(Продолжение. Начало в "Первая любовь". Часть 1-я.)
Саша был интеллектуал, очень культурный и образованный человек. Он много рассказывал интересных историй из жизни известных людей, которые нельзя было прочесть в учебниках. Читал мне стихи на французском языке. Слова я не понимала, но журчащая речь меня завораживала. Я снова и снова просила его читать.
Я, конечно, тоже знала по-немецки наизусть несколько слов. Ведь я изучала иностранный язык в школе. Из них были слова: «Хенде Хох», потому что так мы прозвали учительницу немецкого языка Марию Степановну, и «Гитлер, капут!». Читала я с трудом, написав в учебнике сверху строк карандашом текст русскими буквами. Но зато оценку в четверти имела положительную, потому что остальные предметы, (кроме математики), мне давались легко. Дома мне некогда было учить уроки, потому что у меня всегда было много других увлечений. Я занималась в Доме Культуры в нескольких самодеятельных образованиях. Любимыми из них были театральный кружок и танцевальный. Очень любила рисовать и рукодельничать. Если я хорошо слушала преподаваемый на уроке материал, то могла без труда получить «пятёрку».
Но теперь в школе я витала в облаках. Вместо уроков дома я заполняла страницы в своём «дневнике откровенности». Целый день я жила мечтой о новой встрече с тем, кто мне очень нравился.
Моя одноклассница имела виды на Сашу. Говорила, что до встречи со мной, он её провожал и, у них это было серьёзно и, что он меня бросит и вернётся к ней.
— Что он в тебе нашёл?! — ехидно кривилась она,
— Худая, как щепка! — продолжала Аня меня оскорблять.
— Может только, волосы и понравились ему, — смеялась она мне в лицо.
Мне было обидно такое слышать, хотелось поставить обидчицу на место:
— Если даже я постригусь на лысо, всё равно буду ему нравиться!
— Давай, давай! Вот и увидим. Проверим чувства, — не унималась Аня и протянула мне для спора руку. Я хоть и была тихоней в классе, но азарта мне было не занимать. Я протянула свою руку в ответ и разбила другой рукой сомкнутые ладони.
Делать было нечего. Я привыкла отвечать за свои слова. Вернулась из школы домой. В квартире, кроме моей слепой бабушки, никого не было. Я взяла в руки ножницы. Распущенные волосы доставали до лопаток. Я выстригла несколько прядей волос с боков и сзади почти до основания корней. В это время в квартиру вошёл мой папа. Увидев волосы на полу и слёзы в моих глазах, он сказал:
— Ты что, с ума сошла?
— Постричься хочу, — пропищала я.
— Так в парикмахерскую иди!
— Уже поздно, — я повернула к отцу изуродованные виски и затылок.
Папа вздохнул, выставил машинку для стрижки волос выше нулевой отметки и начал меня остригать под «ёжик». Хорошо, что хоть чёлка слегка покрывала мой лоб.
— Сделал всё, что мог, — развёл руками папа. Вошедшая мама ахнула:
— Батюшки! Как тифозная!
— Зато не жарко! — не зная, мне смеяться или плакать, успокаивала себя я.
В школу я заявилась, (на всякий случай), в малиновом фетровом берете.
— Ха-ха-ха! — разразилась театральным смехом моя соперница.
Похожая на цыганку, с вьющимися волосами, что отливали синевой, она демонстративно откинула свои пряди волос назад. Я сильно проигрывала на её фоне.
— Дурочка! Зачем постриглась? Да ещё так коротко! — говорили мне одноклассники.
Хотела было попросить подружку передать Саше, что я не приду, пусть не приходит и он. Но, выглянув в окно, я увидела его фигуру во дворе. Не стала одевать даже берет.
— Прикольно! — улыбнулся Саша, покрутив меня так, чтобы был виден затылок. Провёл по нему рукой, как по мальчишескому, взвихрив «щетинки».
— На Комаки Курихару похожа. Только шляпы не хватает.
Такое сравнение мне польстило. Мне очень нравилась эта японская киноактриса. Последний фильм, какой я видела с её участием «Москва, любовь моя» меня потряс до глубины души.
Придя домой, я перед зеркалом надела папину фетровую шляпу, приложила к её передней части указательный палец, слегка приподняв шляпу вверх. Потом, взяв шляпу сверху, сделала реверанс, как это в фильмах делали мушкетёры, и надвинула её до бровей. Выставив в зеркало палец, как пистолет, я «выстрелила», задув «дуло», как это делают гангстеры.
Так мысленно я расправилась со своей обидчицей.
(Продолжение в "Первая любовь". Часть 3-я.)