Горьки слова твои, но правдою горьки.
Душа моя, что станник-недотрога,
Ему людей до неприличья много
И часто хочется скитаться вопреки.
Душа цыганка, воин сладкогласый -
Не сманит Муза, увлечет запал борьбы;
Прильнет к руке щекой и снова на дыбы,
Губам - свирель, а сердцу лишь кираса.
То, без сомненья, гордая душонка;
Поймет, что брошена, не кинется к ногам.
Она умчится вихрем к новым берегам,
Бороть в себе капризного ребенка;
Затем забор построит частый и высокий
И выжжет преданность клеймом прожитых лет,
Что б много позже всем предательствам в ответ
Послать свои освободительные строки.
Не примет, впрочем, и пленения она
Словами "собственность" и "вечная порука",
Войдя однажды без сомнения и стука,
Исчезнет сразу, только будет "пленена".
И всеже воин сопричастника не бросит
В бою, в котором сам остался жить,
И, если рядом кто-то жаждет, но не просит,
Тому с улыбкой флягу одолжит.
Вплетаясь музыкою в музыку иную,
Он станет спутником бродячему певцу,
Что б шагом в шаг идти, о славе не ревнуя
И не завидуя ни лире, ни венцу.
Перекати со мною поле и свобода
Нас, словно странников, в пути обьединит.
Горит привязанности страстная природа.
Поверь мне на слово - свобода не горит.