Пожалуй, только птицы к нам добры,
по непонятным правилам игры
не требуя от нас прямосиденья,
нековыряния в носу, непенья,
всего, что превращает жизнь дитяти в сущий ад.
Летят по небу синему слоны
белее самой сладкой в мире ваты.
И носороги с бегемотами крылаты
сегодня, и небесное дитя,
обиженное, видно, не шутя –
ишь, губы африканские надуло.
Обижены коровы, козы, мулы,
верблюды виноваты без вины.
Полны обидой табуны коней,
с холмов стекающие в сонную долину.
Трава, согревшись, мягко греет спину.
Коровка божья по листку ползет.
Конечно, все когда-нибудь пройдет.
И взрослые все правы, несомненно,
но как они жестоки и надменны
бывают в вечной правоте своей.
«Свей, птица, мне на дубе новый дом,
дно устели невероятно мягким пухом.
Стань, птица, мне и матерью и другом…»
И птица серою кивает головой,
а желтою – кивает зверобой,
а прочими – все прочие растенья.
Дитя уснуло. Спит и видит сновиденья,
всю жизнь припоминая их потом.