Еще не вечер был — но подлинно смеркалось.
В сплошную тень весь город обратив,
погода то плевалась, то сморкалась...
Вид из окна похож на негатив.
И в этот час недюжинную смелость
иметь необходимо, чтобы из
натопленной квартиры захотелось
во мглу ночную вдруг спуститься вниз.
Но страх преодолев свой, он решился —
захлопнув дверь, на лестничный пролёт
он выскочил поспешно. Ладно, «шикса» —
любовь не выбирает… Гололёд
сменил уже полуденную слякоть,
и в тусклом свете редких фонарей
фигур не различить. Хотелось плакать.
Вдруг за спиной послышалось: «Еврей!»
Посыпались удары — слева, справа,
и он в сугроб свалился, сбитый с ног…
Потом они ушли — была расправа
болезненно короткой... Еле смог
подняться. И хромая вдоль обочин,
он оставлял в снегу кровавый след.
В зажегшемся внезапно среди ночи
окне возник знакомый силуэт.
Она смотрела на него застывшим взглядом,
холодным, словно свет далёких звёзд...
Я не забыл тот взгляд, он здесь, со мною рядом —
как первая любовь, — мой холокост…