Шел с войны гражданской воин старый,
Стар не по годам был, а душой,
От войны кровавой ныли раны,
Шёл теперь вояка на покой.
Шёл солдат домой дорогой долгой,
Был голодный, рваный и босой,
И мечтал о щах и каше с водкой,
И мечтал о бабе молодой…
Но в пути, в лесу попался лишь домишко,
На ногах куриных, весь кривой,
И хозяйка в нём была совсем не пышной,
Не красивой и совсем не молодой…
Баба та была, конечно, старой девой,
За всю жизнь не знала близко мужика,
Ведь была она крива лицом и телом,
И в лесу одна полвека прожила…
Но солдата встретила радушно,
Обещала приютить на пару-тройку дней,
Накормить, наполнить водкой кружку,
Но с условием: поправить домик ей.
Он усталый был на всё согласный,
Хоть не приглянулась ему баба та,
С голодухи спорить – труд напрасный,
Главное, чтоб "щас" пожрать дала…
Договор с «Ягою» он исполнил,
За три дня избушку подновил,
Но хлопнув на дорожку кружку водки,
Он спьяну глаз на бабу положил…
И голод в нем проснулся плотский,
Всё же давно он женщин не имел,
Ну, а приняв на душу ещё водки,
Ещё сильнее бабу захотел…
Не такой уже кривой она казалась...
А она ему: «И думать не моги…,
Мол, стара, лишь пять зубов осталось…,
Не тяни ко мне конечности свои!»
Но в солдате чувство пробуждалось,
Много крепостей под ним легли…
Обещал, что сколь зубов у ней осталось,
Столько раз исполнит акт любви…
И как Яга под ним не трепыхалась,
Он обещание свое опять сдержал...
Он видел, как в ней пламя разгоралось,
Как вспыхнул в ней самой любви пожар…
Она вцепилась в мужика руками,
Обвила торс его своей кривой ногой,
И прокричала, чуть не со слезами:
«Не уходи солдат, нашёлся зуб шестой…»
13.02.2018 Санкт-Петербург, Ломоносов